Операция «Пальма-два», или Большое Плавание Рыбаков
Шрифт:
– О, не надо выражаться, мсье! Вы очень дипломатичны…
– Я и есть дипломат. То есть я из торгового представительства. А вот он, – Власин показал на все еще приплясывающего Егорыча, – он журналист. Сопровождает президента Горбачева.
Тут пришла очередь пуститься в пляс директору в черном костюме. Пытаясь, видимо, попасть в такт Егорычу, и воодушевленный именем Горбачева, он стал ритмично приподниматься на цыпочках и понимающе улыбаться. Перед пустым аквариумом теперь приплясывали и подпрыгивали двое мужчин. Это выглядело странно, потому что двое других стояли неподвижно и словно присутствовали
– Мсье, мы рады такому гостю… я имею в виду и вас, и президента, мсье Горбачева с супругой. Но вы… вы для нас абсолютная неожиданность. Вы в самом деле поймали этого гиганта? Вы видели самого генерала де Голля? Это правда? – вопрошал директор.
Власин синхронно переводил Егорычу вопросы, пытаясь в то же время обхватить его рукой за талию и остановить хоть на мгновение.
– Да! Да! – заорал Егорыч, вырываясь из Власинских рук. – Я ее поймал, родимую! Да я не то что руку жал вашему генералу, мы с ним взасос целовались… По-мужски, конечно, не подумайте чего! Мы с ним, знаешь, какими приятелями стали! Да он плакал, как дитя, когда мы расставались! Я, говорит, эту рыбу сберегу, как память о тебе, Егорыч! Я ее нашими морепродуктами с руки кормить буду! Вот что он говорил, этот ваш де Голль! Уважал!
Директор, выслушав довольно точный перевод, остановился на мгновение, потом схватил Егорыча в объятия и стал его целовать в щеки, гладить по голове, трепать волосы.
– Я любил генерала! Я его боготворил! Это я кормил твою рыбу, комарад, с этой вот руки! Пока она не сдохла…
– Плохо кормил! – отбивался Егорыч. – Она у тебя даже потомства не понесла…
Директор остановился и печально покачал головой:
– Они, говорят, в неволе не размножаются, комарад! Как и мы, французы.
– Вы размножаетесь! – авторитетно заявил Егорыч. – Я видел. От одного вашего француза в Бутырской тюрьме две надзирательницы понесли. Причем одна родила двойню.
– Что такое Бутырская тюрьма?
– Ну, это как ваша… Бастилия! – попытался перевести разговор в историческую плоскость дипломат-полковник Власин.
– О! У вас тоже есть Бастилия?
– Она везде есть… – буркнул Власин мрачновато и шепнул Егорычу: – Что тебе дался этот француз со шлюхами-надзирательницами… Тоже невидаль!
– А как же! Чего он говорит, что рыба на них похожа! Они размножаются в неволе, да еще как! А рыбка – нет! – Егорыч был готов от обиды за горькую рыбью судьбу даже всплакнуть.
Но директор уже никого не слушал. Он что-то крикнул рабочему, а тот, обрадовавшись, что его личная деликатная тема утонула в чужих бурных водах, бросился куда-то со всех ног.
– Чего это он? – недоумевал Егорыч.
– О, мсье! Вы, наверное, интересуетесь, куда побежал мой работник? Ведь так?
Егорыч пожал плечами, не понимая ни того, куда исчез человек в комбинезоне, ни того, что спросил человек в костюме. Но директор уже тащил его за рукав вслед за убежавшим и быстро говорил:
– Вы наш самый неожиданный гость! Вы подарок! Гласность, перестройка, Горбачев! С нами! Идемте же, мсье! Я хочу вас показать своим друзьям!
Все трое, Власин, директор и притихший Егорыч двинулись вглубь помещения, к двери, на которой было написано: «Только для
Глава 6
Репортеры стояли привычным полукругом, настраивая камеры, проверяя силу света, «балансируя» изображение, чтобы потом на экранах телевизоров не выбивался зеленый, синий или красный спектры. Картинка должна быть ясная, хрустальной чистоты и прозрачности. В основном, здесь были только французы, среди которых, правда, неожиданно затесалось двое американцев, один голландец и один немец. Все волновались, неприветливо поглядывали друг на друга. Несколько репортеров с микрофонами в руках примерялись к своим объективам. Охраны на этот раз, кроме двух пожилых мужчин в форменной одежде службы безопасности зоопарка, не было. За спинами репортеров стоял Власин, засунув руки в карманы брюк. Лицо напряженное, глаза влажные от беспокойства, губы плотно сжатые.
Все нетерпеливо поглядывали на дверь, откуда должны были появиться гости.
Наконец, никелированная ручка поползла вниз… Вспыхнул свет десятка юпитеров, и в желтоватом ореоле появились те, кого с нетерпением ожидали. Впереди шел директор зоопарка в черном костюме, за ним Артур Егорович Петров, а следом миловидная молодая женщина в облегающем фигуру платье. Егорыч косил глазам на ее бедра и облизывал губы.
Директор, чуть подвыпивший к тому времени, раскрасневшийся, сделал шаг к камерам и громко сказал:
– Мадам и мсье! Позвольте объявить пресс-конференцию открытой и от вашего и… нашего лица поприветствовать мсье Петрова, русского гостя.
Сверкнули молниями несколько вспышек. Камеры, будто строй солдат по команде капрала, одновременно повернули объективы к Егорычу. Тот вдруг побледнел и закашлялся.
– Мсье Петров любезно согласился ответить на ваши вопросы по поводу его сенсационной встречи с генералом де Голлем и подарком от русского правительства французскому. То есть о гигантской рыбе, которая прожила столько долгих счастливых лет в нашем аквариуме. Мадемуазель Жозефина Рабле согласилась быть нашей переводчицей. Мадемуазель великолепно владеет русским языком… я вам должен заметить. Она…
Но никого не интересовало, откуда мадемуазель Рабле знает этот варварский язык и почему она была так любезна с русскими, что согласилась переводить на пресс-конференции. Всеобщее внимание привлекал тщедушный немолодой русский мужчина, боязливо жавшийся в углу освещенной площадки. Первым выкрикнул вопрос высокий парень в джинсовой паре:
– Мсье, вы не врете? Вы действительно видели эту рыбу?
Выслушав перевод, Егорыч сглотнул слюну и покачал головой. За спинами репортеров волновался Власин. Он помахал Егорычу рукой и крикнул:
– Не дрейфь, Егорыч! Ты же их знаешь! Сам такой! Рубани им правду-матку, браток!
Егорыч слабо улыбнулся, услышав Власина, и, похрипывая от волнения, сказал:
– Да я ее не то что видел! Я ее поймал! Вот этими руками! – Егорыч высоко над головой поднял ладони. Вновь защелкали фотокамеры, а Егорыч продолжал: – Мы ее искали, искали, искали… А она, стерва, плавала себе и плавала!
– Где вы ее нашли? – выкрикнул кто-то из репортерского ряда.
– В Оби! Где же еще! Там много таких! Ненцы помогли!