Опасная любовь
Шрифт:
– Тоня, здесь и живёшь?
– Ночую.
– Не одиноко?
– Он веселит, - Антонина кивнула на край стола, где стоял телевизор.
– Новостями о взрывах, пожарах да убийствах он скорее напугает.
– А я смотрю комедии.
По её лицу видно, что эти комедии её не веселят. Осенними тёмными ночами сидеть в пустом огромном доме одинокой девушке… И телевизор не поможет.
– Антонина, а где спишь?
– Здесь, на раскладушке.
– Значит, кофе тебе в постель не подают?
– Подают.
–
– В неё и подают.
– Кто?
– Сама себе.
Опер вспомнил, что Антонина сегодня была у следователя Рябинина. И хотел расспросить, но увидел, что она ведёт беседу на каком-то автомате. Не слушает, но вслушивается. Во что? В шорохи и трески нового дома? Пока не кончится его усадка, он будет вздыхать, как бык в загоне.
– Антонина, а зачем меня пригласила?
– Ночью со мной посидеть.
– Посидеть… В каком смысле?
– Нет, не в сексуальном.
– А в каком же?
– Тише!
Она подняла руку. Капитан прислушался. Ветер за окнами, шелест ближних кустов, легонько стукнул лист плохо закреплённого шифера, кофейник урчит…
– Ну?
– требовательно спросила она.
– Ничего не слышу.
– Каждую ночь шаги…
– Где?
– Вокруг дома.
– Тоня, глюки. Чьи шаги?
– Я расскажу…
– Тогда давай ещё кофе.
Капитан удивился времени - уже за полночь. Придётся сидеть, коли шаги. Вот в морге, где ему приходилось и кофе пить, и даже ночевать, - никаких шагов.
– Тоня, может, кошка?
– В доме нет кошки.
– А наверху, не завелась ли?
– Верх отгорожен.
Антонина казалась смелой и нахальной девушкой, и вдруг удивила капитана мистикой. Он спросил:
– А ты что хотела мне рассказать?
– На месте этого дома стояла деревенская изба. Она сгорела вместе с прежним хозяином.
– И что?
– От хозяина ничего не осталось.
– Сгорел…
– Кости-то не горят. Ни скелета не нашли, ни черепа. Пропал.
– Ну и что?
– уже раздражённо спросил капитан.
– Вот он и ходит.
Глянули бы опера, чем он занимается. Глюка ловит. Два часа ночи. Встать и уйти, пожелав спокойного сна. Но он видел, что Антонина не уснёт, а будет сидеть и прислушиваться к шагам сгоревшего хозяина избы. Какие шаги, если оба кухонных окна затянуты глухими шторами?
Капитан не задремал, но что-то ему показалось. Он глянул на Антонину: вроде бы не моргает и не дышит - лишь белеет невыразительным лицом. Едва заметным кивком она показала на ближайшее окно…
И тогда капитан уловил хруст песка под тяжёлыми шагами.
Он встал, стараясь не шуметь, и поманил Антонину за собой - открыть ему дверь. Пришлось виртуозными пассами глушить звон ключей. Отомкнув замки, капитан плечом вышиб дверь и в три прыжка оказался под окном…
Сильный удар ногой в плечо отбросил.
Капитан повалил напавшего на кучу гравия и заломил ему руку. Затем достал мобильник…
Днями сижу истуканисто за столом. Сдерживая утопленную мускулатуру и зажимая нервную систему. А ночью они свободны, поэтому просыпаюсь часа в четыре и лежу до пяти-шести. Вновь засыпаю с трудом, и в восемь не с кровати встаю, а словно выползаю из стиральной машины.
О чём думаю в это бессонное время? Перебираю ушедший день, как черепки ушедшего времени. Например, допрос Мамадышкиной. Институт семьи разваливался на глазах… Старые семьи распались, новые не складывались, парни желали оставаться бой-френдами… Бросали стариков и новорождённых… Как это хорошая девушка Марина бросила мать и сбежала с мужиком?
Не уснул до восьми. Встал, побрился, выпил кофе и пешком дошёл до прокуратуры. Мне всегда казалось, что в моём кабинете ещё остались споры, крики, возмущения с прошлого дня; и они всю ночь живут в воздухе, ослабевая к моему приходу.
Ровно в девять я отомкнул сейф. И вроде бы по его команде открылась дверь и впустила Леденцова. По утрам он обычно занимался разбором ночных материалов, поэтому я предположил:
– Неужели труп?
– Да, живой.
– Где?
– Перед тобой, ночь не спал.
– Тогда здесь два трупа.
– А третий труп меня ждёт в РОВД - Палладьев.
– Он дежурил?
– Да нет. Ждёт меня с какой-то информацией.
Он не спал, я не спал… И пока ещё день не раскочегарился, можно хватить по кофейку. Я его делаю мгновенно: кипяток, порошок и сахар. Впрочем, майор выпивал ещё мгновеннее. Я чашку, он две.
– Боря, что новенького на фронте борьбы с преступностью?
Он поморщился: не то от наивного вопроса, не то от борьбы с преступностью, не то кофе обжёгся.
– Сергей, на прошлой неделе убили студента-африканца. Милицию поставили на уши, телевидение захлёбывалось от возмущения.
– Боря, как же иначе?
– удивился я словам майора.
– А в эту же ночь в городе убили троих наших! По ящику лишь скупая информация.
– Убийцу студента нашли?
– Ещё бы, у меня всех оперов забрали.
– Боря, он гость, иностранец, - вяло заметил я.
От злости лицо майора порыжело, как и голова. Пришлось его успокоить третьей чашкой кофе. Леденцов не равнодушен, как бензин вспыхивает. Чем мне и нравится. По-моему, равнодушный человек смахивает на корову, изредка мычащую. Дальше разговор не пошёл, потому что с криминала он скатывался на политику, а тут уже и я - бензин.