Операция без выстрела
Шрифт:
— Куда Песня поселил радиста? — спросил Кротенко.
— Тот живет в бункере с двумя боевиками.
— А два других?
— Вместе с Песней.
— Значит, вы остались с Бегунцом и эмиссаром?
— Да. На этом настаивал Ильчишин. Теперь нас девять человек.
— Простите, Микола, — перебил полковник. — Почему вы назначили нам встречу возле Галича, а не там, где всегда?
— Песня приказал немедленно отнести почту на пункт связи в район села Зеленое — это за Перечинском — и вернуться назад не позже, чем через
Майор посмотрел на полковника. Тот качнул головой, как бы что-то подтверждая, потом спросил:
— А что в этой почте?
— Скорее всего информация об эмиссаре. Ну это можно проверить.
Микола достал из-за подкладки пиджака склеенный по краям листочек бумаги и протянул Виктору Владимировичу. Тот передал Кротенко.
— Сейчас посмотрим, — сказал Петро Федорович и пошел к машине.
Вскоре он вернулся.
— Не тревожьтесь, Микола, — успокоил Мамчура майор, вручая почту. — Работа чистая. Националисты ничего не заподозрят. Песня уведомляет адресата, что из-за границы прибыл эмиссар с радистом. Рация у них неисправна. Предлагает зиму подержать гостей у себя, а весной постарается переправить их в краевой провод.
— Итак, Микола, у вас будет время поработать с эмиссаром, — подытожил Тарасюк. — Постарайтесь разузнать о его задании как можно больше. И еще одно: возможно, на пункте связи вы найдете какую-то информацию для Песни. Сможете прочитать шифровку?
— Надеюсь, товарищ полковник. Об этом я уведомлю вас через тайник под дикой грушей.
— Значит, договорились. Ну, а теперь поедем с нами. Немного отдохнете. Потом наверстаем упущенное — подкинем вас в район Зеленого.
— А как с Бегунцом? — спросил Мамчур.
— Он что, с вами? — удивился Кротенко.
— Ага, ждет там, возле часовни. Песня поручил ему сопровождать меня.
— Почему же вы не сказали об этом сразу?
— Как-то упустил из виду, товарищ полковник. Привык уже, что Бегунец ходит за мной, словно тень.
— А вы не допускаете, что эта тень выскользнет когда-нибудь из своего тайника и проследит за вами?
— Честно говоря, такое может произойти только случайно. Бегунец давно порвал бы с подпольем, если бы не та история, о которой я вам уже рассказывал. И вообще без помощника мне трудно.
— Гм, — в задумчивости проговорил Тарасюк. — Вы снова о том же. Что ж, Петро Федорович, если так, обдумаем еще раз Миколино предложение? А теперь пускай все остается, как есть. Идите вместе с Бегунцом в Зеленое. Но не раскрывайтесь перед ним! И последнее. Вот вам радостное известие: недавно я встретился с вашей теткой. Обо всем договорились. Отец приедет в Куты в следующем месяце.
— Спасибо, товарищ полковник. Буду ждать встречи. А теперь пойду, а то мой напарник заждался. Да и холодно нынче, простудится. Так прощевайте…
Когда пункт связи под Зеленым остался позади, нудная морось превратилась в настоящий
В низине, куда вскоре спустились Мамчур и Бегунец, ветерок еле потягивал. Потом выглянуло солнце, и окрестные холмы озарились тем ласковым светом, который свойствен в эту пору только заросшим пихтами Карпатам. Возвращались они с пустыми руками. Тайного письма на пункте связи не оказалось.
Ранним декабрьским утром в бункер вошел Песня.
— Чего загрустил, друже? — спросил он, поздоровавшись за руку с Дипломатом. — Кажется, как раз у тебя оснований для печали меньше всего.
— Это правда, — ответил Ильчишин. — Но меня тревожит состояние рации. Орех, будь он неладен, не может ее починить. Говорит, для этого нужны какие-то детали. Придумай что-нибудь, друже.
Песня вздохнул, беспомощно развел руками:
— Ты же знаешь, появляться в городе рискованно.
— А может, все-таки пошлем кого-нибудь? — с надеждой спросил резидент. — Ну, хотя бы Мамчура?
— Об этом поговорим, когда он вернется, — недовольно буркнул Песня. — Посмотрим, с чем придет.
Ильчишин поднялся со скамьи, насупившись, зашагал по тайнику, стены которого теснили его со всех сторон.
Он никак не мог привыкнуть к жизни в бункере. Каждое утро, вставая с постели, больно ударялся о верхние нары, чертыхался и мысленно проклинал тех, кто послал его с тайной миссией на Украину. Наслушавшись рассказов Песни про операции «ястребков» и чекистов, он вздрагивал от каждого звука, который проникал по ночам через отдушины подземного жилища.
В первую же ночь переселения рядом с бункером явственно прозвучали шаги. Ильчишин соскочил с нар, схватил бесшумный автомат и растормошил Миколу.
— Возьмите себя в руки, — спокойно ответил Мамчур. — Разве вы не знаете, что в это время местность осматривают боевики Песни?
У эмиссара отлегло от души, но он так и не смог заснуть до утра.
Раздражало Ильчишина буквально все, а больше всего положение, в котором он оказался. Он, полномочный представитель Мюнхена, попал в полную зависимость к какому-то референту краевого провода. И хотя Песня вел себя тактично, в его тоне звучали нотки превосходства.
«Ну, погоди, — раздумывал шпион, — пусть только вернется Микола! Тогда первым делом поставлю вопрос о рации, и ты у меня не выкрутишься».
Мамчур и вправду прибыл через несколько дней. Землю уже сковало морозцем, но снега не было, и лес стоял черный, понурый даже в погожие солнечные часы.
Выслушав Миколин доклад о путешествии к пункту связи, Песня недовольно буркнул:
— Неужели там ничего не оказалось? А может, наши после стычек с чекистами в Карпатах переменили базу?