Опора трона
Шрифт:
— Что ж, — я пожал плечами. — Выбор ваш. Значит, мы встретимся на поле боя. И пусть рассудит нас Бог и меч.
Я резко развернулся и, не прощаясь, шагнул к краю плота, где меня ждала лодка. Никитин уже был там, его лицо было мрачным. Я сел, и гребцы налегли на весла. Оглянувшись, я увидел, как Румянцев, все так же прямо и сурово, смотрит мне вслед, заложив руки за спину.
Мир не состоялся. Впереди была кровь. Большая кровь. И сердце мое сжалось от тяжелого предчувствия. Румянцев — не Орлов и не Иван Панин. Это был враг. Сильной своей славой победителя. И битва с ним будет страшной.
Ночную темноту
Ожидать — не значит отразить. Можно перекрыть берег секретами. Можно создать мобильные группы для патрулирования и засад. Но нельзя моментально среагировать на перемещение большой массы войск через реку. Пока подтянутся войска и артиллерия… Пока противник будет обнаружен… На все нужно время. И воинская фортуна. Без нее на войне — никак!
— Где Подуров? — окликнул я Никитина, метавшегося с факелом по селу, поднимая своих людей и подбежавшего ко мне доложить обстановку.
Меня разбудил Почиталин, когда на реке взвились сигнальные огни. Накинул красный кафтан, не забыв ни шелковый «бронежилет», ни офицерский пояс. Прицепил к нему саблю, через плечо надел перевязь с двумя пистолетами. Еще парочка ждала меня в седельных кобурах на Победителе, которого побежал седлать Коробицын. Я же вышел на крыльцо и принялся заряжать свои пистолеты. Руки все делали сами, на автомате. Ничто не мешало мне вглядеться в ночную темень, в слабо различимые верхушки вековых боров, озаренных отсветами в небе гаснущих сполохов догорающих соломенных фигур. Красиво! И тревожно. Противник начал переправу чуть в стороне от моей ставки, находившейся всего в четырех верстах от Оки.
— Командующий отбыл в резервный лагерь, чтобы поднять казачков на отражение вражеского наступа! — по-военному четко доложил Никитин. — Муромцы заняли позиции согласно утвержденному мною оборонному регламенту. Каждый знает свой маневр. Кроме этих, — мой начальник охраны кивнул на пятерку егерей-зарубинцев, моею властью определенных в почетный караул.
Они тревожно озирались по сторонам и тискали в руках свои короткие фузеи с примкнутыми штыками — Никитин запрещал им заряжать ружья, находясь в двух шагах от меня.
«До чего нелепый штык у егерей, — подумал я, вставляя на место шомпол последнего заряженного пистолета. — Не штык, а тесак какой-то, с односторонней заточкой и обухом. Нужно будет не забыть этот вопрос поднять. Рана от него, конечно, страшная, но запросто может застрять. То ли дело пехотный штык — острое жало. А этот? Им впору колбаску нарубить к застолью. Или уши врагу обкорнать… »
Мысли о недостатках егерского вооружения выбила усилившаяся ружейная пальба за далеким лесом.
— Егеря! Фузеи зарядить и глядеть в оба! — распорядился я и снова обратился к Никитину. — Есть ли смысл выдвинуться поближе к месту событий?
— Побойся Бога, Петр Федорович! Что мы в темноте-то увидим? Только под ногами будем путаться у казаков. Подождем рассвета, докладов… Там и решим. Думаю, справятся и без нас.
Никитин оказался прав почти на сто процентов, хотя и многого не понял. Позже выяснилось, что противник решительным броском форсировал реку на лодках, отобранных у крестьян, проживавших между Тулой и Окой. Заняв плацдарм и расправившись с нашими секретами, мушкетеры из корпуса генерал-поручика Юрия Долгорукова совместно с пионерами навели понтонный мост
Прибывшие на отражение атаки казаки спешились, оставили лошадей под присмотром табунщиков, как и свои пики. И малыми группами исчезли в густых зарослях. В лесном бою шашка, кинжал и пистолет оказались куда более эффективнее, чем ружье, которым порою особо и не помашешь без риска всадить в сосну штык. Неразличимые в ночной лесной черноте в своих синих чекменях, казаки неожиданно выскакивали из-за деревьев и, действуя преимущественно холодным оружием, устроили настоящую резню. Поток пленных солдат, изрядно посеченных, выливался из леса, где их принимали подошедшие оренбуржцы Жолкевского. Долгоруковцы выдержали час такой бойни. Потом начали отступать. Организованно переправились по понтонам на свой берег, хотя и понесли серьезные потери. И встретили увлекающихся атакой казаков слаженной стрельбой плутонгами. Хорошо поквитались! Весь временный мост завалили трупами моих людей. Кому-то посчастливилось спастись вплавь. Кто-то из самых отчаянных сумел поджечь понтоны, и зарево пожара осветило печальную картину качающихся на воде трупов.
Никто так и не догадался, что атака была отвлекающей. Что цель ночной операции была совсем иной…
— Кто идет?! Пароль, пароль говори — убью! — раздался истошный оклик часового у южной околицы Турова. И сразу вслед за ним мучительный крик человека, которого лишили жизни.
— Аларм! Аларм!
Ночная тишина, прежде нарушенная отдаленным шумом кипевшего у Оки лесного боя, вдруг раскололась, взорвалась выстрелами, конским ржанием, звоном стали, криками атакующих, стонами раненых.
Никитин развернулся на пятках, согнул ноги в коленях и весь напрягся, напружинился, за секунду превратившись в опасного хищного зверя. В руках материализовались сабля и пистоль. Зарево первых пожаров в селе позволило разглядеть в отблесках пламени плотные порядки атакующей кавалерии
— Конница! Переправилась через Оку у Сенькиного брода и берегом Лопасни тайно к нам подошла. Секреты там стояли усиленные. Выходит, всех вырезали. По твою душу, Государь, пришли! Уходи!
Я спокойно спустился с крыльца, запрыгнул на подведенного Коробицыным Победителя и вгляделся в южном направлении. Столь ярко запылала соломенная крыша одинокой избы на краю Турово, что сумел разглядеть и драгунов в их треуголках, и желтых гусаров-нижегородцев в их смешных узких ведерках, перетянутых двумя лентами, и пикинеров в квадратных киверах. Во время встречи с Румянцевым его ждал на берегу эскорт из кавалеристов я нашел время изучить униформу нескольких конных полков. Среди тех, кто заявился меня убивать, не хватало лишь конногвардейских, тяжелой кавалерии.
— Не меньше трех эскадронов.
— Больше, — неуверенно откликнулся Никитин.
— Отправь эстафету конным егерям. Пушай поспешают на выручку. Нет, стой. Пусть скачет Ваня Почиталин. Дай ему эскорт.
— Государь! — взмолился мой секретарь.
— Разговорчики в строю! Поторапливайся. Уже рогатки ставят.
Муромцы,те, кто еще не вступил в бой, в срочном порядке перегораживали обе улочки села, расставляя конструкции из наклоненных и скрепленных между собой брусьев. Против конницы эффективно, но вот драгуны… Эти отлично могут действовать и в пешем строю.