Оплачено сполна
Шрифт:
Это плохо, он один и в какой-то ловушке.
Где был свет, суетились люди, люди - это беспокойство и опасность.
У луны было щербатое лицо уродины, греющейся в тени признанной красавицы. Иногда она почти подыхала от своего горя, истончаясь в месяц. Сейчас она была почти круглобока, и отчего-то причиняла неимоверную тоску.
Кто-то ушел. Кто-то важный и близкий покинул его. Он хотел выразить тоску плачем, ведь он был совсем один, но не смог - получился лишь
Гарри сел на кровати в медпункте, мокрый как мышь. Покусанная луна глядела прямиком в окно, и желание расплакаться никуда не ушло, лишь усиливаясь. На секунду ему показалось, что ее свет серебрится на запястье, но это быстро прошло. Он проглотил слезы, вспоминая, как здесь очутился.
Ад продолжался долго, пока он пытался поддержать семью Уизли, пока топтал свою совесть, глядя в глаза Фреду и Джорджу, ни на секунду не верившим в его вину. Потом они ушли готовить могилу, а МакГонагалл о чем-то его спрашивала, а он кричал, что виноват во всем, и они вдвоем с Помфри держали его, вливая какое-то зелье, снотворное, конечно.
Забыть о Джинни, о похоронах, как о страшном сне. У него есть дело, последнее дело, после которого уже ничто не будет иметь значение. Он встряхнул головой и вдруг фыркнул, почуяв запах лекарств так явно, будто они стояли под носом. Обоняние обострилось, сны стали более явными.
Нужно постараться сделать то, что написано в книге, очистить сознание и дать волю тому, что шевелилось внутри.
Почему оно появилось сейчас, почему не раньше? Книга приводила истории анимагов и пространно рассуждала о том, что движущей силой может послужить некое значимое событие, но для ребенка и для взрослого это разные вещи, так что читатель сам себе хозяин. Гарри прислушался к своему дыханию (очищать сознание он так и не научился, как Снейп его ни учил, раз за разом терзая) и ощутил отчетливую тягу неясного происхождения. Это нечто не хотело находиться в замке, как, в общем-то, и любое животное.
Он напряг всю волю, чтобы осмыслить его, осознать и исполнить его желание. Мысли возвращались к смерти Джинни, к вине, к будущей смерти, хотелось чего-то неопределенного, но чего…
Полчаса бесплодных попыток так его измотали, что он снова провалился в сон. На сей раз ему не снилось ничего.
***
Панси обняла его крепко, не по-женски, слабо улыбнулась и… выдала такую пощечину, что голова мотнулась вправо и пришлось сделать шаг назад, чтобы не упасть.
– Ублюдок! Где ты шлялся?!
– прошипела она.
К ее чести, это было уже после того, как все задали ему сто вопросов, после того, как Винс и Грег крепко стиснули его в объятьях, как Тед и Тимоти выразили искренний ужас тем фактом, что их запрут и что он выдал что-то, после того, как Драко соврал, что ему выпоили сыворотку правды, и у него не было выбора, после того, как Милли и Трейси ему посочувствовали, а Триш зачем-то спросила, не имеет ли поттеровская гвардия отношения к этой истории. Все это время Панси сидела в кресле и наблюдала, лишь позже, когда все разошлись,
– Я не находила себе места, знала ведь, во что ты ввязался! Дамблдор! Ты договорился с ним, с кем еще, даже сомнений нет, - она потерла глаза, и Малфой только сейчас заметил тени усталости на ее лице.
– Где Снейп? Ты ведь знаешь. Где они оба? Что за секретные задания?
Драко растерянно посмотрел на нее. Он не давал клятвы молчать, но… Панси прочитала его взгляд без единого слова.
– Нет, Драко Люциус Малфой, ты не заставишь меня давать Обетов и прочего, потому что я, мать твою, заслужила знать правду!
– прошипела она.
– И если ты настолько заигрался в гриффиндорца, что забыл, кто я такая, то лучше скажи это мне в лицо, и я молча уйду!
Она была взбешена ожиданием и неизвестностью. Драко опомнился. Перед ним ведь была Панси, которая знала его лучше всех, лучше Крэбба с Гойлом, лучше, чем Дафна, бывшая его невестой. Вспомнив ее смерть, приуныл. Ему казалось, он любил ее, но сколько времени понадобилось, чтобы после ее смерти сдаться Поттеру? Дни. Слишком многое на него свалилось.
Паркинсон по-прежнему смотрела на него испытующим взглядом, кажется, без труда читая смену выражений его лица как открытую книгу.
– Все очень плохо, Пэнс, - признался, наконец, он.
– Я не знаю точно, что случилось со Снейпом, Поттер не говорил, но судя по всему, ничего хорошего, и Дамблдор…
Его несло минут тридцать, голос охрип. Он ощущал себя крошечной птичкой, попавшей в тайфун собственных мыслей и чувств, интриг и военных действий. Едва делая паузы между предложениями, он захлебывался ужасной правдой, оказывается, мешавшей ему все это время даже дышать.
Панси долго молчала, пока он хватал ртом затхлый воздух чулана и наслаждался свободой от тайн. Поттер - это другое, он никогда не был ему другом. Панси была почти частью него самого.
– Мы по уши в дерьме, - наконец, изрекла она, кусая губы.
– Ты же понимаешь, что они не пойдут на спасение заложников? Не сейчас, когда того и гляди начнутся открытые боевые действия. Я даже не знаю, почему они не начались до сих пор…
– У Лорда, видимо, были запасные планы. Убивать детей? Ерунда, мы ему нужны больше, чем кажется, - он устало потер глаза, с трудом соображая, как могла бы выглядеть картина с той стороны.
– Он хотел вынудить меня отдать Поттера, чтобы замок сдался сам…
– И я безмерно удивлена тому, что ты не помчался делать это, используя его гриффиндорскую тупость, - Паркинсон внимательно взглянула ему в глаза; он умолчал о том, что происходило между ним и Поттером, смутно надеяться, что она не догадается. Зря. Она горько усмехнулась и ласково погладила его по щеке: - Я знала, что однажды с тобой произойдет нечто похожее. Видишь, каково было мне? На всем свете ты не смог бы найти кого-то менее подходящего для привязанности. Чем он тебя взял? Впрочем, не говори. Я догадываюсь.