Операция
Шрифт:
Ремизов несколько раз пытался вставить хоть слово, но генерал так и не дал ему этой возможности. Повернувшись на выход, он заметил на столике копии плановой таблицы, по верху красным карандашом написано: "Для инженера". Почему их две? Он видел только одну. Посмотрев верхнюю, он всё понял. Показали ему одну, а готовились по другой. Алимов сделал её так хитро, что исключая командира, руководитель перелёта, имея перед глазами юридически законную плановую таблицу, меняет время взлёта экипажей, на что имеет полное право.
Ремизов вышел с КП инженера и пошёл вдоль стоянки. Проходя мимо Алимова, даже не взглянул в его сторону.
За час до начала перелёта все собрались в беседке на стоянке самолётов. Принесли
– Где плановая?
Алимов подал второй вариант плановой таблицы. Ремизов достал авторучку и в левом верхнем углу написал: "Утверждаю. Полковник Ремизов". Посмотрел на документ, отдал стоящему рядом руководителю полётов. Алимов стоял, переминаясь с ноги на ногу, хотел что-то сказать, но не решался. Командир повернулся к нему и сказал:
– Потом, Алимов, потом. Тебе сейчас нужно думать не об этом.
Все пошли по самолётам. В назначенное время начали запускать двигатели и выруливать. Первым вырулил майор Чиканов и через несколько метров на развороте самолёт встал. Колесо увязло по ступицу. Подбежали техники и механики, облепив машину стали её раскачивать, пытаясь вытолкнуть. Вокруг метался подполковник Алимов, очень хотел обратить на себя внимание лётчика, сидящего в кабине, что-то громко кричал, стучал кулаком по голове, показывал жестами: нельзя останавливаться, нельзя!!! Наконец самолёт вытолкали и он, наматывая грязь на колёса, медленно двинулся в сторону взлётной полосы. Все остальные учли ошибку Чиканова и развороты выполняли плавно, не блокируя колёс. Больше никто не застревал.
Полковник Ремизов без фуражки стоял в самом начале взлётной полосы. В том месте, откуда будут стартовать самолёты. Лицо его было хмурым. Он видел как самолёты один за другим пробираются к взлётке, переваливаясь на неровностях и обруливая лужи. Вот борт майора Чиканова вырулил на полосу с обратной стороны, и на небольших оборотах двигателя довольно резво побежал к её началу, туда, где стоял командир полка. В начале полосы Чиканов даже убрал обороты, что бы сбавить скорость. Это вселяло надежду. Он свернул на рулёжку, прорулил в конец стоянки, и выключил двигатель. Там уже стоял воздухозаправщик и техники стали обдувать сжатым воздухом шасси и закрылки.
Проруливая мимо командира, Чиканов увидел его суровое лицо и приложил руку к виску, отдавая честь, - я не подведу, командир. Ремизов ответил глубоким кивком. И так каждый лётчик приветствовал командира. С линии предварительного старта было видно, как он кивает каждому, рулящему мимо, самолёту.
И вот все машины были выстроены в линию на предварительном старте, проверены и полностью подготовлены. Настало время взлёта. Алимов запустил двигатель и вырулил на исполнительный старт. Вывел номинальные обороты, посмотрел влево. Командир стоял совсем рядом. Запросил взлёт, получив разрешение, поставил взлётный режим и отпустил тормоза. Сзади самолёта поднялась туча пара и водяной пыли. Сказать, что самолёт начал разбег было бы не совсем верно. Он несколько секунд стоял на месте, а потом медленно, без привычного рывка тронулся с места и, переваливаясь, поплёлся, медленно набирая скорость. Двигатель ревел, надрываясь, но скорость росла очень медленно. Все, кто был на аэродроме, смотрели за разбегающимся самолётом и шептали: "Давай, давай, давай". Вот самолёт миновал первый флажок, переднее колесо ещё не поднято. Поднимать его Алимов начал у второго флажка, где было предписано прекращать взлёт. Всё, обратной
Начал разбег второй самолёт. Это майор Гордиенко. Ремизов был сдержан, но он знал, что это победа. Алимов сделал самое главное, он показал, что взлететь можно. Теперь, если у кого-то была какая-то неуверенность, она исчезла, а это многое значит. Ремизов видел как двигатели выдувают влагу из грунта. Алимов старовал с "железки", погружённой в воду. Взлетел Гордиенко. Самолёт оторвался метров за пятьдесят до конца полосы. Подрулил на старт майор Губанов, в луже уже не было воды, самолёт стоял на чистой "железке". Губанов поднял машину в воздух сразу за вторым флажком. Взлетел ещё один борт. Взлетел уверенно, без напряжения.
Ремизов пошёл на линию предварительного старта, где оставшиеся самолёты ждали своей очереди на запуск и выруливание. Гигантский конвейер ритмично работал. Самолёты взлетали один за другим. Он увидел на стоянке сиротливо стоящий самолёт майора Карпова. Его перегонять было некому. Запасной лётчик улетел вместо командира полка. Это единственное, чего не учёл Алимов. Ремизов пошёл на КП инженера. Едва он поднялся по лесенке внутрь помещения, ему сообщили: - Алимов сел в Н-ске. Командир кивнул и показал на самолёт на стоянке и что -то сказал инженеру, тот кивнул. После этого он пошёл к руководителю полётов. Сегодня это всё было расположено компактно, рядом. Понаблюдал несколько минут за взлетающими самолётами, затем подозвал диспетчера, что -то ему объяснил, тот всё понял. Выйдя с КП, командир огляделся и пошёл к санитарной машине. Майор Мартиросян дремал в кабине, рядом с водителем. Оба были в белых халатах. Ремизов постучал по дверце и подозвал доктора. Тот подошёл. Ремизов с минуту молча смотрел на него, затем спросил:
– Следующий раз, если вам с Алимовым генерал мешать будет или Главком, что делать будете? Маршала в гипс закатаете?
– Командир, я хотел как лучше. Алимов сказал, что опасно, командир у нас один, а замов до фига... Да и пульс у Вас на самом деле частил.
Командир протянул руку:
– А сейчас не частит?.. Алимов скажет, только слушай. Лечу я или не лечу, отвечать всё равно мне, это ты понимаешь, эскулапская твоя душа?.. Ну, что пульс?
– Сейчас нормально.
– Я здоров?
– Сейчас да.
– Отлично.
В Н-ске, приземлившиеся самолёты заруливали на свои родные стоянки, пустовавшие всё лето. Светлый бетон, разметка, яркие, аккуратно покрашенные трубы, штанги, ограждение, фонари. Вокруг чистота, как в аптеке. За несколько месяцев лётчики от этого уже отвыкли. Зарулив на стоянку свой, грязный от носа до хвоста, самолёт, Алимов быстро пошёл на командно -диспетчерский пункт, сокращённо КДП. Увидев его, на балкон вышел диспетчер, помахал приветственно рукой и сообщил:
– Всё идёт по плану.
– Сядет Чиканов, сообщи. Я буду здесь.
– Алимов показал на тенистую беседку, обсаженную берёзами. Она располагалась под балконом КДП. В беседке сидел командир батальона обеспечения. Он вопросительно посмотрел на Алимова:
– Ну, что?..
– Рано. Чиканов сядет, тогда и начнём, - он махнул рукой лётчикам, шедшим со стоянки, - все сюда.
Оказывается Алимов настолько был уверен в успехе, что заранее попросил комбата организовать к ихнему прилёту немного водки и бутербродов. Он считал, что люди это заслужили. Тем более, что командир приедет только к концу рабочего дня.