Опознавательный знак
Шрифт:
— У меня мотоцикл угнали!
— Что за фокус? Кто угнал? — спросил Захарченко.
— Не знаю. Сейчас прихожу из гаража в свою палатку, а мотоцикла нет. Он у меня в палатке возле койки всегда стоял.
Захарченко пристально посмотрел на Астапова.
— Вы знаете, что сегодня произошло на стройке?
— Конечно, знаю. Потому и пришел, что подумал: а не на моей ли машине он удрал?
Пока происходил этот разговор в землянке, Корней Рябинин
Между ним и поселком Гидростроя лежало уже не менее семидесяти километров. Рябинин мчался по малонаезженной дороге, что шла вдоль горного хребта, потом перевалила через него и вышла к обрывистому, крутому берегу реки. Тут дорога пошла по высокому каменистому карнизу. Внизу — метрах в двухстах — бесновалась река.
Рябинин увидал впереди довольно широкую площадку. Дорога тут жалась к горам. Между ней и обрывом лежала ровная поляна. Посреди поляны, недалеко от обрыва, стояло могучее, ветвистое дерево.
Не долго думая, беглец свернул с дороги и на полном газу помчался через поляну к дереву, к страшному обрыву.
В тот момент, когда мотоцикл очутился под деревом, Рябинин взметнул руки вверх, ухватился за толстый сук и повис над землей. Мотоцикл остался без седока и по инерции пересек поляну до конца. Он рухнул с обрыва, разламываясь на части от ударов об острые выступы скал. Исковерканные обломки его утонули в мутных волнах стремительной горной реки.
Рябинин действовал как на турнике: подтянулся, закинул ноги на сук. Вскоре он исчез в густой листве дерева.
Долго оставаться тут не следовало. Поэтому Рябинин осторожно спустился с дерева и на цыпочках, стараясь оставлять менее заметные следы, скачками выбежал на дорогу.
Как вдоль многих автомобильных дорог, здесь, рядом с колеей, тянулась тропинка. По ней ходили пешеходы, ездили всадники на конях и ослах. Следы на тропинке были и старые и свежие. Рябинин смело ступил на тропу и пошел по ней, чутко прислушиваясь.
Он благополучно дошел до другого густого дерева, росшего возле самой дороги. Это была чинара — отрада путников, истомленных летним зноем.
Рябинин на минуту остановился, оглядывая пышную крону дерева. Затем присев, он с места прыгнул так, что перелетел через дорогу и упал бы, если бы не уперся руками в могучий ствол чинары.
Спустя еще минуту, он сидел, вернее лежал на толстом суке, что повис над каменистой горной дорогой. Прикрытый резными листьями дерева, Рябинин был совершенно невидим с земли. Так прячутся в ветвях деревьев хищные пантеры, готовясь к стремительному прыжку на свою жертву.
Больше часа лежал Рябинин на ветке. Ждал.
Когда вдали послышался надсадный рев автомобильного мотора, он насторожился, собрался в комок.
Грузовик шел со стороны Гидростроя. Рябинину сверху было видно, что кузов его заполнен ящиками.
Когда грузовик проезжал под деревом, Рябинин
Так он рассчитывал добраться до станции железной дороги.
Погоня
В то время, когда беглец, не обнаруженный шофером, ехал по извилистой горной дороге к железнодорожной станции, Сергей и Рустем, выйдя за поселок, сели на пригорке. Самочувствие друзей было неважным. Подумать только: на стройке орудовал враг, он чуть не взорвал плотину, готовил взрыв тоннеля, а они — пионеры — не сумели распознать его!
— Вот ты говоришь: наблюдательность, — ворчливым тоном произнес Рустем, — а что толку от твоей наблюдательности? Все ты видел, все примечал, а ведь не узнал врага. Верно?
— А твое бесстрашие? — вопросом ответил Сергей. — Помнишь, я тебе говорил: пойдем, расскажем все твоему отцу. Что ты сказал? Сказал: — «Не надо».
Ребятам было горько и стыдно.
Они все обсудили и потом долго сидели молча, глядя на раскинувшийся в стороне поселок. Делать было нечего. Уже давно во все концы выехали из поселка группы людей на поиски бежавшего Рябинина. Ребята просились в кузовы грузовиков, но их никто не взял.
— Брысь отсюда, лапша! — сердито крикнул на них один из шоферов, вскакивая в кабину.
Отец Рустема, увидев сына возле землянки-конторы, взял его за плечо и строго сказал:
— Делать вам тут нечего. Уходите.
Стоя в стороне, ребята завистливыми глазами проводили всадников и автомашины и уныло побрели на пригорок.
Из всех отрядов погони по верному следу шел лишь отряд, который возглавил Саналиев. Грузовик этого отряда вел Николай Астапов. Он без труда различил след своего мотоцикла среди множества шинных следов на дороге.
— Эх, жаль, что мотоцикл у меня новенький, — сокрушался Астапов, глядя на дорогу, — из этой машины любую скорость выжать можно. Трудно будет гада настичь.
Заметив на дороге какой-то черный предмет, Астапов остановил машину. Он выскочил из кабины, поднял кепку Рябинина.
— Вот еще одно доказательство: он тут ехал, — сказал Николай, показывая свою находку Сана-лиеву.
— Вперед, вперед, Коля, — торопил Саналиев. — Времени терять нельзя.
И снова грузовик бешено мчался по петлям горной дороги, и путеводной нитью ему служил свежий, еще никем не забитый след мотоцикла.
— Стой! Стой! Ты смотри, что делается!
Саналиев положил руку на плечо Астапова. Тот резко затормозил.
Грузовик вылетел на ту поляну, где Рябинин так ловко схитрил.
Астапов и Саналиев одновременно выскочили из кабины. Из кузова попрыгали на землю стрелки военизированной охраны.
Всматриваясь в след, Саналиев и Астапов дошли до обрыва и взглянули вниз. Они не увидели ничего, кроме беснующейся реки.
— Выходит — сдрейфил, добровольно капитулировал? — сказал в раздумье Николай Астапов.