Опасная связь

Блэклейс Ана К.

Его голос способен вселить страх в самого дьявола. Это другая сторона Деклана Сантори. Та, которую все интуитивно ощущают, но почти никогда не видят. Вот в чем его настоящая сила. За маской, которую он демонстрирует миру, скрывается хитрый ублюдок, и люди на инстинктивном уровне понимают, что не стоит попадать в его поле зрения. Они его уважают.

Мне не нужно поднимать голову, чтобы понять — все сделают именно то, что им сказали. Это уверенность, которую может обеспечить только человек с такой властью, как у Деклана. Но это также означает, что я остаюсь в его руках. Я никогда не буду свободной. Моя репутация, мое будущее — все зависит от него.

— А теперь, пойдемте на интервью, —

говорит он, поправляя костюм и направляясь к двери. Команда поспешно расступается, многие выскакивают в коридор. Только тогда я поднимаю голову, чтобы увидеть, как он застегивает запонки, а потом смотрит вниз на меня. — Задавай хорошие вопросы, — бросает он. — Я позабочусь о том, чтобы ответы были впечатляющими.

Он выходит, словно самодовольный городской кот, оставляя меня на полу с горящим лицом и растрепанными волосами, которые падают на него. Большинство зрителей выскользнули при первой же возможности, возбужденные и смущенные одновременно, но некоторые остались. Им явно нравится то, что они видят — Деклан превратил меня в мусор, использованный для его удовольствия. К тому же мусор, который кончает, как дура.

Я, та, что когда-то была самой амбициозной из всех стажеров, трудоголичка, девушка, которая уверенно ставила один красный каблук перед другим, с гордо расправленными плечами и приподнятым подбородком. Та, что не боялась заливаться смехом от пошлой шутки или первой подмигнуть мужчине, которого хотела. Я не слышала свист вслед, потому что свистела сама.

Но теперь тот образ, который я так упорно строила, рушится на глазах. Что касается моей сексуальности, я уже не уверена, кто я такая. Да, мне нравилось доминировать над мужчинами, но я никогда не кончала так сильно, как тогда, когда Деклан использовал меня. Мое сердце никогда не замирало так, как в тот момент, когда я увидела безумие в его глазах.

Натягивая топ обратно на грудь, я выпрямляюсь, откидывая волосы с лица. Щеки пылают, но я не могу позволить этим уродам воспользоваться моментом, чтобы сделать меня слабой. Они бы только рады были этим воспользоваться. Но я все еще Миа Роджерс, и я все еще чертовски сильная.

Последние зрители торопливо убираются прочь, так как я делаю момент еще более неловким для них, чем для себя, не спеша приводя в порядок одежду, вместо того чтобы судорожно одеваться. Остались только Лиам и Кристен. Судя по тому, как они жмутся к дверному косяку, они вряд ли видели большую часть шоу. Зная их, они и не хотели смотреть, но телохранители снова не выпустили их, когда они зашли следом за мной.

Мой ледяной взгляд смягчается.

Лиам смотрит на меня своими теплыми карими глазами, его плечи опущены, а короткая темная борода скрывает пушистые красные щеки. Он похож на большого медведя, который вечно чувствует себя не в своей тарелке, прячась за мешковатой одеждой, которая делает его фигуру еще более сутулой, особенно сейчас. Я часто вижу в нем себя в подростковом возрасте, наверное, поэтому испытываю к нему такую привязанность.

Кристен таращится на меня из-за своих огромных очков, ее рот приоткрыт. Они не знают, что сказать, но им и не нужно произносить ни слова.

Лиам опускает голову и отводит взгляд, пока я прохожу мимо него, будто это он только что стоял на коленях, а не я. Кристен выглядит ошеломленной и явно ждет объяснений. Но их она не дождется — ни сейчас, ни, скорее всего, никогда.

Единственное, что я бросаю им, выходя из гримерной:

— Перерыв закончен. Нам нужно работать.

