Опасные пути

Хилтль Георг

Однажды, когда он был на своем наблюдательном посту у дверей лаборатории, входная дверь отворилась, в нее вошел Сэн-Круа и поспешно поднялся наверх. Морелю это показалось подозрительным, и он решил продолжать наблюдения. Около получаса спустя раздался звонок с улицы. Служанка открыла дверь.

— Господин де Сэн-Круа, дома? — спросил приятный голос.

— Да, сударь, — ответила служанка, — в его комнате свет.

— Проводите меня к нему!

Морель внимательно посмотрел на пришедшего, лицо которого было ярко освещено свечой, бывшей

в руках прислуги, и чуть не крикнул от удивления; это был двойник Сэн-Круа, — так был похож пришедший на нового жильца; только ростом он был пониже. Если бы Морель не знал, что поручик уже дома, он без сомнения принял бы незнакомца за него.

“Что это за человек? Очевидно это — новая тайна!” — подумал Морель и, сказав: “Посмотрим!” — осторожно полез в камин.

Сняв сапоги и верхнюю одежду, он стал ловко взбираться вверх по трубе, пока его голова не ударилась о железную дверцу. Уперев руки и ноги в стенки трубы, Морель сделал попытку послушать, что говорится в комнате. Его расчеты оправдались, он ясно слышал каждое слово.

Служанка проводила пришельца до дверей комнаты Сэн-Круа и ушла. Незнакомец снял шляпу и постучал, Годэн открыл дверь и с изумлением отскочил назад, причем воскликнул:

— Мария?

— Да, это — я, — сказала маркиза, входя в комнату и запирая за собой дверь.

— Добро пожаловать! — проговорил Годэн, протягивая ей руку.

— Твоя рука дрожит и холодна, как лед, — сказала Мария.

— Потому что в ней лежит рука, которая подала отравленное питье своему отцу…

— Только для того, чтобы иметь тебя!

Сэн-Круа взглянул на Марию.

— Возьми меня!.. Я твой!

Годэн привлек маркизу к себе, и горячий поцелуй доказал ей, что он еще всецело в ее власти.

— Что случилось? — спросил затем Сэн-Круа.

— Я сопровождала тело старика д‘Обрэ, — глухо проговорила она, — печати сняты и завещание вскрыто.

— Ну, что же? — с напряженным вниманием проговорил Годэн.

— Мы проиграли игру. Я нахожусь под опекой братьев и не могу истратить ни гроша без их ведома.

— Даже в том случае, если ты вернешься к мужу?

— Даже тогда. Мои братья будут распоряжаться деньгами, они должны отдавать отчет опекунскому управлению, их полномочия прекращаются только с их смертью.

— Тогда они должны погибнуть, — решительно проговорил Годэн.

— Не правда ли? — воскликнула Мария. — Они держат меня в своих когтях и не должны жить! Нам нечего тереть время.

— Но такая повальная смерть в твоей семье может показаться подозрительной.

— Кто посмеет обвинить нас? Мы нигде не показываемся вместе, а ты должен достать такие средства, которые действуют бесследно и быстро.

— Я уже сделал большие успехи в этом направлении.

— Годэн, — сказала Мария, прижимаясь к нему, — ты еще неопытен… Берегись!

— Почему?

— Я не могу описать тебе все подробно, — маркиза остановила свой взгляд на темном углу комнаты, как бы видя там что-то, — я боюсь повторить все, но… на теле

старика остались какие-то следы твоих средств.

— Что ты говоришь? — испуганно воскликнул Сэн-Круа.

— Тише, Годэн; мне кажется, что у одного человека зародилось подозрение.

— Вот как, кто же это?

— Молодой герцог Дамарр, который когда-то спас тебя; он стал юристом и, как рассказывал мне доктор, все время расспрашивал его о причине смерти старого Обрэ.

— Каким образом он попал в Офмон?

— Его послал суд; он снимал печати и присутствовал при вскрытии завещания.

— Черт возьми!.. Это опасно! — проговорил Сэн-Круа, шагая по комнате. — Этот человек здесь.

— Здесь?

— Да, в этом доме. Он — жених дочери Гюэ.

— Это очень скверно. Решайся скорей!.. Этот человек должен исчезнуть с нашего пути.

Сэн-Круа вздрогнул.

— Нельзя иначе, — продолжала Мария, — только твои средства должны действовать сильно, быстро и бесследно. Где та книга?

— Она у Экзили, а он в Бастилии. Гм… может быть, я сделал ошибку при перегонке?

Он подошел к шкафу и открыл дверцу. На верхней полке виднелся целый ряд всевозможных бутылочек с различным содержимым.

— То были вот эти капли, — проговорил он, — взяв одну из склянок, — я хорошенько исследую их и перегоню еще несколько раз у Глазера. Я открыл еще одну прекрасную смесь; надо только хорошенько обработать ее, и тогда мне не нужна даже больше книга; я целыми днями думаю об этом. Экзили заметил, что я — очень способный ученик, и потому не все открыл мне, эти итальянцы ужасно завистливы; но я и без него достигну своей цели, так как без устали работаю над своими колбами и ретортами.

— Да, это должно быть так, Годэн, — воскликнула маркиза. — Надо без конца работать, думать и добиваться; мы должны сделаться господами положения, но только испытывай точнее свои средства!

— Да, если бы было возможно испытать и делать опыты над кем-нибудь.

— Бери животных: собак, кошек.

— Экзили считает, что действие этих средств на животных и людях различно. Нам надо действовать увереннее.

Маркиза подперла голову рукой и задумалась.

— Я знаю, — вдруг прошептала она, схватила Годэна за руки, — я нашла способ испытывать Ваши вещества; я буду иметь возможность точно говорить тебе, как действуют твои средства!

— Ты говоришь загадками, Мария… Уже в Офмоне ты говорила удивительные вещи, видела эту книгу…

— Эта книга является центром всего того, что мы хотим предпринять. Ты хочешь знать? Хорошо, я расскажу тебе, откуда я знаю про эту книгу.

Годэн наклонился к Марии, и она шепотом начала рассказывать ему о таинственной книге. Когда она кончила, Сэн-Круа отер пот со лба и произнес:

— Есть многие люди, которые смеются над пророками, но тот монах сказал правду: эта книга — огненный меч, ужасный бич. Его предсказание исполнится. Судьба предназначила нас друг для друга… не будем больше противиться ей.