Опекая зло

Кроу Анаэль

– Как же? Те, которые вы присылаете мне каждый день - по одной прекрасной розе каждое утро.

– Вы считаете, цветы - от меня? Почему?
– серьёзно спросил я, начиная понимать всю нелепость ситуации, в которой очутился волей-неволей. Но ничего не подозревающая мисс Роуз Оук только весело рассмеялась, по всей видимости, решив, что я просто стесняюсь ей открыться.

– Потому, что первую розу я получила на утро после вечера в Уистлер-холле. А кроме вас и мистера Крафта, у меня почти нет знакомых в Лондоне. Извините за прямоту, но у меня тогда сложилось впечатление, что все остальные гости были больше увлечены самими собой, нежели мною, чего нельзя сказать о вас. Вы единственный, кто уделил мне внимание.

Её

смелое заявление польстило мне, но я всё-таки продолжал настаивать на другом.

– Скажите тогда, почему вы вдруг решили, что их присылаю вам именно я, а не мистер Крафт? Ведь, не поймите превратно, логичнее предположить, что розы дарит вам человек, с которым вы помолвлены.

Роуз задумчиво опустила голову.

– Может быть, вы и правы. Но... Изавель никогда не дарит мне цветы, - помедлив, призналась она. - Делать подарки такого рода ему совершенно несвойственно. Я не обижу вас, если скажу, что для мистера Крафта цветок приобретает ценность, только если выполнен из чистого золота и является в мире таким единственным? А срывать живые цветы и тем более составлять из них букеты для него - пошло. Он сам не раз говорил мне об этом, - щёки её сделались пунцовыми.
– Изавель брезглив. Увядшие цветы раздражают его, а застоявшаяся в вазе вода вызывает отвращение. Поэтому я и решила: розы дарите мне вы.

Сердце моё сжалось. Выходит, не я один питал к этой юной особе особенные чувства! С одной стороны это вполне оправдано, поскольку её красота не могла оставить равнодушным никого, но таинственный аноним шагнул в проявлении своей симпатии гораздо дальше меня. Он осмелился на то, чего я не позволил бы себе никогда, и тем самым добился того, чего никогда не добился бы я - внимания Роуз Лилиан Оук, её драгоценного внимания! И кому она его адресовала?! Мне!

Я был сражён этим удивительным фактом, но держать искреннюю и простодушную девушку в неведении посчитал непростительной жестокостью.

– Мисс Оук, - обратился я к ней, испытывая страшное смущение, - я должен сознаться, что не посылал вам розы. Ваше внимание ко мне - незаслуженное, как и благодарность.

В который раз Роуз обратила на меня свой чарующий взгляд, но на этот раз он был полон неподдельного изумления. В следующий же миг лицо её смертельно побледнело, и я поспешно добавил: - Но если бы я только знал, что цветы доставят вам столько радости...

– Нет-нет, ничего не говорите, - остановила она меня, сделав повелительный жест рукою. Весь её вид выражал смятение.
– Я по собственной воле выставила себя перед вами в глупейшем виде и каюсь. О, Боже, я причинила вам неудобства.
– Глаза её широко открылись, и она смотрела перед собою, не замечая меня или не желая больше замечать.
– У меня не было никаких сомнений... Кажется, моя самоуверенность погубила меня. Простите меня, мистер Майлз... Или нет?
– в её взгляде снова промелькнул отблеск надежды: - Вы действительно отрицаете, что этот цветок доставили утром по вашей просьбе?
– сказав это, Роуз передала скромно стоящей за её спиною служанке зонтик и вынула из сумочки розовый бутон на коротко обрезанном стебле.

Могу поклясться чем угодно: ни до, ни после я не видел ничего подобного - бархатные лепестки розы были абсолютно чёрными, словно сделанными из угольной пыли, но, кажется, её необычный цвет нисколько не смущал юную мисс Оук. Она держала её изящно, зажав между двух пальцев.

Я молча покачал головой.

– Мне жаль.

Мисс Роуз Оук рассеянно опустила руку. Вид у неё стал расстроенным, а взгляд глубоко спрятанным в себя.

