Оплачено сполна
Шрифт:
Дадли бессильно упал на кровать рядом с пораженно молчащим кузеном. Он задыхался в вопросах, голова закружилась от нехватки воздуха и потяжелела. Стало чуть легче. По крайней мере, он высказал все, что его маниакально преследовало.
Гарри Поттер молчал. Снова. Как тысячу раз до этого. Как, наверное, будет молчать всегда.
– Уйди.
– И это все? – горько усмехнулся Дурсль, которому стало плевать – все карты на столе.
– Уйди, просто уйди! Сложно?! – выругался Поттер.
– Трус! –
Некоторые вещи никогда не меняются, даже если меняются люди, сделавшие их.
***
Утро выдалось пасмурным, наконец-то собирался пойти дождь. Даддерс встал с кровати и понял, что ничего не изменилось. Жизнь постоянна, и даже если в ней что-то меняется… это тоже постоянно.
Во время завтрака Поттер делал вид, что ничего не было, Дадли усердно жевал, время от времени бросая на кузена неприязненные взгляды.
– Дидди, детка, ты вчера хорошо спал? – тихо спросила мать, подкладывая ему на тарелку щедро намазанный джемом тост.
– Отлично, - буркнул он.
Петунья замолчала. Потом нерешительно, даже скорее, вопросительно добавила:
– Вчера ночью я слышала шум.
– Тебе показалось, - перебил ее сын. – Я спал.
Женщина кивнула и украдкой посмотрела на племянника. Тот молча ел, глядя в тарелку. Лицо его было по обыкновению хмурым.
Что-то происходило. Она не знала, не могла понять. Поттер и ее Дадлик… они как будто дрались всю ночь, хотя ни синяков, ни соответствующего шума не было.
Вернон, позавтракав быстрее, чем обычно, уехал на работу. Это могло бы кого-нибудь насторожить, если бы кому-нибудь было интересно. Впрочем, самому Дурслю это было только на руку. Петунья, Дадли и Поттер остались сидеть на кухне, допивая чай.
Даддерс молча встал из-за стола и ушел на улицу, Поттер остался сидеть. Петунья почувствовала себя неуютно и начала убирать со стола опустевшие тарелки. Она нервничала, потому что племянник никуда не собирался уходить. Он словно ждал чего-то. Наконец, ей надоело его тягостное присутствие.
– Иди к себе, - дрогнувшим, но от того не менее холодным голосом велела она.
– Я не доел.
– Так доедай быстрее!
Вилка со звоном упала на тарелку, и раздалось:
– Почему вы не расскажете ему, кто я?
Петунья уронила от неожиданности чашку, которую мыла. От ободка откололся маленький кусочек. Она машинально выбросила испорченную кружку в ведро - в доме Дурслей подобных ущербных предметов не держалось. Исключая этого мальчишку.
– Перестаньте молчать! Я единственный раз вас о чем-то спросил! Можно и ответить!
«Ах, ответить! Если бы ты знал, о чем говоришь, хоть что-то знал о своей матери…»
Она продолжила мыть посуду.
– Он уже несколько дней пытается узнать, кто
Гарри услышал, как тетя перестала мыть посуду.
– …опасному, - закончил он, выложив последний козырь.
– А почему бы тебе самому ему об этом не рассказать?! – неожиданно взвизгнула та, обернувшись, сминая в руках полотенце. Она вся дрожала.
– Потому что я не хочу сказать больше, чем нужно.
– Столько, сколько нужно мы ему уже сказали!
– Ложь – то, что нужно? Остроумно, тетушка, как и всегда! И вполне в вашем стиле. Он имеет право знать! Я всегда ненавидел вас и вашего мужа, вы ненавидели меня, но у него появился шанс жить иначе. Он сам его выбрал, не я! Я спас его год назад, он хотел узнать, зачем. ВЫ знаете, а он – нет. Вам есть за что меня ненавидеть, а ему? Сделал ли я ему хоть что-то, чего он не заслужил?
Петунья заметила, что пятилась все это время, только когда спиной почувствовала острый край столешницы. Мальчишка был страшен сейчас. И… он был совсем не похож на ее сестру. Она сжала губы. Сейчас она могла сказать «нет», отослать наглого племянника, сделать все что угодно!
Но все это она слышала, видела и понимала, что рано или поздно Дадли сам все узнает. И если ему и впрямь так важно… пусть. Пусть она потеряет его после этого знания, но ведь… если он хочет, если правда хочет…
Петунья нервно облизнула губы.
– Сегодня вечером мы с Верноном уезжаем в гости к его кузену. Дадли остается дома, - выпалила она и быстро вылетела из кухни.
Гарри вздохнул. Гермиона, наверное, была права. Война сильнее человека. Но если за спиной одного незримо стоят еще тысячи… быть может, есть шанс победить.
И да, пусть лучше Дадли будет ему никем, чем врагом.
***
Когда было так плохо, он обычно тренировался. По негласному договору тренера с родителями для поддержания сына в соответственной форме, во дворе у турника висела приличных размеров боксерская груша, по которой Дадли периодически мстительно бил. Обычно он тренировался по утрам, пока не жарко, лишь этим летом у него все никак руки не доходили. И кто виной? Чертов Поттер! Ну, еще чуть-чуть Джо, но ей-то можно простить.
Надев перчатки, он ощерился на грушу и представил на ее месте Поттера.
Постепенно стало жарко. Контраст между горящим лицом и грудью и замерзшими в росе от утреннего тумана ногами. Пот стекал в десять ручьев. Дадли не был слабаком, он привык выжимать из себя максимум. Он привык быть лучшим в своем деле. Быть сильным.
После получаса такой зарядки юноша выдохся. Запас злости не кончился, но стало полегче. Солнце не думало выходить из-за плотной завесы туч, но было душно. Джо уже поливала лужайку перед домом. Он чувствовал себя виноватым за прошлый раз, но он же был Дадли Дурслем! Ему прощалось все, везде и всегда.