Опасное молчание
Шрифт:
Ростислав, или просто Славко, длинноногий, костлявый хлопец, в числе двадцати воспитанников детского дома приехал помогать в колхозе. Студенты взяли его четвертым на постой к Гавришам, когда узнали, что это и есть тот самый Славко, о котором два года назад писала газета «Львовская правда».
Играя на улице со сверстниками в снежную войну, Славко промерз и забежал в сельсовет погреться у печки. И тут мальчик услышал, как секретарь сельсовета сказал колхозникам, что под кличкой «Кармелюк» скрывается бандеровец Гонтар.
Сердце
Так вот почему исчезает из села его дядька и вновь появляется через несколько дней… Значит, тот неизвестный ночной гость в форме старшего лейтенанта с тремя боевыми орденами был переодетый бандит!.. Вспомнил мальчик и то, как хвастались они, что совершили взрыв на железной дороге…
Славко решил выследить, где прячутся бандиты. Ему это вскоре удалось, и когда в село заехала оперативная группа по борьбе с бандеровцами, мальчик явился и сказал:
— Я знаю, где «Кармелюк».
Славко повел солдат в поле к бандеровскому подземелью.
Не спасли бандитов автоматы, гранаты, даже пулемет. Главаря банды «Кармелюка» захватили живым.
Сейчас Славко босой протопал в угол двора и поставил свою ношу за бочку с дождевой водой.
Подошел Василь.
— Откуда взял канистру? С чем она?
— Не то бензин, не то керосин, а может, солярка. В ивняке нашел.
— Где? — Василь окинул подростка недоверчивым взглядом.
— Чуть ноги не поломал об нее. Там, возле пруда нашел.
Одновременно подошли Северов и Петро.
— Давайте сюда на дегустацию. Может быть, это самогон? — озорно улыбнулся Северов.
— Канистра немецкая, — Северов осторожно открыл, понюхал, а затем плеснул немного жидкости в ладонь. — Бензин.
— Только пьяный шофер может обронить канистру бензина, — развел руками Иосиф.
— У пруда была машина? — поднял брови Петро.
— Нет, — возразил Славко.
— Да и откуда ей там взяться? Там и дороги близко нет, — переглянулись с Петром Василь.
— Просто кто-то украл и спрятал! — поставил точку Славко.
Подошла Богдана, кончиком косынки вытирая потрескавшиеся губы.
— Слава Исусу Христу, — поздоровалась с гостями.
Нет, старая Богдана не знала, что означает «геологи».
Петро объяснил попроще:
— Товарищи из Москвы.
— Очень рада, очень рада, — просветлела старушка. — Заходите в хату, свеженького молочка отведайте. Скоро дочка с фермы придет, поужинаем. Марийка, ты картошку начистила?
— Полное ведро! — отозвался звонкий голосок.
Из-за очага возле старой яблони вышла раскрасневшаяся девчурка, снимая не по росту большой, видимо материнский, передник.
— Бабцю, я пойду на ферму, к телятам, — застенчиво улыбнулась она при виде чужих людей.
— У
Марийка не смеет ослушаться. Бабушка строгая: сказала — нет, как узлом завязала. И девочка бежит к дереву, разбросавшему тенистые ветви. Здесь в холодке подвешена люлька, которую с чрезмерным усердием раскачивает Михась.
— Осторожно! Мала выпадет! Ах ты дурень! — едва успевает подхватить сестричку Марийка, сердитым взглядом все еще упрекая малыша в недостойном поведении.
Михась отступает к кустам смородины возле колодца, обиженный в самых лучших своих намерениях.
— Прошу вас сказать, бабцю, — учтиво пытается Славко заступиться за Марийку, — чего вы всегда против, если Марийка на ферму хочет?
— А, бигме [7] , что против, — ворчит Богдана. — Радости мало — весь век вставать, когда первый луч еще не сверкнет. Нехай Марийка лучше на доктора учится.
7
Ей-богу.
— Специальность надо избирать, чтобы была по душе, — солидно уточняет Славко. — Марийка хочет быть дояркой.
— Так, так, — неожиданно смущает подростка Богдана. — Видно, ты еще, Славко, не слыхал, как плачутся мужики, что нет на свете человека, несчастнее мужа доярки. С первыми петухами — и след жены простыл! Сам детей корми, нянчи, так что ты не очень-то заступайся, хлопче.
За лесом потух закат. Во дворе у соседей напротив, в густой зелени высокой березы, шумно собирались на ночлег грачи.
— Йой, а Михайлины все нет! — в недобром предчувствии вздыхает старая Богдана.
Петро по-сыновьи ласково ее успокаивает.
— Не тревожьтесь, мамо, должно быть, на ферме собрание, вот Михайлина и задержалась.
— Сказала бы с вечера.
— Чтоб я так был здоров, — принялся уверять Иосиф, — она скорее всего поехала в больницу, к мужу. Да, подвернулась машина — и Михайлина поехала.
— Йой, да что же вы, гости дорогие, не садитесь за стол? — спохватилась Богдана. — Прошу, прошу, вот сюда садитесь.
— Гость не вольный человек — где посадят, там и сядет, — весело отозвался Северов.
— Просим и хозяйку к столу, — любезно проговорил Скобелев.
— Голубь мой, не идет на ум еда. Схожу на ферму, погляжу, а то надвигается темнота.
— Ей-богу, мамо, — улыбнулся Петро, — мы вас не пустим. Вот наскоро поедим и махнем с хлопцами на ферму.
Малоразговорчивый геолог в ковбойке, сидящий за столом около Петра, только плечами пожал: как это светловолосому студенту удастся «наскоро поесть», когда на одном колене примостился Михасик, а на другом — только-только переставший реветь его младший братишка.