Опора трона
Шрифт:
— Куда бежите, трусы! В штыки, атакуй в штыки! — закричали обескураженные панинцы. Противник показывает спину, но из боя не выходит — есть отчего удивиться.
— Кавалерией надо б прижать, мерзавцев! Ни стыда ни совести! — ворчали марширующие ветераны.
— У противника на флангах казачьи эскадроны прикрытия. Ублюдки, они все предусмотрели.
Все да не все: мятежным казакам на правом фланге доставалось от полевых единорогов, батарею которых Панин распорядился скрытно поместить на лесистом берегу Цны.
— Отчего молчит вражеская артиллерия?
— Они расставили ее за окопами. Нас встретят одновременные залпы…
— Буэээ! — вырвало безусого юнца с мушкетом в правой руке наперевес.
На его глазах пуля раскроила череп идущему впереди офицеру. Тот сделал еще несколько шагов, нелепо взмахнул шпагой и повалился набок. Шеренги, одна за другой, через него перешагнули, ломая строй и тут же его восстанавливая.
В ста шагах от первой линии шанцев, которых с этого расстояния можно было насчитать не меньше девяти, вражеские егеря неожиданно развернулись и, разбившись на несколько команд, как будто растворились, добежав до невысоких земляных валов.
Стоило зарубинцами соскочить в окопы и рассердоточиться между людьми Ожешко, линию мятежников заволокло белым дымом. К ружейной трескотне добавились ухающие звуки полковых пушек. О «цельной» стрельбе егеря и люди Ожешко тут же позабыли, даром что попасть в плотные шеренги каре труда не составляло, если сильно не задирать ствол фузеи и мушкета. Потери наступавших выросли кратно. Бывалые вояки не могли припомнить, когда их встречал столь плотный огонь.
— Бегом! Бегом! — вырвался приказ из глоток не только командиров, но и старых служак-офицеров, заменивших «дядек» в полках.– Кареи, строить колонны!
Строй сломался. Для грамотного развертывания в штурмовые группы не хватило выучки и слаживания в наспех слепленных полках. Скорее толпой, чем организованными группами панинцы ворвались в первую линию окопов. В пустую!
— Где противник?!
Быстро обнаружили перпендикулярные шанцам траншеи. Сунулись. С дальнего конца этого тайного прохода жеребьем плюнули фальконеты, отбросив смельчаков обратно. Вопли и крики усилились. Чертыхаясь и костеря во всю Ивановскую хитрожопых выродков самозванца, взводы полезли наверх, собирая подобие строя. До следующей линии было меньше пятидесяти шагов.
Очередной стройный залп из окопов. Первые шеренги —как корова языком слизнула. Но мощный вал из озверевших людей в считанные минуты захлестнул свободное пространство между первой и второй линией. Сзади уже подпирала кавалерия. Только вперед!
В окопах снова пусто! Воспользовались паузой, чтобы сформировать ровный строй.
— Через взвод! Спуститься в ложемент, поднять ружья на плечи и сделать мостики для перехода!
Не успели сообразить, кому прыгать в окоп, как на фланги выехали запряженные тройками пугачевские телеги с поворотными кругами вместо станины под орудия.
Выстрел! Выстрел! Выстрел! Выстрел!
Четыре пушки, закрепленные на круге, поочередно разрядили картечные заряды, пробивая до самой середины
Кавалерия Панина бросилась на скорострельные телеги. Ей навстречу вынеслась казачья лава. Все смешалось в кучу-малу между двумя линиями окопов. Лошади падали, ломали ноги. Звенели сабли, Мелькали пики, выбивавшие из седел гусар и драгунов. Те огрызались пистолетным огнем. На помощь спешили пехотинцы, готовые штыками бить в лошадиную морду, грудь и даже в ноги.
— Стрелки, стреляй в ранжире! (2) Барабан — краткий сбор!
Телеги счастливо выбрались из свалки. Казаков крепко потрепали.
— Колонны! Ступай! Ступай! Атакуй! В штыки!
Бесполезно! Вторая линия. Третья. Четвертая. Все повторялось по шаблону. Потери росли. Противник постоянно избегал схватки холодным оружием. Счет убитым и раненым давно перевалил за тысячу. Особо большую груду тел навалило у каменных стенок шлюза. Это ужасно — видеть, как рядом гибнут товарищи и не иметь возможности ответить врагу.
На пятой линии вышла заминка. Атакующие колонны натолкнулись на рогатки. Пока их растаскивали, заговорила полевая артиллерия мятежников. 12- ти фунтовки! Каречь! Столь плотны были порядки наступающих, что чугунные градины разили без промаха, выкашивая целые просеки. Бедные духом начали прятаться в захваченных окопах, на удивление крепко устроенных. Шеренги сломались, плутонги перемешались, о правильных эволюциях позабыли.
— Батальонного огня!
Где те батальоны?
— Бери в полон!
Кого брать? Противника не видно.
— Не сметь никто пятиться! Ни четверти шага! Вздваивай плутонги в полудивизионы!
Тщетно. Противник усилил ружейный огонь. Солдаты валились снопами. Командиры повыбиты или растерялись.
— Отступ! Отступ!
— Задали нам кровопуск!
(1) Споры историков о дальности залповой стрельбы во второй половине XVIII века не дали однозначного ответа. Мы опираемся на указания А. В. Суворова из его книги «Наука побеждать». 60 шагов — «верная черта пуль», 60 саженей — картечная черта полковой артиллерии, 80 саженей — для артилерии полевой.Оттуды же взяты непривычные нам команды и названия барабанной дроби. Как говорится, практика — критерий истины, а в практическом опыте великого генералиссимуса мы не сомневаемся ни на секунду.
(2) Стрелять в ранжире — стрелять не сходя с места.
Глава 2
— Ну ты, брат, и дал им прикурить! Качай, его ребята!
Если бы Сенька родился лет через полтораста, его бы точно так встретили однополчане. Но в это время ни полетов в небо на руках товарищей, ни про «дать прикурить» еще не придумали, Так что возвращавшегося в лагерь Пименова с флагом одного из вражеских полков приветствовали проще — хлопали по плечу или выкрикивали что-то одобрительное. Зарубин же, которому было предъявлено знамя, спрыгнул с коня и обнял усталого ефрейтора.