Оплачено сполна

WhiteBloodOfGod

Малфой провел по лицу рукой, будто снимая паутину. Поверить в такое сложно, звучит как сказка. Но допустим, что это так, ведь четыре хокрукса уничтожены.

– Что это за предметы?

– Первым был дневник, - острый взгляд на слизеринца; нет, видно, что он не знал об этом, дело рук Люциуса.
– Ненависть к себе, глобальное одиночество, отторжение и обида за свое происхождение. Вторым, наверное, чаша Хаффлпафф, ради нее положили целый маггловский приют; прошлое крепко его держало. Третьим - кольцо Гонтов, наследие Слизерина, его семьи, которую

он убил своими руками. Это было разочарование и презрение; так он смирился с одиночеством и сломленной гордостью. Гонты находились в жалком состоянии. Четвертым стала диадема Рэйвенкло - преданная любовь; ее он оставил здесь, в Хогвартсе. Пятым - медальон Слизерина, преданная дружба, как предположил Дамблдор; так он забыл боль от собственного поступка. Медальон мы и должны найти и уничтожить.

Драко содрогнулся, представив пустоту, в которой живет Лорд, и поняв, как именно ему удается. Такое бессмертие… такое бессмертие куда хуже смерти.

– А последние два?

Поттер тяжело вздохнул.

– С последними будет сложнее.

Малфой долго думал и молчал. Гарри не лез к нему в голову. Наконец, слизеринец решил что-то.

– Я пойду с тобой и помогу, если нужно. Но с одним условием.

Гарри едва не фыркнул. Распределяющая Шляпа знала свое дело.

– На обратной дороге ты поможешь мне найти родителей и выбраться из Хогсмида. Из Англии мы выберемся сами, надеюсь, - закончил тот.

Что ж, это было большим, чем он рассчитывал. Чего ожидать от слизеринца, даже влюбленного, который всегда ищет свою выгоду? Который ему даже не друг? Он ведь - Драко Малфой, бывший враг, внезапный союзник. Как бы трусоват и осмотрителен он ни был, предательства в его мыслях не было ни на грамм.

– Принято.

Заключенный пакт словно снял с Малфоя какую-то маску, тот обмяк, сделавшись беззащитнее, чем есть. Он спрятал лицо в ладонях, несколько раз слабо шлепнул по столу, зажмурился. Запястья были изящнее обычных мальчишеских, под тонкой кожей рук билась синяя венка. Отросшие светлые волосы в беспорядке закрывали глаза.

Вот ты какой, Драко Малфой.

Гарри и сам не понял, как оказался рядом.

– Значит, все?
– тихо спросил он.

Драко хотел бы огрызнуться, хотел бы соврать, хотел бы сказать, что ничего и не начиналось, хотел бы закричать, что не время думать о глупых чувствах… Не сказал ничего.

Уткнулся в живот стоящему Поттеру и шумно выдохнул, отчаянно прижимаясь и ища поддержки и утешения.

Все.

***

Орден Феникса прибыл на исходе второго дня осады, пройдя незамеченными по загадочному тайному ходу, вход в который находился за портретом в хижине некоего Аберфорта. Сам Аберфорт идти почему-то отказался, судя по ворчанию Моуди, этого от него и ждали.

Два

дня школа жила по экстренному расписанию: вместо занятий - практикумы, Защита выпала из расписания, и МакГонагалл не отвечала на вопросы о Снейпе. Дамблдора тоже никто не видел, и ей пришлось соврать, что он занимается более важными делами. Ложь выглядела неубедительной, но другой не было. Ей повезло, потому что поползли слухи, что директор и зельевар на каком-то ужасно секретном спецзадании. Никому даже в голову не могла прийти смерть Дамблдора.

Орден был немногочисленным, но ощутимым прибавлением: параноидальные аврорские таланты Грозного Глаза, опыт Доминика Купера, дипломатичность Люпина, смешливость Тонкс… В кабинете Дамблдора находились только Моуди и Люпин из Ордена, МакГонагалл как и.о. директора Хогвартса, трое авроров-руководителей и Гарри. Присутствие последнего вызывало недовольство не только у двоих авроров (Дженкинсу было плевать), но и, как ни странно, у Моуди.

– Это просьба профессора Дамблдора, - пояснила МакГонагалл, прищурившись, и стало понятно, что она не позволит обходить волю покойного директора.

– Где он сам?
– ворчливо спросил тот, но по тону было понятно, что и его коснулась горечь потери.

Декан Гриффиндора прошла вглубь кабинета и отодвинула тяжелую портьеру, пахнущую пряными маслами. За ней обнаружилась небольшая уютная спальня. На кровати под балдахином, заключенный в светящийся синим шар Стазиса, лежало тело. Заклинания сохраняли его от тления.

– Никто не узнал?
– сдавленно спросил Моуди.

– Из наших - никто, - ответил ему Лоуренс, красноречиво покосившись на Поттера, мол, если только ребенок никому не проболтался.

– Гарри все понимает и никогда не сделает подобного, - Люпин мягко, но настойчиво отклонил подозрения, встал за плечом у Поттера и даже положил руку, показывая, что не позволит нападок.
– Я привел нескольких представителей лесных общин, - добавил он.

– Есть беженцы из Хогсмида, - кивнул Бэйли.
– Часть боеспособна.

– Я получила весточку от кентавров, - МакГонагалл печально посмотрела на труп директора.
– Профессор Дамблдор уже вел с ними переговоры… Они отозвались туманно, но, кажется, обещали быть.

– Это как?
– нахмурился Бэйли.

– «Звезды велят нам припасть к земле, но мы последуем велению неба», - проворчал Моуди, когда-то с кентаврами пересекавшийся; декан Гриффиндора строго на него взглянула и ответила в более сдержанном тоне:

– Они сказали, что в решающий момент помогут, потому что когда-то Альбус Дамблдор сделал то же самое для них.

Все невольно бросили взгляд на тело директора. Дженкинс подумал, что предусмотрительности и мудрости Дамблдора им сейчас всем не хватает; и каким бы тот был Министром Магии! Почему же отказывался? Знал что-то особенное?

Бэйли прокашлялся.

– Вообще-то мы здесь для другого. Чтобы озвучить письмо и завещание и чтобы понять, как выдерживать осаду.

– Минерва, где Северус?
– тихо спросил Люпин; МакГонагалл обеспокоенно выдохнула.