Операция «Гадюка» (сборник)
Шрифт:
Люся приколола ее к себе на курточку.
Площадь была велика, даже бесконечна — до самой реки. Черные обгорелые столбы казались черными пальцами закопанной в землю руки. Несколько старых автомобилей стояли, забытые временем.
Вдали у реки вдоль парапета стояли какие-то фигурки. Чем занимаются эти люди? Ведь не спят, не работают и, если не считать ветеранов, не заседают.
Она прошла через площадь. Велосипедист шагал сзади.
— Я хочу в гости поехать, —
— Куда? — спросил тот.
— К Метромосту. Там Пыркин и Партизан живут, вы знаете?
— Я туда давно не ездил, — сказал велосипедист.
— А можно достать велосипед? Не как у вас, а настоящий?
— А мы не специально их делали, — ответил велосипедист. — Мы в цирке нашли. Целый запас. Нас самокатчиками зовут.
Разговаривая с велосипедистом, Люся шла через площадь, стараясь не приближаться к обгорелым столбам.
У речки она обнаружила трех рыболовов. Они стояли с удочками.
— Что-нибудь ловится? — спросила Люся.
— Дура, — отозвался рыболов постарше, в непромокаемом плаще и широкополой шляпе. — Откуда здесь рыба?
— Но не оставляем надежды, — откликнулся второй рыболов, совсем еще молоденький.
— Вы здесь недавно? — спросила Люся.
— Не знаю, — ответил молодой рыболов. — Откуда мне знать?
— И все ловите?
— Все ловим.
Люся посмотрела направо — река уходила прямо, и вдали был виден ажурный железнодорожный мост. Вот в ту сторону ей надо отправиться. Но как?
— Значит, настоящих велосипедов нет? — спросила Люся.
— Есть.
— А где их найти?
— Это у господина Дантеса спросите, — проговорился велосипедист. — У них в арсенале есть.
Люся стояла на берегу, глядя, как течет серая вода.
Потом вернулась на вокзал.
Она нашла Дантеса в медицинском кабинете. Он сидел там на койке и жевал банан.
— Нигде спрятаться нельзя, — капризно проворчал он, — всюду глаза.
— Ешьте, ешьте, он полезный, — сказала Люся.
— Но не для меня.
— А почему едите?
— Не пропадать же хорошей пище, — засмеялся доктор.
— Чепуха, чепуха, чепуха! — откликнулся Дантес. — В бананах содержатся очень ценные витамины. Я вчера говорил с магистром.
— Магистр, — пояснил доктор, — это наш местный работник белой магии.
— И черной тоже. В последнее время он нашел пути к Вельзевулу, — заметил Дантес. — Это пронзительный человек! Даже не человек — существо. Зря император ему не доверяет.
— Он ложки крадет, — сказал доктор.
— Выдумка Кюхли. Ты же знаешь, что Кюхля ко всем ревнует императора. Будь его воля, носил бы императора в кармане.
Последние
— А у вас в арсенале есть велосипеды? — спросила Люся.
— Есть, а тебе зачем?
— Покататься, — сказала Люся. — Мне надоело здесь сидеть.
— Императрица — самокатчица! — Дантес долго смеялся.
Потом он ушел, а Люся спросила доктора:
— А где он хранит велосипеды?
— Люся, это очень опасно!
— А как еще мне добраться до Сони Рабиновой?
— Не нужна тебе эта Соня. Ничего ты от нее не узнаешь.
— Леонид Моисеевич, у меня нет выбора, — сказала Люся.
— Никогда не скажешь, что тебе только восемнадцать лет, — улыбнулся доктор. — Можно подумать, что ты у нас лет сто прожила и набралась всяких слов.
— Так куда мне идти?
— Это где-то под вокзалом, — сказал доктор. — Я же там не был.
— А кто мне покажет?
— Не знаю.
— Тогда мы пойдем вместе.
— Этого еще не хватало!
— Да поймите же, Леонид Моисеевич! Вместе с вами я могу гулять свободно, никто внимания не обратит. Так вы пойдете гулять с императрицей?
— Пойду, мой ангел, — сказал доктор.
Он снял со спинки стула черный мятый пиджак.
— Мне не нравятся женщины в брюках, — сказал он. — В мои времена женщины не носили брюк.
— В какие времена?
— Когда-нибудь расскажу. Это было совсем недавно, чуть больше ста лет назад.
Через гулкий сводчатый зал вокзала, который, опустев, обрел истинные размеры, они прошли на платформы. В конце за полукругом широкой арки бежали серые облака.
— Пошли по правой платформе, — предложил доктор.
Коллекционеры, которые все еще возились с марками, на них не обращали внимания.
— Какая жалость, что я не собираю марок, — сказал Леонид Моисеевич, — вы знаете, что они не уходят отсюда сутками, а иногда неделями — какое счастье! Никто тебя не торопит, никто не ждет, только ты, твои альбомы и твои конкуренты.
— Странно, что тут нет художников или писателей.
— Может, и есть, — сказал доктор, — только я их не встретил. Нас ведь мало, нас в миллион раз меньше, чем дома. Статистика за то, что к нам ни один творческий человек не попадет. А вот поэт был, но недолго. Он пытался покончить с собой там, выжил, кинулся к нам, и у нас тоже пробыл недолго. Только я не помню его фамилии.
Люся молчала.
Они дошли до края платформы, вышли на открытую площадку и повернули направо. И тут Люся получила ответ на один из вопросов.