Опасное молчание

Каменкович Златослава Борисовна

— Он мне рассказывает, — с досадой прерывает Василь. — Может, не я как тень ходил за Петром после того письма, где ему угрожали какие-то там «коллеги» этого директора?

— Никто тебя не просил, — сдержанно проронил Петро. У него было нехорошо на душе. Да, он понимал, ценил в друге детства чувство товарищества, бескорыстной заботы, но почему, почему Василь может мириться с нравственной грязью? Не станет ли эта его черта характера причиной разрыва их многолетней дружбы?..

— Вот брошу все и уеду! — в порыве нового волнения почти крикнул Василь.

— Хватит тебе,

Василько, — беззлобно ударил его по спине Иосиф, чувствуя, что перепалка опять может кончиться ссорой друзей. — Не жалей, брат, спины — будут трудодни! Пошли на подачу. Будешь потрошить снопы, и злость пройдет. Ну, айда, а то вечереть начнет.

Погоди, я еще не все ему сказал. Можно подумать, он тут лично ответственный за все.

— Да, ответственный!

— И опять уже нажил себе кучу неприятностей, — тяжело выдохнул Василь.

— У меня совесть не глухонемая. Понял? По-твоему, ничего страшного в том, что Лоза кричит на людей, точно на скотину? Что запугал всех? Что он всегда пьян? Хоть раз ты видел, чтобы этот председатель поговорил, посоветовался с колхозниками? Нет. Плюет он на их заботы и тревоги! Только один товарищ Черемош осмелился ему в глаза сказать: «Ты у нас, Лоза, хитер: с чужого воза берешь, а в свой кладешь!»

— Между ними старинная вражда, — отмахнулся Василь, — все село про это знает.

— Так вот, о завфермой люди всегда добрым словом вспоминают, жалеют человека. Но заговори с ними о колхозном председателе, вздохнут: «А еще партейный…» Да, вот по такому Лозе они судят о партии. Слово чести, я доведу дело до конца! Выгонят его из колхоза!

— Ну, знаешь… У богатого гумна и свинья умна — так моя покойная бабушка говорила. Какой он ни есть этот Лоза, а урожай собрали хороший. Кому будет честь и хвала? Председателю. А ты — выгонять из колхоза!

— О нет, Лоза не дурак, — на высоком лбу Петра собрались морщинки, а глаза заметно потемнели. — Он — зло! И если я вижу, что зло — вот оно, рядом, я не могу его обходить молча.

Василь приблизился вплотную, подышав в лицо Петру:

— А если он… связан с этими?.. Недели ж не прошло, как скосили автоматной очередью Захара Черемоша, позавчера убили секретаря райкома… Выходит, бандиты где-то тут…

— Не бойся смерти, если хочешь жить, — мудро гласит пословица, — ответил Петро.

— Подумай, какое теперь время. Не такие, как мы с тобой, пока что не могут остановить этого разбоя. И у нас, Петрик, много еще осталось земных дел… Да ты не обижайся…

— Обиженного обижать — двойной грех, — с оттенком горького разочарования в голосе, не дослушав Василя, отвернулся Петро. Но в то же мгновение снова порывисто повернул к нему лицо: — Пойми же, не хочу я полумертвой жизни! Не хочу осквернять светлую память моего отца… Он ведь не испугался?

— Да, но немцы его расстреляли.

— Фашисты… А он — жив! Он во мне жив!

После минутного молчания, во время которого они, как по уговору, все трое разом закурили, до них донесся женский голос, звавший Василя.

— Это уже точно, где женщина за командира, там нашему брату и покурить некогда, — оборвал молчание Василь, чтобы скрыть на этот раз уже смущение, хотя Петро

и Иосиф не могли догадаться, что Христина снится Василю по ночам. Да и ничего друзья не знали о разговоре, что был между Василем и девушкой, когда они в воскресенье возвращались из клуба после кино. Судьба безжалостна. Христина, правда, не без грусти, меж тем вполне определенно сказала, что лучше им не свыкаться, все равно придется расставаться. Никуда она из села не поедет. И так в колхозе настоящая беда, некому работать. Почти вся сельская молодежь в городе пристроилась: кто на заводе, а девчата больше в домработницах. Да, у Христины есть мечта. Она будет агрономом. Зачем уезжать? Можно учиться заочно.

Сейчас Христина бежала, утирая косынкой пот с лица, что-то говорила, изредка оборачиваясь назад. Но из-за шума молотилки нельзя было разобрать ни одного слова.

— Что там случилось? — подбежал к ней Василь.

— Какие-то неизвестные… Трое их… Наши женщины боятся, — на милом и простодушном лице девушки метался испуг.

— А неизвестные на танках или пешком? — шутливый тон Петра сразу погасил панику.

— У них… одно ружье, — смущенно проговорила Христина.

— Пошли! — сказал Петро, на ходу доставая пистолет и снимая предохранитель.

Виновниками кратковременного переполоха на току оказались геологи. Среди них особенно нагнал страху на женщин атлетического сложения человек лет двадцати восьми. За спиной у него темнело ружье.

Вскоре, благодаря своему общительному характеру, Петро узнал, что этот молодой геолог весной побывал на Камчатке, где в это время происходило извержение вулкана.

— И землетрясение было? — спросил Иосиф.

— Да еще какое! — ответил Игорь Северов, — так он себя сразу назвал при знакомстве. — Извержение сопровождалось молниями, которые, словно гигантские огненные удавы, извивались в черных вулканических тучах.

— А как же вы? — с недоверием взглянул на геолога Иосиф.

— Я находился в трехстах километрах от вулкана. Но эти молнии видны даже за пятьсот километров. Из вершины падали раскаленные облака лавы и даже вулканические камни-бомбы. Вот ими я позже и занимался. Между прочим, я здесь вчера нашел, — геолог быстро стал извлекать из рюкзака сперва полотенце, рубашку, книгу, — вот этот камень. Посмотрите внимательно.

Иосиф взял в руки камень цвета густого красного вина и с любопытством принялся его рассматривать, ожидая объяснения, чем же этот камень так обрадовал геолога.

Петра же привлекла книга, которую он увидел у геолога. Это была повесть «Дерсу Узала». Спросив разрешения посмотреть ее, Ковальчук отошел к умолкающей веялке, где уставшие женщины вытряхивали косынки, собираясь в село.

— Про любовь? — краснея спросила Христина, ткнув пальцем в книгу.

— И да, и нет, — улыбнулся девушке Петро, раскрывая книгу. И вдруг так и впился глазами в надпись на титульном листе:

«Будущему советскому следопыту. Учись хорошо, Игорь. Твои знания нужны Родине. Иди смело в жизнь. А жизнь — золотая книга, и таким, как ты, юным, пытливым, отважным, еще много осталось перевернуть золотых страниц этой замечательной книги.