– Что ж, мистер Майлз, - тихим голосом промолвила она.
– Если он и вправду не ваш... тогда... мне, наверное, будет лучше вернуться домой. Как видите, я большая фантазёрка... Напридумывала себе, Бог знает, что...

Я

старался не смотреть на бедную девушку, чтобы не смущать ещё больше, но мой взгляд был по-прежнему прикован к экзотической розе. Резкий контраст чёрного на белом - её кружевных перчаток и тёмного бутона - породил у меня в середине некое роковое предчувствие. Чёрный цветок выглядел соблазнительно, привлекая внимание необычным цветом и им же приводя в замешательство.

Не могу сейчас сказать точно, но то ли находясь под сильным впечатлением от его странного вида, то ли сам по себе, я принял тогда судьбоносное решение. В конце концов, Роуз ещё никому не давала обета перед Богом, а между людьми часто случается разное... Словом, я решил бороться за её благосклонность точно так же, как это делал неизвестный мне соперник, не обращая внимания ни на какие нравственные условности. Это решение далось мне очень просто, снимая камень с сердца и развязывая руки.

Мы молча шли вдоль набережной Серпентайна. Мисс Оук была задумчива и печальна.

– Мисс Оук...
– неожиданно сам для себя произнёс я. Роуз остановилась и впилась в меня глазами так, будто я собрался немедленно провозгласить решение её загадки и развеять все сомнения.
– Я понимаю, что не имею никакого права просить вас об одолжении, но я хотел бы увидеть вас ещё раз. Вы вправе отказать мне, и я всё пойму... вы будете правы... - я слышал свой голос со стороны, и мне чудилось, что он принадлежит кому-то другому. Запнувшись, я взглянул ей в лицо и был совершенно сражён его выражением - Роуз Лилиан смотрела на меня с сияющей, нежнейшей улыбкой.

– Я боялась, вы никогда не предложите, - взволнованно проговорила она.
– И всё-таки, я в вас не ошиблась.

Ошарашенный её словами, я ждал ответа, и она дала его незамедлительно:

– Завтра, в это же время, на этом самом месте...

– Я буду ждать вас, - горячо пообещал я.

– Не провожайте меня. Не нужно, - предупредительно проговорила она, угадав моё намерение.
– До свидания, мистер Майлз, и до завтра.

Повернувшись ко мне спиною, мисс Оук зашагала прочь. Когда она отдалилась от меня шагов на десять, чёрная роза выпала из её руки и утонула в густой траве, но девушка даже не обернулась. Со стороны могло показаться, молодая дама обронила цветок случайно, но я знал, знал: она нарочно избавилась от него! И только потому, что он не был подарен мною.

Это была победа! Незаслуженная, схваченная на лету, но победа!

III. Дух

Я намеренно шёл от Гайд-парка до угла Кенсингтон-Хай стрит и Кэмпдэн-Хилл-роуд, где располагался дом тётушки Луизы, пешком, чтобы успеть обуздать свою радость прежде, чем переступлю порог Уистлер-холла и дам пространные объяснения своего приподнятого настроения чересчур проницательной родственнице. Но вместе с неописуемым восторгом, усилились и мои тревоги, связанные с чёрными цветами.

По дороге домой я зашёл в несколько цветочных магазинов и поинтересовался у цветочниц, имеются ли у них чёрные розы. Почти в каждой мне предлагали тёмно-бордовые, которые при плохом освещении вполне могли сойти за чёрные, но они не шли ни в какое сравнение с той, которую я видел сегодня днём. Единожды мне просто улыбнулись, словно я требовал немедленно предъявить мне благородные голубые гвоздики, и вежливо объяснили, что чёрных роз в природе не бывает, или, по крайней мере, этот сорт ещё не выведен. Меня настоятельно уверяли, что если я и видел подобное, то наверняка не смог оценить глубину и оттенок цвета или попросту пал жертвой зрительного обмана, не сумев отличить живой цветок от искусственного. Я не пытался спорить, но ничего не покупал и шёл в следующую лавку.