Операция «Гильгамеш»
Шрифт:
Вскоре из рубки послышался крик «сдаюсь» и в дверях появился капитан «Мурены» Жора Косов….
Жора был единственным человеком из окружения Костолома, не внушавшим мне отвращения. Почти такой же подневольный, как и я с дядюшкой, он отвечал за оснащение яхты и навигацию. Под его руководством на яхте трудилась команда из девяти человек. Причём, Жора со своими ребятами старался не влезать в разборки Костолома, потому я и была уверена, что стреляться с нами они не будут.
— Выходи, Жора, мы тебя не тронем! — крикнула я нашему бравому капитану. — Только брось сюда карабин, или что
— Да нет у меня ничего! — Жора с поднятыми руками вышел из рубки.
— Полная виктория! — крикнула я дядюшке, привязав Жору к мачте.
Стоял полный штиль, и я закрыла вход в трюм, где находились так и не рискнувшие выскакивать под пули матросы и мотористы.
Лишь после этого я приступила к изучению раненого плеча дядюшки. Пуля прошла навылет. Крови из раны успело вытечь порядочно, но я содрала с трупа Костолома рубашку, разорвала ее на лоскуты и перевязала плечо дядюшки, полностью остановив кровотечение.
Потом я сбросила за борт тела Костолома, Визиря и бандита, имени которого так и не узнали.
На «Мурене» оставались только я с дядюшкой и Жора со своей командой…»
5. Метаморфозы «Мурены»
«— Ну, что, Георгий, будем сотрудничать, или как? — строго спросила я капитана «Мурены», когда убедилась, что дядюшке ничего не угрожает.
— Будем, конечно, — Жора попытался улыбнуться трясущимися губами. Видимо, его голова никак не могла осознать тот факт, что пигалицей и кабинетным червем были уничтожены все бандиты, во главе с самим Костоломом. То есть монстром, терроризировавшим полгорода…
— Сматываться надо поскорее, — продолжил Жора. — Того и гляди, здесь кто-нибудь появится…
— Если никто столько часов не появлялся, то и теперь вряд ли, — сказал дядюшка, подойдя ко мне и Жоре. — Что будем делать с чемоданом?
— Вы что имеете в виду? — я вновь прикинулась дурочкой.
— Ты уверена, что мы сможем вернуться сюда и достать его со дна?
— Нет, — честно призналась я. — Совершенно не уверена. Поэтому, после короткого сна я снова отправлюсь за ним.
— С ума сошла! — запротестовал дядюшка. — Ночью?!
— А какая разница? — расхорохорилась я, хотя, признаться, спускаться ночью на стометровую глубину не особенно и жаждала. Даже в обогреваемом гидрокостюме.
— Давай хоть до утра подождем! — настаивал дядюшка.
— К утру может реализоваться пророчество Жоры, — я притворно зевнула. — Странно, что сюда до сих пор никто ещё не нагрянул. Хотя пару часиков перед новым погружением я все-таки поспала бы…
Плечо дядюшки все еще сильно кровоточило и мне пришлось, по совету Жоры, сбегать в капитанскую каюту за спиртом, которым любил иногда побаловаться капитан «Мурены».
Спиртовую дезинфекцию и новую перевязку дядюшка перенес стойко. Зато я окончательно выбилась из сил и провалилась в сон, оставив бравого капитана на попечение несостоявшегося лауреата Нобелевской премии.
Я уснула на ложе Костолома, провонявшем его мерзким амбре. Это не значит, что я не брезглива. Отнюдь. Просто я прекрасно понимала: если я сегодня ночью не подниму на борт чемодан с баксами, то следующего шанса не будет. Следовательно, мне надо было поспать хотя бы три, а лучше — четыре часа, чтобы набраться сил для нового погружения.
Проснулась
Ночь была прохладная и, сжалившись над Жорой, я отвела его в каюту, где уложила в койку, намертво прикрепленную к полу. При этом я, несмотря на протесты дядюшки, крепко привязала Жору к койке.
Остальные члены команды тихо сидели в трюме, даже не пытаясь освободиться.
Пока я спала, дядюшка приготовил все необходимое для погружения, и в час ночи я вновь ушла под воду. При мне имелись два запасных баллона с дыхательной смесью, «аэростат» в сложенном виде, и баллончик со сжатым гелием для него
Несмотря на то, что я включила обогрев гидрокостюма, мне было холодно. Со сна, наверное.
Первые тридцать метров я преодолела без хлопот, но все-таки было жутко и неуютно. Как-никак ночью я погружалась на такую глубину впервые.
Интуитивно я понимала, что все обойдется, что я достану эти проклятые баксы, с помощью которых мы с дядюшкой наконец-то сможем обезопаситься от врагов и довести до конца его эксперименты. Но одновременно во мне зарождался страх перед чем-то чужеродным, что в эту ночь впервые пробуждалось в моем сознании.
Несмотря на мою откровенность с дядюшкой я иногда просто не могу найти нужных слов, чтобы описать ему процессы, происходящие во мне. Мысли и чувства, совершенно неожиданно овладевавшие мною, я часто даже не смогла бы и самой себе сформулировать.
Обычно подобное происходило во время сильного эмоционального подъема. Или в мгновения опасности. Во мне пробуждались какие-то первородные силы, о существовании которых я ранее и не подозревала. Возможно, это проснулись инстинкты предков, а может быть и новые качества, которыми обладают пока лишь считанные люди на планете. Иногда мне казалось, что я обладаю знаниями и способностями, неведомыми вообще никому кроме меня. Изредка я, преодолевая страх, позволяла себе слабые попытки разобраться в этих своих способностях. И тогда предо мной открывалась пугающая бездна, которая влекла меня, но в которую я, по большому счету, боялась погружаться. Лишь в кризисных ситуациях я осознавала свои, практически, неограниченные возможности и осторожно, шаг за шагом, училась ими пользоваться.
Нечто подобное произошло со мной и сегодня, когда я почувствовала, что мы с дядюшкой находимся на волосок от гибели. Мне открылись единственно правильные варианты поведения. Видимо, инстинкт самосохранения, свободный от законов морали и этических норм, поднимался в такие моменты из глубин моей памяти, и рефлексы, задавленные условностями цивилизации, полностью овладевали мной.
Подобное состояние, насколько я знаю, достигается продвинутыми людьми, потратившими многие годы на самосовершенствование. Мастера восточных единоборств и йоги тратят десятилетия на то, чтобы достичь подобного уровня… Я ведь сама была изумлена тем, как безошибочно стреляла поражая врагов с первого выстрела. До сих пор в моем сознании застыло лицо Визиря с аккуратной дыркой во лбу. Ведь моя пуля вышибла из черепа Визиря почти все его мозги. А это, между прочим, был первый в моей жизни выстрел из огнестрельного оружия…