Опознавательный знак
Шрифт:
Они должны были знать географию и административное деление СССР, последние решения советского правительства, важнейшие советские новостройки.
Особое внимание уделялось обучению будущих шпионов производственным специальностям. Их заставляли в совершенстве изучить новейшие станки советских марок, советские автомобили, тепловозы, экскаваторы. Каждый должен был владеть двумя-тремя специальностями.
И вот Рябинина и Мошкина забросили в Советский Союз. Им дали четкие, определенные задания. Главное — не следовало спешить и горячо приниматься за дело.
Рябинин долго работал токарем на одном из многочисленных заводов Куйбышева. Он сумел зарекомендовать себя с хорошей стороны. Рябинина хвалили, когда он в числе многих изъявил желание поехать на освоение целинных земель.
Молодежь завода устремилась в Сибирь, на Алтай, в степи Северного Казахстана. Вторая специальность, полученная в школе шпионов — экскаваторщика — приходилась как нельзя кстати. Она дала Рябинину возможность поехать туда, куда из молодых рабочих завода не ехал никто. Узнав об освоении новых орошаемых земель на юге Казахстана, Рябинин заявил, что поедет только туда. Громадный размах работ на Гидрострое привлек внимание Рябинина. Он понял, что это подходящий объект.
Таким образом Рябинин очутился на Гидрострое в числе первых строителей, съезжавшихся на новую стройплощадку не только со всего Казахстана, но и из самых отдаленных уголков страны.
К свершению своего черного дела Рябинин готовился лихорадочно, но темпы строительства были так велики, что Рябинин не успевал.
Ему крайне необходим был сообщник, который облегчил и ускорил бы диверсию. Но нелегко найти среди советских людей такого человека, который добровольно пошел бы на предательство, переметнулся бы в лагерь врагов.
Рябинину стало известно, что на Гидрострое работает некто Медведкин, бывший ранее в плену и по слабости выдавший фашистам советского командира, который скрывал от гитлеровцев свою фамилию и офицерское звание.
Казалось, зацепка была найдена. Но Медведкин не пошел на хитрые уловки Рябинина.
Тогда диверсант решил без чьей-либо помощи взорвать строящуюся плотину.
Задумано все было тонко. Ящик со взрывчаткой враг привязал на веревку километрах в двух выше плотины. Веревку, удерживающую плавающий ящик, он перекинул через острый камень. Ящик мотало волнами из стороны в сторону, веревка постепенно перетиралась.
Тем временем Рябинин возвратился в поселок, пообедал и отправился во вторую смену на работу. По его расчетам взрыв должен был произойти часов в восемь-девять вечера.
Затея вполне удалась бы, если бы не помешала случайно появившаяся автомашина Николая Астапова.
После того, как ящик со взрывчаткой выловили, Рябинину медлить больше было нельзя. В любой момент у него могли обнаружить взрывчатку, бикфордов шнур. Рябинин решил взорвать тоннель, обрушить неукрепленный свод, свести на нет плоды трудов сотен людей.
Если бы
Пойман и обезврежен был не только Рябинин; не ушел от органов государственной безопасности и второй шпион — Мошкин, приезжавший к Рябинину незадолго перед провалом с новыми инструкциями из разведывательного центра за рубежом.
Тайная татуировка — белый ромб — лучше всего доказала принадлежность шпионов к одной школе, а допросы помогли установить, что работали они на одно и то же иностранное государство.
Заканчивая свой доклад, Саналиев сказал:
— Враги пойманы и обезврежены. Но значит ли это, что мы с вами можем ослабить бдительность? Нет, не значит! Наша бдительность поможет разгадывать происки врагов, вовремя пресекать их подлые замыслы. Бдительность и еще раз бдительность, товарищи!
Осенний букет
Медведкин выздоравливал медленно. Глубокой ножевой раной у него было повреждено левое легкое. Он дышал тяжело, с хрипом, двигался медленно, прижимая руку к груди.
Но постепенно его богатырский организм брал свое. В теплые дни поздней осени Константин Ильич стал выходить из палаты на свежий воздух и подолгу сидеть на скамейке, греясь в теплых лучах солнца.
Вот и сегодня он сидел, откинувшись на спинку скамьи и дремал.
Сквозь дремоту он услышал шорох. Открыв глаза, увидел у себя на коленях букет осенних цветов — астр, хризантем, шафранов.
Константин Ильич оглянулся, но не увидел вокруг никого.
Взяв букет, он стал осматривать его. Хороши осенние цветы! В это время с веселым смехом из-за угла домика выскочили Сергей и Рустем.
— Здравствуйте, Константин Ильич!
— А, это вы, пострелята! Добрый день. Спасибо за букет. Где это вы нарвали таких цветов?
— В городе, на станции юных натуралистов, — ответил Рустем. — Мы там на экскурсии были и попросили дать нам эти цветы специально для вас.
— Спасибо, спасибо. Ну, садитесь, расскажите, как идет ваша жизнь молодая.
Ребята сели, не зная, что сказать.
— Вам… больно? — спросил Рустем.
— Нет, уже все зажило. Ну, как отцы? Работают?
— Работают.
Медведкин мечтательно проговорил:
— Скоро вот и я сяду на экскаватор… Соскучился я по работе. Подумать только — два месяца валяюсь на койке.
— У вас же было тяжелое ранение.
— Это верно. Да все прошло. Здорово он меня пырнул…
Медведкин расстегнул пижаму, и ребята увидели на его груди глубокий розовый шрам.
— В сердце метил, да малость промахнулся, — сказал Медведкин.
— Его схватили. Вы знаете? — сказал Сергей.
— Знаю. Говорят, и вы помогли его разоблачить?