Опасная любовь командора
Шрифт:
Заварника у меня не было, так что я вскипятила немного воды в сотейнике, а затем Фоль сам заварил в нём чай, после чего разлил по кружкам. Янтарно-жёлтая жидкость исходила паром, и я несколько раз подула на неё, чтобы поскорее остыла.
— У вас мёда случайно нет? — спросил капрал. — Люблю ложечку мёда в чай добавить.
— Есть немного.
Я поднялась с места и достала из шкафа две баночки, одну из собственных запасов, подаренную матерью прооперированной нами девочки с опухолью в голове, и вторую — местную,
Капрал положил себе немного мёда, а я не стала добавлять. Хотелось распробовать необычный чай таким, каким он был задуман.
Фоль раскрыл коробку и предложил мне выбирать первой. Я замерла с детским предвкушением, и мысли об увольнении отступили на задний план. Взяла одну конфетку в форме ягоды и откусила.
Очень вкусно! Язык обволокло ощущение сладкой свежести, контрастирующей с лёгкой шоколадной горчинкой. Вкус постепенно раскрывался, и всё новые оттенки ягодных сочетаний сплетались в единый восхитительный коктейль.
Наверняка такие конфеты стоят баснословно дорого, и при других обстоятельствах попробовать подобное чудо мне бы не довелось.
Вкус чая тоже оказался выше всяких похвал. Необычный, многогранный, даже слегка вяжущий. Он расцветал во рту и мгновенно растекался по телу негой и горячим блаженством.
Три конфеты и почти целую кружку обжигающе горячего чая спустя я раскраснелась, расслабилась и разоткровенничалась:
— На самом деле увольняться я не хочу… Но на этом настаивает командор.
— Неужели? — сверкнул глазами капрал. — Как низко с его стороны…
Фоль пододвинулся ближе, и хотел сказать что-то ещё, но в этот момент раздался уверенный сухой стук в дверь. Я широко распахнула глаза и прошептала:
— Это Блайнер!
Капрал молниеносно схватил со стола кружку — правда, по ошибке, мою! — и ловким, слитным движением махнул через подоконник и нырнул в ночь.
Я быстро и бесшумно заперла окно, отворила дверь и впустила Кеммера.
— Адель, я хотел узнать, закончила ли ты инвентаризацию и не нужно ли прислать кого-то в помощь.
— Нет, не нужно. Я почти закончила. Осталось только перепроверить и поставить подпись.
При взгляде на строгое, словно из стали отлитое лицо Блайнера, я поймала себя на странной, шальной мысли, как уговорить его оставить меня в части. Эта мысль настолько настойчиво засела в голове, что я пригласила командора за стол и предложила ему чай. Он согласился, с подозрением глядя на металлическую шкатулку:
— Это эстренский чай?
— Меня угостили, — сочла нужным пояснить я, достала чистую кружку и налила немного ему.
Сама взялась за кружку капрала, чтобы не вызвать лишних вопросов.
В мыслях творился сумбур. Я вспомнила, что хотела сказать командору нечто важное, но забыла, что именно. Расслабление в теле постепенно оборачивалось теплом, которое продолжало нарастать.
Новый глоток
Сделала ещё один глоток, скорее по привычке, чем в надежде прийти в себя, но это лишь усугубило ситуацию.
Щёки и губы запылали.
Командор наблюдал за мной с каким-то особенно пристальным, почти осязаемым вниманием, но это не раздражало. Напротив. Подумалось, что я всё же смогу заставить его передумать, если попробую иной подход.
Он обвинял меня в попытке использовать свою внешность для достижения желаемого, и сейчас я обкатывала эту странную мысль. А что если он обвинял меня в том, чего на самом деле хотел? Или намекал? В конце концов, с чего бы ему так зацикливаться на моей внешности, если она ему не по душе?
Сладость от мармеладных конфет ощущалась во рту настолько отчётливо, что начала казаться приторной. Я сделала ещё один глоток чая, но она не ушла, а словно усилилась, и теперь во мне цвели два огненных цветка: один на губах, а другой — внизу живота.
Кеммер молча изучал моё лицо, и я впервые задумалась: а как он целуется? Неужели в отношениях он так же холоден и отстранён, как и в работе? Или, напротив, за закрытыми дверями его спальни пылают страсти, которые он не выпускает наружу?
Глупые мысли, но я никак не могла их отогнать.
Воздуха перестало хватать.
Я зачем-то представила, как медленно опускаюсь на пол перед сидящим в кресле Кеммером, а затем глажу ладонями его широко расставленные мускулистые ноги. Наклоняюсь к его лежащей на колене руке и прижимаюсь к ней пылающей щекой, а затем целую. Мощное послевкусие от конфеты делает поцелуй потрясающе сладким, и я никак не могу насытиться и остановиться. Удивлённые глаза Кеммера широко распахиваются. Я поглаживаю его бёдра, наслаждаясь ощущением крепких мышц под плотной тканью брюк. А затем бессовестно перехожу выше, к ширинке…
Нет, стоп! Откуда у меня такие мысли?
Я нервно сжала кулаки и впилась ногтями себе в ладони, чтобы избавиться от навязчивых, развратных желаний. Сделала ещё глоток чая и посмотрела на собеседника. Кеммер старался выглядеть холодно и отрешённо, но когда он выдыхал, крылья носа расходились в стороны чуть дальше, чем обычно, а на правом виске вспухла голубая венка. Пульс бился слишком часто. Целительские способности позволяли замечать чуть больше, чем доступно остальным.
— Кеммер, я хочу тебе признаться… — опустила глаза вниз, на кружку с чаем, напоминавшим цветом хмельной янтарный ром. Только не крепкий. Такой бывает?