Опороченная

Ланцет Вероника

— Хорошо. — Ворчит он, его глаза изучают меня в моем коктейльном платье.

— Иди к столу и наклонись над ним.

Глава 17

Джианна

— Иди к столу и наклонись над ним.

Я моргаю, думая, что не расслышала его.

— Ты хочешь, чтобы я… сейчас? — спрашиваю я недоверчиво.

В два шага он оказывается передо мной, большим пальцем приподнимает мою челюсть, и смотрит на меня сверху вниз.

— Покажи мне, что ты моя, солнышко. Покажи мне, что ты только моя, — говорит

он со странной интонацией.

И когда я смотрю в его глаза — в эти стальные глаза, которые стали моим убежищем, — я киваю.

— Хорошо, — шепчу я, приподнимаясь на цыпочки, чтобы поцеловать его.

Даже на своих шестидюймовых каблуках мне все еще трудно дотянуться до него. Но когда мои губы встречаются с его губами, все исчезает.

Больше нет страха. Больше нет боязни. Есть только безопасность его рук, которые обхватывают меня, прижимая к себе, и тепло его тела проникающее в мое.

Сколько бы я ни жила, я не смогу забыть то счастье, которое расцветает в моей груди от осознания того, что он мой, а я — его.

Он двигается, маневрируя нами, пока я не чувствую, как твердый край стола ударяется о мою спину, и воздух покидает мои легкие от этого прикосновения.

— Басс… — разрываю поцелуй, поднимаю взгляд на него.

В нем есть вожделение, но есть и что-то еще. Что-то, что одновременно пугает и возбуждает меня.

— Я люблю тебя, — говорю я ему, обхватывая его шею руками и продолжая водить губами по его губам, медленно пробираясь по всему его лицу, пытаясь воплотить в жизнь то, что чувствую в глубине души.

Это необъяснимо, и слова не передают того, что он заставляет меня чувствовать, все, что он пробуждает во мне.

Вдруг он откидывается назад и смотрит на меня, прикрыв глаза, с непроницаемым выражением на лице. Прежде чем я успеваю спросить, не случилось ли чего, он разворачивает меня.

Упираюсь руками в край стола, чтобы удержаться на ногах.

Он стоит позади меня, его присутствие прожигает дыру в моей спине. И хотя поза странно напоминает ту ночь, я не позволяю панике овладеть мной. Я вытесняю ее из головы, отдаваясь моменту — мужчине, которого люблю больше всего на свете.

Его грубые руки пробираются по моим ногам и поднимают платье, оголяя мою попу.

Прижав мою грудь к поверхности стола, Басс ногой раздвигает мои ноги. Я быстро понимаю, чего он хочет, и уступаю ему, расширяя позицию.

Холодный воздух ласкает мои интимные места, и только мои трусики все еще разделяют нас.

— Басс? — Произношу его имя, щепотка неопределенности охватывает меня. — Может быть, мы можем… — Я прерываюсь, прикусив губу, когда его руки снова оказываются на моих ногах, и он медленно проводит кончиками пальцев по моим бедрам. — Мы можем сделать это лицом друг к другу? — спрашиваю я, немного не уверенная в себе.

Хотя я прилагаю сознательные усилия, чтобы не думать о той ночи, мое тело все еще помнит ее, и я едва могу сдержать дрожь.

—

Скажи мне, солнышко, — его дыхание ласкает мое ухо, его грудь почти вровень с моей спиной, — скажи мне, что ты только моя. Скажи мне, что я единственный мужчина для тебя. Единственный, кого ты приветствуешь в своей тугой киске, — хрипит он, и вдруг его пальцы оказываются там, в том месте, которое жаждет его прикосновений.

Мои трусики превращаются в обрывки на полу, пока он ищет лучший доступ к моей киске, его пальцы проникают глубоко и находят меня мокрой для него — хотя когда я не такая?

— Ты единственный, — полу-отвечаю полу-стону я, уже забыв о своих прежних заботах, когда он начинает гладить меня, искусно щелкая по моему клитору и заставляя меня извиваться под ним. — Ты единственный мужчина для меня, — задыхаясь, говорю я, когда он вводит в меня два пальца, медленно и чувственно работая ими внутри и снаружи.

— Да? — тянет он, обдавая дыханием мой затылок и облизывая кожу. — Значит ли это, что твоя киска принадлежит мне и только мне?

— Да, — кричу я, когда он увеличивает скорость, и мой оргазм уже совсем близко.

И когда он открывает рот напротив моей плоти, вгрызаясь в мою шею, его зубы причиняют сладкую боль, притупленную успокаивающими движениями его языка, когда он лижет и сосет это чувствительное место, я кончаю.

Сильно.

Так сильно, что начинаю кричать от силы своего освобождения, мои стенки сжимаются вокруг его пальцев. Он еще несколько раз вводит и выводит их из меня, но я уже все, когда опускаюсь на стол.

Всплеск наслаждения все еще пляшет перед глазами, и я почти не замечаю его движений позади себя.

С блаженной задержкой я понимаю, что он расстегнул брюки, его член у моего входа, и он проводит головкой по моей киске в нежных ласках.

Еще большее наслаждение проникает в меня, когда он дразнит мою чувствительную плоть. Но наслаждение обманчиво: одним толчком он входит в меня, погружаясь до самого основания.

Моя спина выгибается, глаза расширяются от боли, а рот раскрывается в беззвучном стоне.

Боль почти ослепляет, когда я чувствую, как он погружается в меня глубже, то входя то выходя. Каждый раз, когда он толкается в меня, я чувствую глубокое жжение у входа, от чего у меня мутнеет в глазах от слез.

Схватившись за край стола я крепко держусь, пока он продолжает входить в меня, даже не замечая, что он буквально разрывает меня на части.

— Басс, — произношу я его имя с придушенным стоном.

— Черт, Джианна, — хрипит он. — Ты такая тугая, что душишь мой член, — продолжает он, перемещая руку на мою шею и крепко сжимая, прижимая мою спину вровень с его грудью.

— Ах, солнышко, — стонет он, его бедра входят и выходят из меня, он крепко держит меня за шею, пальцами массируя мою точку пульса.