Оплачено сполна
Шрифт:
Он несколько дней пытался понять, в чем же дело, пока Артур Уизли, один из немногих оставшихся друзей по Ордену, не проворчал: «Живи моментом, друг мой, забудь о прошлом, ты уделяешь сожалениям слишком много времени».
Как ни странно, сработало.
Тонкс, упрямо просившая называть себя так, несмотря на смену фамилии, начала улыбаться и подпускать его к себе: он гладил ее волосы, ставшие умиротворенно кофейного оттенка, болтал с Андромедой и Тедом, и жизнь потихоньку налаживалась. В Министерстве было много работы, и Дженкинс дал ему кое-что под собственную
Когда Тонкс впервые позволила ему почувствовать, как шевелится малыш, Люпин понял, что в мире еще есть что-то, ради чего стоит жить.
– Так на что это похоже?
Тонкс фыркнула и рассмеялась.
– Как будто в животе у тебя плещется рыба.
Он рассмеялся в ответ, и смех прозвучал бархатисто и радостно, без оттенков грусти и вины. Глаза Тонкс просияли в ответ.
Вот только пропажа Гарри его все еще беспокоила, но Дженкинс уверял, что его ищут.
***
Дженкинс оторвался от очередного донесения и устало потер глаза. Ему нужен был заместитель. Нет, по правде ему нужны были Бэйли и Лоуренс, а еще лучше, кто-нибудь вроде Скримджера, упокой господь их души. Но в глубине души он знал, что нужен сильный Министр и реформы.
Аврорат кишел людьми: туда-сюда бегали стажеры следственного, таская бумаги, требовал внимания архивариус, восстанавливавший уничтоженные во время диверсии наемников дела; посаженные спешно главы следственного и оперативного не справлялись (по правде говоря, оба были слишком молоды).
Аврорат на данный момент был единственным полностью восстановившим деятельность департаментом Министерства. И ему, что вполне понятно, пришлось временно брать власть в свои руки. Дженкинса это ужасало, но в самом деле! Приемная Министра все еще возилась с организацией выборов, Отдел Тайн окопался и отказывался общаться с кем-то, кроме официального Министра, дипломаты готовились посадить своего ставленника (по происхождению оказавшегося французом, нет-нет, французом был еще его дед, вы понимаете?), черт знает что творилось в департаменте по борьбе с непреднамеренным волшебством…
И никто не мог сделать ничего.
Дженкинс с тоской подумал об Уизенгамоте. Это было бы идеально, пусть эти старички займутся хоть чем-нибудь полезным… С другой стороны не все там старички, весьма приличное количество людей примерно его возраста погибло, и их место должны были занять темные лошадки из их наследников, а кое-кто вовсе находился под следствием… Господь милосердный!
Аврорат, ко всему прочему, был завален донесениями на Пожирателей, мнимых и настоящих, скрывающихся и живущих открыто через дорогу. Требовалось колоссальное количество сил, чтобы проверить хоть часть, отделить зерна от плевел.
Кое-кто и впрямь уже попал в камеры, пока авроратские, но вскоре Уизенгамот проведет спешные суды, и все они угодят в Азкабан, пока же выдвигаются идеи использования их имущества в
Дженкинс тихо простонал, уронив голову на руки.
Чертов Гарри Поттер сделал доброе дело, но обрушил им на головы такое количество дел, а сам слинял куда-то… Интересно, как движется дело по его поискам?
Это было слабой надеждой, но… Появление Поттера многое могло решить. Его слово теперь самое весомое в стране, и если бы он только согласился им помочь или даже обучиться и принять пост, скажем, главы следственного… Это помогло бы им собрать большинство, посадить своего Министра, припугнуть обнаглевших.
Но что толку мечтать… Дженкинс хмыкнул и снова погрузился в доносы.
Гарри Поттер пропал. Если бы на его месте оказался сам Дженкинс, он бы и не возвращался в этот бардак.
В конце концов, имеет право.
***
В конце марта Драко впервые нашел в себе силы сесть и разобраться с бумагами. Не в последнюю очередь сподвигли его на это многочисленные вызовы по каминной связи: Аврорат, семейный юрист, снова Аврорат, экономический департамент, с которым были контакты по делам бизнеса (теперь бизнес был продан), семейный доктор (этот приходил осматривать отца)… Устав отвечать, что он не уполномочен, Драко, наконец, отважился подняться к Люциусу и потребовать прав на ведение дел.
– Раз ты сваливаешь это все на меня, пап, будь добр дать мне право действовать от твоего имени. Я приглашу доктора Хенсли, и он подтвердит медицински, что ты не можешь больше вести дела поместья сам, - произнес он, как надеялся, сурово, получилось только устало и даже несколько обиженно; осекся, разглядев отца в полумраке комнаты.
Люциус, казалось, постарел сразу лет на десять. Спина его сгорбилась, глаза потускнели и, как понял Драко, время он проводил в основном за разглядыванием колдографий в альбомах и чтением маминых записей. Он поднял на сына неожиданно мягкий взгляд, кивнул и без всяких возражений сделал требуемое.
Драко казалось, на его плечи кто-то положил стальную балку. Отца он решил просто оставить в покое, как надеялся, временно. Может быть, вскорости оклемается.
Первое, что он сделал после проверки счетов в Гринготтсе через переписку с гоблинами, это пожертвования в адрес Министерства «на восстановление».
Потом сел разбираться в инвестициях и схватился за голову.
Довольно приличная их часть была вложена… в бизнес и дела МакНейра, Крэббов, Паркинсонов, не очень законные проекты Нотта-старшего и прочих. А уж какие вливания ушли впустую, к Волдеморту в политические игры… Драко долго не знал, как правильно поступить: плевав на связи и сочувствие, отозвать деньги, что наверняка приведет к разорению и так находящихся не в лучшем положении семей его сокурсников (запрет на выезд, штрафы, рейды, намечающиеся суды, закрытые магазины, зельеварни и фермы), или стойко держаться, пожертвовав приличными деньгами во имя солидарности и дружбы.