Операция Наследник, или К месту службы в кандалах
Шрифт:
Фаберовский перевел дух. Он уже отвык от своеобразной логики и быстрых переходов в мыслях Артемия Ивановича, которые скакали у того в голове, как блохи.
— Сколько мне известно, пан сам не умеет плавать, — заметил поляк. — Почему тогда Шарлотту де Бельфор нашли на берегу?
— Я не знаю, — ответил Артемий Иванович, подбирая с дорожки монетки и складывая их обратно в котелок. — Я стал тонуть и хвататься за что попало. Потом я ухватился за что-то подо мною, что плыло к берегу. Когда я очухался, я увидел, что она лежит бездыханной лицом в воде рядом со мною у самого берега. И я
— Газеты писали о страшных увечьях.
— Я только делал ей искусственное дыхание, как учили в гимназии.
— И как же это, пан, выглядело?
— Встать коленями на грудь и надавить со всей силы на шею руками, пока вода горлом не пойдет.
— Понятно, — Фаберовский вдруг понял, что два года назад за спиной у его невесты во время их совместного с Артемием Ивановичем купания в Серпентайне стояла в образе Владимирова сама Смерть с уже занесенной косой. Он похлопал Владимирова по спине. — Пан Артемий настоящий бич Божий. Просто русский Аттила какой-то!
— Черт возьми! — воскликнул Артемий Иванович. — В последнее время я слышу столько комплиментов, что страшно становится. И Рачковский хвалил, и мадам де Бельфор хвалила, теперь ты, Степан, хвалишь. Уж лучше бы ты меня поленом хватил.
— Где я тебе, пан Артемий, тут в Париже полено возьму? Но с башни я тебя сброшу в случае чего, за мной дело не станет. Пошли до касс, нам нужно будет встретиться на башне с одним человеком. Кстати, что ты там говорил насчет похвал от пана Рачковского?
— Видишь ли, Степан, когда Продеус обманом захвативши меня в Петергофе и привез в Париж, некоторое время мне пришлось провести в обществе Рачковского и его агента Бинта. Но я им ничего не сказал, хотя они меня даже портьерой удушить пытались.
— Врешь ты, пан Артемий. Никто тебя не пытал. Коньячком тебя угостили, в это я поверю. А что ты на озере с барышней делал?
— Бинт повез нас с дамами на пикник.
— После пыток, — понимающе сказал Фаберовский и встал в хвост очереди, тянущейся к кассе.
— Нет, правда, он повез нас в Марли на пикник. Но обманул. Мы, оказывается, до Марли не доехали. Я, как бабу-то ту того, я потом эту Марли три часа разыскивал. Думал, так и останусь в ентом лесу навечно.
— Ну и как, нашел?
— Нашел. Я там на омнибус сел из Версаля и в Сен-Жермен доехал, а оттуда на поезде сюда. Боялся, что Бинт бабищи хватится и в полицию заявит.
— Так он и заявил.
— Вот скотина!
— Пан Артемий еще хорошо отделался. Полагаю, вместо мадам де Бельфор в пруду должны были найти твое тело.
— Ну, теперь, когда ты, Степан, приехал, мне уже ничего не страшно.
— Знаешь, пан Артемий, меня не покидает мысль, что господь бог в наказание за какие-то грехи судил мне твое вечное присутствие рядом, словно я прикован к тебе, как каторжник к ядру. Два билета на первый этаж, — поляк сунул в окошечко кассы четыре франка и они направились к подъемной машине.
Кондуктор пробил у них билеты и Артемий Иванович вместе с Фаберовским уселись в просторной, человек на сто, карете на одну из стоявших в ряд деревянных скамеек. Кондуктор задвинул дверцы кабины, подал свисток, и громадная карета, глухо постукивая колесами о рельсы,
Они вышли на платформе первого этажа, окруженной крытой галереей. Здесь, на этаже, было совсем не страшно, вокруг под ручку с кавалерами гуляли нарядно одетые дамы с черными зонтиками.
— С кем мы тут будем встречаться? — оживился Артемий Иванович, заслышав доносившуюся из ресторанов музыку и втянув носом богатые кулинарные запахи.
— Нам потребно отыскать пана Джевецкого, чью лодку Черевин намерен использовать в Египте.
— А как мы его узнаем?
— Будем искать человека с солдатским Георгием на лацкане пиджака. Чтобы не пропустить его, разделимся. Я пойду посолонь, а пан Артемий в противоположном направлении.
— А есть мы будем?
— Купите, пан Артемий, булочку на те деньги, что вы выклянчили у туристов.
Не откликаясь больше на скулеж Артемия Ивановича о голодных днях, проведенных им в Париже, Фаберовский решительно направился к ближайшему ресторану. Никого, кто походил бы на Джевецкого, там не было. Не оказалось никого и в следующем ресторане. На галерее Джевецкого тоже не было. Фаберовский постоял немного у перил, любуясь на Сену и Трокадеро за Иенским мостом. Пора бы было Артемию Ивановичу закончить осмотр своей половины башни и появиться здесь, но его все не было. Поляку пришлось двинуться к нему навстречу. Он увидел его в дверях одного из ресторанов почти на том же месте, где они расстались. Владимиров стоял неподвижно, чуть откинувшись назад и широко расставив ноги. Кончики пальцев его нервно тряслись, а взгляд был прикован к официанту, разносившему на подносе заказанные блюда к столикам. Когда гарсон проходил мимо, с уголка рта Артемия Ивановича выползала тонкая струйка слюны, которую он громко сглатывал.
Фаберовский вывел его из оцепенения, ткнув его в бок кулаком.
— Ну как, пан Артемий, кого-нибудь нашли?
— Он пронес передо мной яичницу с печенкой… — Артемий Иванович вытер рот рукавом.
— И куда он направился?
— Да вон же, он вино откупоривает, — Владимиров указал пальцем на гарсона.
— Пфе! — фыркнул поляк. — От голода пан Артемий совсем потерял разум. Нам надо подняться на второй этаж и там я вас накормлю.
— Ага! — Артемий Иванович кивнул головой и покорно поплелся к лифту, все еще оглядываясь на ресторан.
Фаберовский купил билеты для подъема на следующий этаж. На этот раз каретка подъемной машины была поменьше, а поднимались они выше, да и барометра не было на стене, так что Артемий Иванович вцепился в край скамейки, словно в случае опасности скамейка могла спасти его.
На этот раз они отправились искать Джевецкого вместе. И им повезло. Почти сразу в ресторане за столиком у самого окна с видом на Сену они увидели невысокого мужчину с нафабренными усами и бородкой клинышком, в одиночестве поедавшего свой обед. В том, что это был именно Джевецкий, их убедил скромный Георгиевский крест, приколотый на лацкане пиджака.