Опора трона
Шрифт:
На флангах удача оставила запорожцев, несмотря на усиление. Они столкнулись с карабинерами. Те, не шибко удачно разрядив свои карабины прямо с седла, схватились за пистолеты и тяжелые палаши. Выучку показали отменную. На левом крыле лавы все пришло в полный беспорядок, завершившийся отступлением. На правом карабинеры завязли в рубке, и госпожа фортуна испуганной птичкой заметалась между противников. Каменский бросил туда резерв. Калнышевский поступил точно также. Битва закипела с новой силой.
Как правило, кавалерийские сшибки быстротечны. Но только не сегодня. Казаки пообещали себе и товарищам ни
Кашляя пылью и пороховой гарью, примчался казак-разведчик из секрета, следившего за дальней лесной дорогой. Доложил, срываясь на хрип, что к москалям подходит пехота. Не меньше полка. Вроде, орловцы.
— Вот что, панове-братове, я вам скажу, — вскинул голову кошевой, тряхнув седым оселедцем. Он обнажил свою саблю, проверил, хорошо ли наточена. Окружавшие его бойцы ждали, что скажет атаман. — Или сейчас, или потом будет поздно. Ударим в голову гадюке — тело-то и уползет.
Все сразу догадались, что задумал батько Петро. Атаку на Каменского и его штаб, следивших за течением боя на небольшом расстоянии от места общей схватки. Их прикрывало не меньше двух эскадронов гусар и карабинеров. Но и у кошевого в резерве оставалось полтораста отборных сабельников — поседевших в схватках, покрытых шрамами.
— Гойда!
Застучали копыта по изрытой, оскверненной братоубийственной войной земле. Двинулись берегом в обход, к залегавшему в стороне от места боя оврагу, по которому по весне неслись к Оке вешние воды, а к концу лета можно было хоть груженные камнем возы гонять. Этот овраг прорезал луговину, деля ее две неравные части, и скрывался в лесу, постепенно мельчая. Ставка Каменского одним боком, в паре десятков саженей, почти прижималась к балке, и этим стоило воспользоваться.
Когда из оврага внезапно вынеслись запорожцы, а часть их кинулась отрезать штаб от основных сил, генерал-поручик не растерялся. Призывно махнув рукой своему эскорту, он поскакал туда, куда никто не мог ожидать — все к тому же оврагу, только наискосок. Замысел его раскрылся очень скоро. Карабинеры спустили коней в балку и заняли по ее верху позицию для обстрела надвигавшейся толпы казаков. Загремели выстрелы. Запорожцы повалились в седлах. Достать саблей с коня карабинеров не выходило. Откатились, потеряв несколько товарищей.
— Пропади ж ты, пес смердячий! — в сердцах ругнулся кошевой, чувствуя, как захлестывает его злоба.
— Не спеши, батько, — остановил его Павло. — Спустимся обратно в балку и захватим русского без штанов.
— Недаром прозываешься Головатием! — одобрил план войскового судьи атаман. — Гойда!
Небольшой отряд, малая часть прежней группы, спустился в овраг и понесся обратно к Оке. Каменский и его офицеры вовремя заметили новую угрозу и бросились наутек. Вылетели к речному урезу, свернули на тропу на косогоре, уходящую прочь от Белева в сторону Калуги. Противники догоняли. Сшиблись уже на самом верху подъема от берега реки, над крутым обрывом.
Загремели пистолетные
Кошевой закачался и упал лицом в лошадиную гриву, генерал победно вскричал. С реки раздался выстрел. Каменский покачнулся, сполз с седла, успев освободить ноги от стремен. Силы его покинули внезапно, коварно. Он покатился с высокого обрыва.
Подпрапорщик Арсений Пименов удовлетворенно погладил ствол своего винтовального штуцера с золотой надписью про венценосного мастера. Личный подарок Государя, а бой-то, бой-то какой! Семьсот шагов! До генерала расстояние было поменьше, так что положил пулю точно в цель. Не даром потратил не один час, пока пообвыкся с новой винтовкой.
Как он оказался под Белевым? Неисповедимы порой военные тропы.
— Задание тебе, подпрапорщик, наиважнейшее, но дюже опасное. Нужно эстафету в Калугу передать. Так мол, и так: идет на Белев, ребятушки, силища жестокая. Подсобляй запорожцу, — инструктировал Сеньку Никитин, передавая царский наказ и пакет.
Пименов и другие зарубинцы после ночного боя у Турова с муромцами крепко сошлись. Принял их Никитин временно на полковой кош, но без официальных утверждений в должностях, хотя вакансий хватало. Состоят при царском карауле — и хватит с них. Само по себе почетно. И поручения ответственные найдутся. Стали егерям поручать разные задания. Вот и выпал Сеньке черед доставить важное — такое не всякому поручат.
— Я верхами не обучен, — повинился подпрапорщик, хотя сам напросился в эстафетчики.
— А тебе и не нать. На лодке поплывешь.
Лодка оказалась одно загляденье, с большим парусом. Летела себе по водной глади, да вот незадача — стреляли. На обеих берегах находились желающие Сеньку с Боженькой поближе познакомить. Да не вышло у них ничего! Пименов дырочку на носу накрутил и знай себе лодочнику подсказывает: правь влево, правь вправо. Пару раз на отмели налетали, пришлось пулям покланяться. Но вытянули. Добрались до Калуги.
Полковник, что их встретил, оказался хватом. Рассусолы разводить не стал: погрузил свой полк на барки — поспешай, православные, на выручку братьям-казакам.
Подпрапорщик напросился на первое судно. Не хотелось ему в стороне от хорошей драчки оставаться.
Не остался. К самому пиру поспел.
Видит Сенька: на крутояре старый казачина с хенералом бьется. На его глазах тот офицер старика-то и отправил в Рай. Очень обиделся за старинушку Сенька. Достал из чехла свое чудо-ружо да и стрельнул. Хенерал полетел вверх тормашками. В смысле, вниз, к самой Оке.