Они должны умереть. Такова любовь. Нерешительный

Хантер Эван

— Привет! — сказал ему Роджер.

Мальчонка задрал голову, глядя на него из-под вязаной шапки, которая сползла ему прямо на глаза. Он вытер варежкой сопливый нос, промямлил: «Привет» к' отвер нулся.

— Здорово кататься сегодня? — спросил Роджер.

— Угу-мм… — промямлил мальчишка.

— Можно, я прокачусь? .

— Чего?

— Можно, я прокачусь?

— Нет, — ответил мальчик. Он коротко, с презрением, взглянул на Роджера, разогнал сайки, бросился на них животом и полетел с горки. Роджер смотрел ему вслед. Он был все еще разозлен мыслями об этих «Персидских вождях», подминающих под себя Эмилию, а еще начинал волноваться насчет того, что

его ждет в полиции, какой бы там ни был детектив — славный или нет. Да еще этот сопливый мальчишка не имел права так с ним говорить. У него опять зачесались кулаки. Он подождал, чтобы мальчишка опять поднялся на горку.

— Тебя учили вежливо разговаривать со, взрослыми или нет? — спросил он его. Мальчишка воззрился на него из-под шапки. Двое других остановились в нескольких шагах от Роджера и уставились на него с той странной смесью вызова и боязни, как у всех детей, ожидающих какой-то неприятности от взрослого.

— Чего вы ко мне привязались, мистер? — пробормотал мальчонка из-под своей шапки.

— Чего это он, Томми? — крикнул один из мальчиков.

— Да вот, псих какой-то… — сказал Томми и отвернулся, глядя вниз на спуск.

— Я всего-навсего попросил у тебя позволения прокатиться, — сказал Роджер.

— А я сказал, нет.

— Что я, съем, что ли, твои санки? — спросил Роджер.

— Да ну вас, мистер, отстаньте, — ответил Томми.

— А я хочу прокатиться! — вдруг злобно крикнул Роджер и, схватив санки за руль, дернул их на себя, вырвав их из рук Томми, который еще секунду цеплялся за них. Томми, а вслед за ним и двое приятелей заревели, но Роджер уже разбежался — вначале с яростью, тут же перешедшей в восторг, когда он швырнул санки вниз на самом высоком месте и бросился на них всем своим весом. Санки чуть не треснули под его тяжестью, но увлекаемые вниз, все дальше по склону, стремительно неслись от его громадного разгона. Он открыл рот и, как ребенок, оглушительно закричал, несясь сквозь летящий снег. Далеко вверху Томйи и его приятели с ревом и угрозами бежали вниз к нему. Ему было на все плевать. Глаза слезились от ревущего ветра, летящий в лицо снег ослеплял. Внезапно санки опрокинулись, он покатился в снег, а санки перевернулись через него. Он упал на бок и продолжал катиться по склону, хохоча от снега, набивающегося в пальто, брюки, в волосы. Наконец он скатился к подножию горы и сел на снег, все еще хохоча и глядя вверх, где Томми и двое мальчишек с воплями вытаскивали санки из сугроба.

— Беги в полицию, Томми, — кричал один.

— Скорей, скорей, — вторил другой.

Роджер выбрался из сугроба. Смеясь, он оглянулся на них и быстро побежал к выходу из парка.

Сколько же времени прошло? Пять или десять минут? Вернулась ли Эмилия домой? — думал он.

Он снова засмеялся. Вот это прокатился! А ребятишки-то как вопили там на горке. Ну и ну!.. Он ошеломленно покачал головой, внезапно остановился, запрокинул голову под падающими снежинками и во все горло закричал: «Э-эйй…» И побежал к выходу. Добежав до улицы, он замедлил шаг, засунул руки в карманы и пошел неторопливым, полным достоинства шагом. Он так помнил отца, когда был малышом, и как им было тогда весело жить, пока не родился Бадди, да и пока тот был совсем маленьким. Ну, а потом, когда Бадди было два года, отец погиб. И теперь он, Роджер, должен был стать главой семьи, это мама так все время ему говорила, хотя ему и было-то всего семь лет. Ты теперь мужчина в семье, Роджер.

Семилетний мальчонка, думал он.

