Опричнина

Зимин Александр Александрович

Впрочем, Михаил Темрюкович мог внушать подозрения царю вскоре после странной смерти его сестры царицы Марии. В начале 1571 г. он, возможно, уже не пользовался прежним доверием царя. Во всяком случае, в феврале 1571 г. опричный суд приговорил конфисковать вотчину у подьячего Улана Айгустова за то, что он «доводил» на Василия Щелкалова «многие лихие дела… по науку князя Михаила Черкасского» [2330] . Таубе и Крузе рассказывают о казни жены Михаила Темрюковича (дочери В.М. Юрьева) и ее малолетнего сына, которая произошла задолго до гибели самого князя Михаила [2331] . Этой варварской мерой царь, вероятно, пытался обезопасить свой трон от претендента, каким мог явиться племянник царской жены.

2330

РИБ. Т. XXXII. № 246. Стб. 505.

2331

Это сведение помещено после рассказа о казни П. Серебряного (1570), В. Курлятева (1568) и перед казнями 19 июля 1568 г. (Таубе и Крузе. С. 41).

Словом, набег Девлет-Гирея дал царю лишь новый повод, чтобы он мог расправиться с давно внушавшим ему опасения свойственником.

Полетели головы и других близких сподвижников царя Ивана. Бессильный хоть что-нибудь изменить в том, что случилось в мае 1571 г., Грозный обратил

свой гнев на истинных и мнимых виновников военных неудач. Так, был утоплен опричный боярин В.И. Темкин-Ростовский. Он неудачно оборонял опричный район Москвы во время набега крымского хана, а незадолго до гибели был отправлен вместе с Михаилом Темрюковичем в догонку за Девлет-Гиреем [2332] . Казни Темкина-Ростовского предшествовало охлаждение к нему царя. Так же как в свое время у Ивана Висковатого, у него отписано село (за «убитую голову» сына Никиты Оксентьева) [2333] . Это было в том же феврале 1571 г., когда поплатился своей вотчиной Улан Айгустов, якобы действовавший по наущению Михаила Темрюковича.

2332

Синб. сб. С. 30 [РК 1559–1605 гг. С. 74]; РИБ. Т. XXXI. Стб. 283; Штаден. С. 97; Веселовский С.Б. Синодик… С. 435; Кобрин В.Б. Состав… С. 77.

2333

Садиков П.А. Из истории опричнины XVI в. № 51. С. 256–257; ср.: Скрынников Р.Г. Террор. С. 147.

С новгородским делом были связаны репрессии, обрушившиеся на родичей матери царевича Ивана Ивановича — Захарьиных. Так, боярин С.В. Яковля прямо упомянут в сыскном новгородском деле [2334] . В июне 1571 г. насильственно был пострижен в монахи боярин И.В. Шереметев Большой [2335] . Возможно, покойного В.М. Юрьева обвинили тогда в каких-то изменнических сношениях [2336] . Репрессии против родичей матери Ивана Ивановича могли быть связаны с недовольством царя Ивана своим наследником. «Между отцом и старшим сыном возникло величайшее разногласие и разрыв», — писал в январе 1571 г. папский нунций Портико [2337] .

2334

ДДГ. С. 480.

2335

ОЦААПП. С. 44 [ГАР. С. 98]; Скрынников Р.Г. Террор. С. 136.

2336

Скрынников Р.Г. Террор. С. 137–138.

2337

Шмурло Е.Ф. Россия и Италия. Т. II, вып. 2. С. 230.

Третий опричный участник летнего похода 1571 г., боярин Василий Петрович Яковлев (гофмейстер царевича Ивана), был забит насмерть батогами вместе со своими земскими родичами боярами Иваном Петровичем и Семеном Васильевичем [2338] . И.П. Яковлев вызвал царский гнев еще в начале 1571 г. неудачной осадой Ревеля (снятой 16 марта). В Москву пришли сведения о грабежах, убийствах и пожарах, совершавшихся земскими и опричными войсками, во главе которых стояли И.П. Яковлев и В.И. Умный-Колычев. «Когда царь узнал о таких воровских проделках воевод и опричников, то он приказал «увезти… обоих воевод в оковах [и] удалил всех опричников» [2339] .

2338

Синб. сб. С. 30 [РК 1559–1605 гг. С. 74]; РИБ. Т. XXXI. Стб. 297; Таубе и Крузе. С. 54; Веселовский С.Б. Синодик… С. 477; Кобрин В.Б. Состав… С. 89–90. Огромные вотчины В.П. и С.В. Яковлевых в Коломенском уезде были конфискованы (ПКМГ. Ч. 1, отд. I. С. 350–351,363-364,392,482,491).

2339

Чумиков А. Указ. соч. С. 29.

