Опороченная
Шрифт:
Боль, однако, постепенно проходит, когда он проводит другой рукой по моей передней части и касается моего клитора. Я хнычу, чувствуя, как внутри меня меняются ощущения. От невыносимой боли до сладкого покалывания, сопровождаемого всплесками удовольствия, я с трудом контролирую себя, издавая стон за стоном.
И в этом море ощущений важно только одно — то, что я чувствую к нему.
Потому что, когда я чувствую его член так глубоко во мне, касаясь меня так, как я никогда не думала, что это возможно, я не могу удержаться от слез, мои эмоции выплескиваются наружу. Нет слов,
— Это моя маленькая грязная шлюшка, — он покусывает мочку моего уха, держа руку все еще на моей шее, медленно сжимая и ограничивая поток воздуха, эйфория нарастает по мере того, как кружиться голова.
— Да, — быстро отвечаю я, — Я твоя маленькая грязная шлюшка, — говорю это, потому что я — только для него.
— Скажи мне, как сильно тебе нравится, когда мой член уничтожает твою киску, Джианна. Как я, блядь, разрушаю тебя для любого другого мужчины. Черт, — выкрикивает он. — Скажи мне, что ты шлюха только для моего члена, солнышко. Скажи мне!
Его движения становятся все более агрессивными, его член все еще оставляет за собой горящий след, когда входит и выходит из меня.
— Да, — кричу я. — Я шлюха только для твоего члена. Пожалуйста… — Я не знаю, о чем я прошу, но, чувствуя, как что-то нарастает внутри меня, я не могу удержаться от того, чтобы не задвигать бедрами навстречу ему, желая вобрать его глубже, желая причинить больше боли, чтобы удовольствие было намного слаще.
Продолжая массировать мою шею, он медленно перемещает руку к моим волосам, крепко обхватывая пальцами их, и оттягивает мою голову назад, целуя с открытым ртом всю мою щеку, прежде чем укусить ее.
— Кто тебя трахает, Джианна? — Толчок. — Чья сперма заполнит эту киску? — Толчок. — Кто трахает тебя, моя маленькая грязная шлюшка? — Сильный толчок. — Слова, Джианна. Мне нужны слова, — говорит он мне на ухо, его голос леденящий и почти безэмоциональный.
Но я уже слишком под кайфом, чтобы об этом задумываться. Не сейчас, когда он тянет меня за волосы так сильно, что мне одновременно больно и покалывает от боли, а моя киска сжимается вокруг его длины в попытке удержать его внутри — соединяя нас в одно целое.
— Ты, — стону я вслух. — Я твоя, Басс. Моя киска твоя. Все…
Все, что у меня есть — твое.
— Я владею каждой дырочкой в твоем теле, не так ли, солнышко? — Он слегка усмехается, дразня меня этими словами.
— Каждой дырочкой, — отвечаю я.
— Каждой чертовой дырочкой, солнышко, — его голос низкий, бас отдается в каждой клеточке моего тела. — Ты примешь всего меня, пока я буду трахать тебя. Накачаю тебя своей спермой так, что ты переполнишься ею. Я хочу видеть, как она вытекает из каждого отверстия. Твоего рта, — он прижимает меня ближе к себе, прикусив губу, — твоей киски, — хрипло стонет, полностью выскользнув из меня, а затем с полной
— Да, — выдыхаю я, мое зрение плывет от сочетания боли и удовольствия, которые он обрушивает на мое тело. — Мое тело — твое, — выдавливаю я, поскольку мой рот, похоже, не в состоянии сотрудничать. — Ты можешь делать со мной все, что угодно.
— Именно так, солнышко. Ты, блядь, моя, — рычит он мне на ухо.
Мгновенно он опускает меня лицом к столу, и я прижимаюсь щекой к холодной поверхности.
Басс вонзается в меня так, словно хочет запечатлеть себя в моей душе.
— Черт, — проклинает он, внезапно затихая, когда его настигает разрядка.
Я тяжело дышу, пот выступает на всем моем теле от напряжения. Его задевает это не меньше меня, он с трудом собирается с силами, чтобы двигаться.
Выскользнув из меня, он оставляет за собой горящий след, который заканчивается ноющей пустотой.
Как только я освобождаюсь от его захвата, я поворачиваюсь, пытаясь восстановить равновесие.
В оглушительной тишине Басс смотрит на меня расширенными от ужаса глазами.
— Что? — свожу брови, и слежу за его взглядом. — Что…
На моем платье и между бедер кровь. И когда я оглядываюсь на него, то понимаю, что и на нем тоже есть немного крови: презерватив забрызган красным, как и основание его члена.
— Мне так жаль, — тут же вырывается у меня изо рта.
— Черт, — ругается он, внезапно выглядя обеспокоенным. — Ты в порядке? У тебя только что начались месячные?
Он быстро избавляется от презерватива, застегивает молнию, и я чувствую себя немного не в своей тарелке. Я провожу зубами по нижней губе, прикусывая ее в неуверенности, и слегка качаю головой.
— Тогда… почему… — его брови сходятся в замешательстве, пока он продолжает рассматривать мои окровавленные бедра.
Я опускаю платье, чтобы прикрыться, стесняясь его осмотра и немного смущаясь того, что произошло.
Может быть, мне следовало рассказать ему об этом заранее, но вряд ли он поверил бы мне… вряд ли кто-нибудь поверил бы мне.
— Джианна, — зовет он меня по имени, его взгляд по-прежнему прикован к месту между моих ног. — Пожалуйста, скажи мне, что это не то, что я думаю, — шепчет он, его голос почти страдальческий.
Подняв взгляд и встретившись с моим, он снова спрашивает.
— Скажи мне. Просто скажи мне, что это не…
— Мне жаль, — отвечаю я единственное, что приходит мне на ум. Потому что я должна была ему сказать.
— Что… как…, — качает он головой. — Я не понимаю, — его голос кажется сломленым, он продолжает качать головой, в его глазах потерянный взгляд, который дергает меня за струны души.
— Это не твоя вина, — поспешно заверяю я его. — Такое иногда случается во время…
— Во время первого раза, — завершает он за меня.
Я киваю.
Он делает неуверенный шаг ко мне. И еще один. Пока не оказывается передо мной. В его лице столько муки, и я чувствую себя виноватой за то, что вызвала ее.