Попробуй-ка быть мужчиной в семь лет.

Правда, я всегда выглядел старше.

Но все же….

Он пожал плечами.

Вдруг опять на него нашла хандра. Он и сам нс мог определить почему. Лицо было мокро

от снега. Он вытер его рукой, потом достал из кармана платок и вытер лицо как следует. Наверное, нужно позвонить Эмилии. Наверное, надо пойти поговорить с этим детективом.

Он решил погадать. Если следующая встречная машина будет черный «шевроле», тогда я пойду в полицию и поговорю с этим детективом. Но если следующая встречная машина будет такси, то позвоню Эмилии. Если же это будет грузовик, то тогда пойду к себе, собиру вещи и сразу поеду домой. И может быть, это будет самое правильное решение, они уж там беспокоются из-за меня. Но машин долго не было, потому что снегопад не утихал. А когда наконец показалась встречная машина, это был синий полу грузе вой «форд». На такой он ничего не загадывал. Он послал все к черту, нашел телефонную будку и стал звонить Эмилии.

Тот же голос ответил по телефону.

— Что вам нужно? — спросила она.

— Это опять Роджер Брум, — сказал он. — Мне бы нужно поговорить с Эмилией.

— Сейчас, — ответила женщина и прикрыла рукой микрофон, но Роджер услышал, как она крикнула: «Эмилия! Твой мистер Чарли звонит!»

Роджер ждал.

Когда Эмилия взяла трубку, он сразу спросил ее, кто это мистер Чарли.

— Я объясню потом. А вы где сейчас?

— Я не знаю, где-то около парка.

— Вы хотите меня видеть? — спросила Эмилия.

“Да

— Сейчас я пока не могу. Я помогаю маме с занавесками.

— Это ваша мама была?

— Да.

— Она так приятно разговаривает.

— Да уж, она у нас обаяшечка.

— Вы сказали, чем сейчас заняты?

— Занавесками. Она сшила новые занавески и сейчас мы их вешаем.

— А она одна с этим не справится?

— Нет, — Эмилия помолчала. — Мы можем встретиться позднее.

— Хорошо. Когда?

— Через час.

— Хорошо, а где?

— У, не знаю. Может, у аптеки?

— Хорошо, у аптеки, — сказал Роджер. — Сколько сейчас времени?

— Сейчас, наверное, два двадцать. Давайте в три тридцать, для верности.

— Хорошо. У аптеки в три тридцать, — ответил Роджер.

— Ну, ладно. А вы знаете точно, где она?

— Конечно, знаю. А, вообще, где?

Эмилия засмеялась: .

— Она на углу Эйнсли и Северной Одиннадцатой.

— Эйнсли и Северной Одиннадцатой, буду знать, — сказал Роджер. .

— Три тридцать.

— Три тридцать, все верно. — Роджер помолчал. — Кто это мистер Чарли?

— Вы!

— Я?

Эмилия опять засмеялась.

— Я все вам расскажу, когда увидимся. Прочту вам лекцию о взаимоотношениях белых и черных.

— Вот здорово, — сказал Роджер.

— И еще кое о чем, — докончила шепотом Эмилия.

— Отлично, — ответил Роджер. Сердце у него забилось. — Три тридцать, у аптеки. Пойду домой и надену чистую рубашку.

— Хорошо. '

— Ну, пока, — сказал он.

— Ну, пока, — отозвалась она.

Полицейская машина стояла перед домом, когда он туда добрался.

Машина была пуста. Окно со стороны тротуара было опущено, и ему было слышно, что там работает полицейское радио. Он взглянул на подъезд. Через стеклянную входную дверь он увидел миссис Доуэрти, разговаривающую с двумя полицейскими в форме.

Он чуть было не повернулся и не зашагал в обратном направлении, но тут один из полицейских посмотрел через стекло двери прямо на него. Нельзя уже было повернуться и уходить, раз тебя увидели, и он непринужденно поднялся по ступеням, оббил снег с обуви, стоя на верхней площадке, открыл дверь и вошел в вестибюль. Толстый полицейский стоял, заложив руки за спину и грея их у шипящего радиатора. Миссис Доуэрти что-то объясняла полицейским, когда Роджер вошел в вестибюль.