ГЛАВА II — Упадок

Деклан

Прожекторы слепят глаза, но лучше уж смотреть в них, чем ловить похотливый взгляд Лукреции Стайнард.

Ее кресло чуть развернуто к моему, а камеры направлены на нас со всех сторон. Последними к своим местам торопятся друзья Мии — Лиам и Кристен: он с камерой, а она занимает позицию, чтобы быстро вмешаться, если что-то пойдет не так с нашими костюмами.

Это не прямой эфир, но мне было бы все равно, если бы он им был. Я давно привык держать себя под жестким контролем — ведь меня, черт возьми, снимают практически постоянно. Поправляю запонки и выпрямляюсь в кресле, но взгляд невольно выискивает мою маленькую шпионку. Я четко дал указания, что она должна быть на съемочной площадке.

Ах, моя месть будет изысканной, настоящим произведением искусства. С тех пор как я снова увидел ее на вечеринке Джакса и Адди, я не могу перестать представлять, как она стоит на коленях. Ее взгляд прикован к моему, а мой член глубоко в ее горле. План начал вырисовываться у меня в голове, и я собираюсь воплощать его с особой тщательностью. Сегодня был только небольшой намек. Это не закончится быстро. Это будет жестоко, и это заставит Мию Роджерс опуститься на колени с ошейником на шее. Я обовью ее поводок вокруг своей руки и заставлю пожалеть о том дне, когда она решила перейти мне дорогу.

А Лукреция Стайнард — один из ключевых элементов моего плана. Эта дива сегодня превзошла саму себя: ее огромная грудь выпирает из выреза, будто вот-вот лопнет, как надутые гелиевые шарики. Один из ее молодых ассистентов метнулся к ее стороне, показывая что-то на планшете, пока она скрещивает ноги, демонстрируя бедра.

Как я и ожидал, здесь каждый готов угождать ее прихотям. Каждый, кроме моей маленькой шпионки, разумеется. Это одна из тех черт, что залезли мне под кожу еще тогда, когда мы впервые встретились в колледже. Я хотел сломать ее и поставить на колени, потому что никто другой этого не мог. Она была не просто очередной девчонкой — она была богиней, заточенной в человеческом теле, и я хотел обладать этой женственной божественностью, о которой она сама даже не догадывалась. Ее брекеты возбуждали меня, как и то, что она стеснялась своего тела. Она пробудила во мне змея, который хотел обвиться вокруг нее, сжать до предела и питаться ее сущностью.

Может, я даже хотел ее любви.

Но больше нет. Теперь я понимаю, что это то, чего мне никогда не заполучить. Но я заберу у нее то, что идет сразу за этим, — ее ненасытную чувственность. Я никогда не стану тем парнем, которого она выберет, как выбрала Никко, чертову охрану Джакса, ее недавнюю "добычу". Я заставлю ее разбить его сердце, прежде чем разобью ему яйца.

Но я стану тем парнем, на чьем члене она будет захлебываться.

А пока она этим занимается, я буду впрыскивать в нее свой яд, заражать ее, заставлять понять, что ни один мужчина не сможет заставить ее чувствовать то, что чувствует она рядом со мной. Как бы она это ни ненавидела, так, как со мной, она больше никогда не кончит. Только моя власть способна проникнуть в ее вены, как отрава, и перевернуть ее мир.

Лукреция поворачивается ко мне со своей сияющей улыбкой, такой широкой, что она больше похожа на карикатуру. Именно этого требует мир. За это мир и платит. Достаточно было одного взгляда на нее в ту ночь, когда мы встретились на вечеринке Джакса и Адди, чтобы увидеть ее насквозь. Неуверенная до мозга костей, она нуждается в постоянной социальной конкуренции, чтобы доказать себе свою значимость, в которой отчаянно сомневается. По пути она потеряла свое истинное «я». Ее намерения и желания извращены и искажены. Ее интерес ко мне — лишь отражение ее голода по власти и статусу. В конце концов, она укусит гранит, когда поймет, какую роль сыграла в моем плане.