Операция «Гильгамеш»
Шрифт:
— Ты пигалицу свою предупредил? — поинтересовался Костолом, смерив меня снисходительным взглядом, в котором вместе с тем сквозила некоторая опаска. Чувствовал все-таки, подлец, силу мою, так тщательно мною скрываемую.
— Что ее предупреждать-то, — ответствовал дядюшка. — Она все сечет лучше, чем мы с тобой…
Да-да, именно так он и сказал, мой горячо любимый дядюшка, хотя я миллион раз говорила ему, чтобы он даже не заикался о моих способностях. Ну, ни к чему сейчас меня афишировать! Никому. Но таких простых и наивных людей, как мой дядюшка, — еще
Впрочем, Костолом, вроде, не врубился. И хорошо сделал. От этого он и погибнет, от своего самомнения… Сил у него, конечно, много, но он их все же переоценивает. И это тоже есть хорошо…
— Ну-ну… — Костолом смерил меня внимательным взглядом, смачно сплюнул в воду и полез на «Мурену».
Нормальное, между прочим, корыто. Если когда-нибудь завладею этой скорлупкой (а я таки ею завладею!), назову ее «Ассоль». Дайте мне только развернуться!..
Бандюки Костолома, тем временем, помогли мне и дядюшке погрузить оборудование, и «Мурена» отчалила от пристани.
Капитан Жора что-то проорал в свой матюгальник и его шустрики, как обезьяны, полезли на мачты. Несколько минут спустя они, ловко орудуя на реях, распустили паруса, которые тут же наполнились ветром.
«Мурена» резво помчалась прочь от берега.
— Двигатели при таком ветре, грех запускать, — пробормотал Костолом. — И понесет нас прямехонько к турецким берегам…
Через несколько минут направление ветра переменилось, и бравый капитан Жора приказал поднять кливер.
Сопровождаемая дельфинами «Мурена» с удвоенной скоростью рванула вперед.
Жора влез на бак и, не прекращая орать в мегафон, руководил деяниями своей команды, состоящей из шести человек. Точнее — из девяти, поскольку три моториста трудились в двигательном отсеке.
Мы с дядюшкой расположились на корме, рядом с барокамерой, и он, наконец, поведал мне суть дела, о котором я, между прочим, давно уже догадывалась. Оказывается, мы, видите ли, плыли к месту гибели только что взорванного судна. Причем, я видела, что кнопку нажал сам Костолом. Да я «видела», как он легким движением пальца уничтожил огромный корабль. Наш добрый Иван Захарович… Костолом, одним словом…
И только теперь я окончательно поняла, что сегодня решающий день. Костолом явно не собирался оставлять нас в живых после операции, потому и не скрывал своих действий.
Следовательно, мы должны опередить его…
Мы готовили снаряжение к погружению, когда неподалеку от нас в шезлонг рухнул Костолом.
— Скоро прибудем к месту, — сообщил Костолом. — Времени на подъем чемоданчика будет в обрез, поэтому надо будет торопиться.
— Мог бы и не травмировать лишний раз девочку, — буркнул дядюшка, стараясь не глядеть на Костолома.
— Имей в виду, Витек, — сонно поглядывая на наши приготовления, вещал Костолом. — Ежели какая утечка информации, то мне окромя вас подозревать будет некого. Сам понятие иметь должен. И никуда, в случае чего, вы от меня не денетесь. Всех подыму, а достану. Хоть из-под земли, хоть с морского дна…
— Не пугай, — миролюбиво ответил
Выражение дядюшки было несколько нелогичным, но именно подобные загадочные выражения и действовали на Костолома самым убедительным образом. Вот и сейчас Костолом успокоился и, разомлев под лучами майского солнышка, задремал, не мешая нам готовиться к погружению.
Больше всего внимания дядюшка уделил фонарям и «грузовым аэростатам», быстро надуваемым под водой. То есть всему тому, с чем придется работать лично мне. Он знал, что пацаны Костолома не смогут погрузиться глубже, чем на тридцать-пятьдесят метров. Как, впрочем, и он сам. Но об этом, разумеется, знали только я и дядюшка. Все остальные думали, что до самого затонувшего судна мы будем спускаться вместе. Не знают они пока, что «Моздок» лежит на стометровой глубине. Ну, и пусть… Не их дело, как мы добудем то, что не им принадлежит.
И не будет им принадлежать…
До места назначения плыли долго. Я задремала, растянувшись на теплой палубе, однако место гибели корабля все-таки почувствовала. Вскочив на ноги, я тихонько потрясла плечи дядюшки, который, оказывается, только делал вид, что спит.
— Это где-то здесь!.. — шепнула я.
Быстренько нажав кнопку на одном из своих хитроумных приборов, дядюшка вновь разлегся на палубе.
Через несколько секунд приборчик зазвонил. Как обыкновенный будильник.
Костолом чуть не подпрыгнул от неожиданности.
— Ну, мать вашу! — пробормотал он. — Поспать, суки, не дадут!..
— Этак, все сорок девять миллионов проспишь, — потягиваясь, пробормотал дядюшка.
— Почему сорок девять? — спросил Костолом. Спросил, конечно же, спросонья, не отдавая себе отчета. Но мне и без того давно было ясно, что Иван Захарович совершенно не собирается делиться с нами нашей долей. В конце концов, в честь чего он должен дарить кому-то миллион баксов?! Дураку понятно, что к вечеру ему не с кем будет делиться. «Нет человека — нет проблем!» Лишь дядюшка по своей наивности надеялся, что Костолом собирается нас, таких важных свидетелей, оставить в живых. Дудки! Ведь нас впоследствии могли захватить и расколоть люди Легата. И заставить работать на них.
Я вдруг вспомнила эпизод из фильма Тарковского «Андрей Рублев», в котором удельный князь повелел ослепить мастеров, чтобы они не могли работать на его брата. Обычная практика всех феодальных князьков, от которых лидеры современных криминальных группировок мало чем отличаются. Нас проще было уничтожить, чтобы мы никогда не смогли работать еще на кого-то…
Конечно, определенная логика в рассуждениях дядюшки тоже была. В его интеллигентском сознании не могла уложиться примитивная логика Костолома. По мнению дядюшки нас должны были холить, лелеять, и, вообще, пылинки с нас сдувать. Ведь мы могли поднять сокровища еще с десятков затонувших кораблей. И практически с любой глубины шельфа. Причём, не только черноморского!..