Опасность в бриллиантах
Шрифт:
— Вы слишком великодушны, — осторожно произнесла Дафна. — Своим заверением вы только что преподнесли мне величайший подарок. А это уже лишнее.
— Это не сегодняшний подарок, а старый. Просто их только сегодня доставили.
— Я не могу их принять. Пожалуйста, не считайте это оскорблением.
Она в самом деле не хотела его сейчас обижать, и не только потому, что он снял камень с ее души.
— Я не оскорблен, но вы их уже приняли. Помните? Вы совершенно определенно от них не отказались.
— Видите ли, вы неправильно расценили мое молчание,
— Вы не были одурманены и на барке.
— Еще как была. Я тогда опьянела. Иначе я бы никогда, уверяю вас, никогда не повела себя так… порочно.
— Чушь. Вам понравилось быть порочной. Уж я-то знаю, о чем говорю, поэтому не пытайтесь со мной жульничать. Я большой знаток пьянства и порока и видел, что первое поглотило вас не настолько, чтобы вы не заметили, как сильно увлеклись вторым. Вы славно расслабились, но совсем не опьянели.
Дафна почувствовала, как к щекам приливает кровь.
— Мне кажется, джентльмен мог бы позволить леди принести свои извинения.
— Прекрасно. Если для того, чтобы принести извинения, вам нужно выпить капельку вина, я налью.
— Нет!
Он просто сидел и ждал, что будет дальше, и смотрел на нее тем самым взглядом соблазнителя, который возникал у него с легкостью. Вроде бы ничего не менялось, но в воздухе разливался призыв, заставлявший женщину воспринимать его чувственно. Должен быть закон против мужчин, умеющих такое вытворять. Дафна буквально ощущала, как под этим взглядом с нее падают доспехи, предмет за предметом.
Сначала она попытается поступить честно. Пока он ведет себя так сочувственно! Может, и дальше так будет?
— Я думаю, что вы меня неправильно поняли, а все из-за излишка выпитого и моего дурного поведения, и вам кажется… ну, вы предположили, что с помощью этих бриллиантов…
Он просто смотрел на нее, не делая ни малейшей попытки помочь или показать, что понял все остальное, просто позволял ей глупо барахтаться и мучительно подбирать слова.
— С моей стороны будет очень глупо позволить снова себя одурманить хоть вином, хоть бриллиантами. Я больше не хочу вести себя с вами порочно и грешно.
Судя по лицу, это его ничуть не оскорбило, скорее, на нем проявилось любопытство, а оно еще опаснее, в чем Дафна не сомневалась.
Каслфорд уронил локоть на стол, пристроил подбородок на руку и внимательно смотрел на нее.
— До чего вы интересная женщина. Не думаю, что отказывать мне вас вынуждает скромность или отсутствие желания. Пожалуйста, не спорьте. Я уеду во Францию и уйду там в монастырь, если пойму, что разучился угадывать в женщине вожделение. Что до вашего умения откликаться на наслаждение — ну, это мы с вами выяснили еще на барке. Так в чем же причина, почему вы так упорно возражаете, если совершенно очевидно, что мы хотим друг друга? Учитывая, как я пострадал, я имею право знать.
Думая, что честность — это хорошо, Дафна как-то не предполагала, что от нее потребуется то же самое. Что он о ней подумает, если она расскажет ему всю правду? Если удовлетворит
Конечно же, до сих пор она никому ничего не рассказывала. Возможно, если бы Латам не вернулся в Англию, она бы рискнула, да только не доверяла она ни Каслфорду, ни кому бы то ни было другому. Вряд ли, зная правду, они сумели бы сохранить ее в тайне.
Дафна начала говорить, подбирая нужные слова:
— Не думаю, что наше влечение так уж очевидно…
Он драматически вздохнул, оборвав ее маленькую речь, и теперь просто смотрел на нее, ожидая ответа.
Внезапно Дафна поняла, что оказалась в сложном положении. Ей требовалось срочно придумать что-нибудь достаточно осмысленное, какую-нибудь причину, от которой он не отмахнется с легкостью. Ничего толкового не придумав, она ухватилась за совет Селии.
— Всем известно, что вы завсегдатай борделей, сэр. Уже только ради собственного здоровья мне не следует поступать глупо, уступив вашим льстивым речам.
Она его ошеломила. По крайней мере, Дафна понадеялась, что именно этим объясняется его застывшее лицо. Не просто ошеломила, а, похоже, лишила дара речи. Каслфорд встал, молча посмотрел на нее сверху вниз и вышел из палатки.
Дафна тоже почувствовала себя обязанной встать. Она видела Каслфорда, стоявшего рядом с откинутым входным полотнищем, погруженного в свои мысли и — с сожалением отметила Дафна, весьма рассерженного. Селия предупреждала, что ему это не понравится, но она здорово преуменьшила.
Наконец он снова посмотрел на Дафну. Ошеломленная усмешка исчезла, в глазах затаилась угроза.
— Миссис Джойс, я правильно вас понял? Вы обвиняете меня в том, что я болен?
— Такая возможность существует, и это все, что я сказала. Приходится быть осторожной.
— Согласен, вот почему я более чем осторожен и заверяю: я для вас никакой опасности не представляю.
Дафна с трудом сглотнула.
— Точно никогда не знаешь.
Его взгляд сделался жестким.
— В данном случае еще как знаешь.
— Может быть, результаты последних кутежей вам еще неизвестны.
Дафна понятия не имела, есть ли здесь хоть доля правды. Она попросту доверилась Селии, решив, что ее слова и в самом деле имеют под собой хоть какое-то основание и это даст ей хотя бы временную передышку.
Каслфорд шумно вздохнул, причем не раздраженно, как обычно. На этот раз ей показалось, что он пытается обуздать свой гнев.
— Миссис Джойс, — произнес он с натянутым спокойствием, — существуют определенные заведения, весьма щепетильные по отношению к здоровью работающих там женщин. Именно поэтому я и пишу свою книгу, чтобы мужчины, приезжающие в город, могли пойти в такое место, а не обнаружили, что их заманили в другое. — Он еще раз вздохнул, и на его щеке дернулась жилка. — Более того, существуют определенные меры, защищающие мужчину от подобной болезни, и всем известно, что я их применяю. — Он снова вздохнул и нахмурился. — Проклятие! Мне просто не верится, что я объясняю вам все это, будто у вас есть право требовать мой объяснения.