Ophiocordyceps unilateralis
Шрифт:
– Это наша судьба, смысл нашей жизни и наш единственный шанс,- всплывали в памяти ее слова из их последнего разговора.
А то, что он был последний, писатель нисколько не сомневался. Все тогда на это намекало. И дождь по крыше той самой развалюхи барабанил свой странный прощальный набат "бам-бам-б-а-а-м-б-а-а-м-бам-бам". И ветер трепыхал старые дворники на лобовом стекле, словно прощальный платок трепыхался в руке, проводившей на войну. И Бэ грустно заговорила:
– Это наша судьба, смысл нашей жизни и наш единственный шанс.
Закончив, она передала ему мутный пузырек с такой же мутной жидкостью. И писатель, конечно, все понял, как и понял свою роль во всей
– Это твоя судьба, смысл твоей жизни и твой единственный шанс.
И он вертел тот пузырек в руках, соображая, куда его лучше положить, затем снова и снова прокручивал в памяти все то, то ему всю дорогу так усердно и неоднократно-настойчиво повторяла Бэ. Как ей, наверное, за неделю до их трагической встречи в ресторане повторял Папа Геде. И от подобных мыслей ему становилось еще более грустно. Писатель знал время пересмен сторожей, знал подробный план объекта, где запасные выходы и места для укрытия, а все вышло гораздо проще. Папа Геде около месяца разрабатывал все детали этого плана, а все вышло гораздо проще. Наверное, в этом и заключается большая ирония Вселенной. На все наши ожидания она отвечает своим порой безумным результатом. И от того, что ее ирония и наши планы не совпадают, день все еще сменяется ночью, а ночь все еще сменяет день.
Центральная фильтровальная станция - это узел начальной обработки во всем организме водоснабжения целого города. Отсюда вода по многочисленным магистралям и артериям поступает на насосные станции, которые придают ей стимул для дальнейшего движения и направляют в водозаборные колонки, пожарные гидранты, а уже затем к конечному потребителю в ванные, раковины, чайники и кружки. Каждый день миллионы горожан открывают свои краны и ждут появления удивительной смеси водорода и кислорода. Два атома водорода и один кислорода - формула жизни. Два плюс один равно три. Три, три, три - и получишь дырку. Неужели, все так просто: химия, математика, физика... Неужели, все так логично, объяснимо и расчетливо... Неужели, правда есть правда, а истина есть истина... Скорее, все это - муть. Все это - пузырек мутной жидкости в его руках. И эта небольшая порция, всего лишь несколько грамм смогла бы распространиться среди миллионного города за считанные часы. И произошел бы взрыв, обрушение, взлом такого масштаба, что исправить ситуацию было бы не возможно. По крайней мере, так думал Папа Геде. Так хотели они все. Всего то и надо было добавить эту жидкость в один из резервуаров, а далее законы Вселенной сделали бы все остальное. И никакая программа не смогла бы им помешать, ведь подобные законы существовали задолго до подобных программ.
– Вот и все, мой дорогой друг,- Авдей отошел чуть в сторону, и махнул сторожу, чтобы тот удалился,- на этом, пожалуй, наше знакомство и закончится.
Бедолага попятился назад и скрылся за углом, оставив Патоша на том же месте, но уже в одиночестве.
– Очень жаль,- продолжал Авдей, похоже, искренне,- жаль, что вы не послушали меня раньше. Прожили бы свою замечательную богатую жизнь, о которой только мечтают миллионы, а вместо этого, сойдете в небытие вместе с теми же миллионами простым кликом одной кнопки, одного электронного импульса.
Писатель внимательно слушал его слова, но в голову пришла абсолютно сторонняя странная мысль, точнее образ. Наверно, само место к этому располагало. Вдруг он почему-то вспомнил химическую модель молекулы воды, из своего детства, из тех далеких школьных уроков. Те три шара, соединенных серыми пластиковыми трубками, всплыли перед глазами очень ярким образом. И теперь он сравнил всех троих, собравшихся
– Я знаю, что этот выбор был не твой,- Авдей сделал несколько шагов в направлении Патоша,- как последнее желание, я разрешаю тебе сделать с ним все, что захочешь.
Закончив, он жестом руки пригласил писателя приступить к своей мести. На что Патош даже не моргнул.
– Врежь, обматери, хоть и убей. Не бойся, смелее,- продолжал подстрекать его Авдей, ожидая сладкого и интересного зрелища.
И писатель подошел к Патошу. Подошел очень близко. Так, что смог ощутить его дыхание на своей щеке. В темных глазах Патоша отражалась паутина грибка с потолка, и смотрели они вперед, как будто, мимо или насквозь.
Авдей затаился в предвкушении шоу. Писатель приподнял руку Патоша и, захватив ладонь, крепко-крепко сжал ее, словно пытаясь передать часть своей человеческой жизни, тепла, энергии в эту пустую оболочку.
– Спасибо, друг,- тихо прошептал писатель и отпустил руку.
Авдей расстроился. А вместе с тем и сразу обозлился. Он оттолкнул писателя назад и ударил по ногам, отчего тот упал на колени, больно ударившись о бетонный пол.
– Где оно?- грозно нависнув над его головой, спросил Авдей.
– Что?
– Не прикидывайся и не играй со мной. Будет только хуже.
Писатель играть не собирался. Скрывать ему уже было не чего. Немного пошарив в кармане брюк, он вытащил из него мутный пузырек.
– Уже лучше,- выхватив из его рук стекляшку, санитар попятился назад.- И все же, я был прав. Вам необходимы пастухи.
Закончив, он усмехнулся, одним движением скрутил пробочку на стекляшке и перевернул ее.
– Все это не имело никакого смысла,- он снова улыбнулся писателю и перевел взгляд на мутный пузырек.
И глаза его вдруг тоже помутнели.
– Вы опоздали. Я уже возвращался обратно,- не вставая с колен, произнес писатель, наблюдая, как Авдей, покрываясь пеленой ярости и гнева, трясет пустой пузырек, жидкость из которого уже разошлась по трубопроводам миллионного города.
И миллионы людей сейчас в эту самую минуту в этом самом городе, делая хотя бы несколько глотков обычной воды, превращаются из живых манекенов, зомби или душмеров (кому, как угодно) в настоящих людей, а настоящие люди становятся настоящими человеками.
Глава 10
– Мда-а-а,- она протянула почти со свистом и упала рядом на кровать.- Мда-а-а.
Нежной пушистой кошкой Катя нырнула ему под руку, а второй поправила очки. Страницы рукописи плюхнулись между их телами, как-то ювелирно точно.