С.В. Яковлев привлекался к ответственности еще по новгородскому делу [2340] . Летом же 1571 г. повесили опричного думного дворянина Петра Васильевича Зайцева [2341] . Зайцев ходил против «крымского царя» в сентябре 1570 г., когда царя сопровождали казненные летом 1571 г. М.Т. Черкасский, В.И. Темкин, В.П. Яковлев, Л.А. Салтыков и попавший в опалу В.А. Сицкий [2342] . Л.А. Салтыков был сначала пострижен в монахи, а позднее убит [2343] . Вместе со Львом Андреевичем опала постигла и его родича кравчего Федора Игнатьевича, который был заключен в тюрьму, а позднее, судя по синодикам, убит [2344] . Царский лекарь Елисей Бомелий по приказанию царя отравил опричного дворецкого Ивана Федоровича Гвоздева-Ростовского, спальника Григория Борисовича Грязного и до ста других менее видных опричников [2345] . Среди погибших в эти годы были Андрей Овцын, Булат Арцыбашев, И.Ф. Воронцов и др. [2346]

2340

ДДГ. Приложение II. С. 480.

2341

Казнен между 18 июня — 7 сентября 1571 г. (Троицкая вкладная книга. Л. 335 [ВКТСМ. С. 94]; Веселовский С.Б. Синодик… С. 384–385; Штаден. C. 97). Возможно, Зайцева имеют в виду Таубе и Крузе, когда говорят о казни Петра Santzen (Таубе и Крузе. С. 41).

2342

Синб. сб. С. 26 [РК 1559–1605 гг. С. 66].

2343

Таубе и Крузе. С. 54; РИБ. Т. XXXI. Стб. 303; Веселовский С.Б. Синодик… С. 441–442; Кобрин В.Б. Состав… С. 71–72. Под 1571/72 г. в Троицком синодике помещено поминание инока Леонида Салтыкова (ГБЛ. Троицкое собр. № 41. Л. 22).

2344

Таубе и Крузе. С. 54; Веселовский С.Б. Синодик… С. 441.

2345

Таубе и Крузе. С. 54; Правда, Шлихтинг сообщает, что Гвоздев умер «от моровой язвы» (Шлихтинг. С. 42).

2346

Штаден. С. 97; Таубе и Крузе. С. 54; Веселовский С.Б. Синодик… С. 357, 369; Скрынников Р.Г. Террор. С. 140.

Опричнина была обезглавлена. «Новые люди», ставшие во главе государева двора, состояли из окружения старицкого князя (Н.Р. Одоевский, Пронские), и, конечно, не были заинтересованы в дальнейшем сохранении опричных порядков. На одних царских фаворитах (типа Малюты Скуратова) и казанских князьках (вроде Саин-Булата-Семиона)

строить опричный аппарат было невозможно. Отмена опричнины становилась делом ближайшего времени. Земские воеводы, виновники сожжения Москвы в 1571 г., фактически не пострадали, хотя Грозный позднее с горечью говорил польскому посланнику: «Мои [подданные] подвели меня под крымского, под татар. Тех было сорок тысяч, а у меня только шесть… И я о том не ведал: шестеро воевод, что шли передо мной с сильными отрядами, не дали мне знать. Правда, они не могли выиграть дело против такого многочисленного врага, но я поблагодарил бы их, если бы, погубив несколько тысяч своих, они принесли мне хоть татарский бич… И уже Москва была сожжена, а меня не уведомили о том. Пойми же, какова тут была измена мне от людей моих!» [2347] .

2347

Hansen G.V. Ivan IV im Gesprach mit einem polnisch-litauischen Abgeordneten //Beitrage zur Kunde Ehst-, Liv- und Kurlands. Reval, 1894. Bd IV. S. 140; Трачевский A. Польское бескоролевье по прекращении династии Ягеллонов. С. 254–255. [Крестоцеловальная И.Ф. Мстиславского и поручная по нему — сост.].

Летом 1571 г. составлялись весьма странные поручные записи по И.Ф. Мстиславском. Князь в своей крестоцеловальной грамоте торжественно объявлял, что он «государю… и всей Русской земле изменил, навел есми с моими товарыщи безбожного крымского Девлет-Кирея царя». И обещался впредь «на все православное крестьянство варвар не наводити» [2348] . Из этой формулировки ясно, что Мстиславскому предъявлялись обвинения в измене. Но за этими страшными обвинениями не стояли никакие реальные предательские действия, так как в противном случае князь Иван не избежал бы сурового наказания. Дело же ограничилось тем, что за Мстиславского поручились боярин Н.Р. Одоевский (опричник), боярин М.Я. Морозов (земский) и опричный окольничий А.П. Хованский (в 20 тысячах рублей), а у них «выручили» князя около 300 княжат и детей боярских. Южные вотчины Мстиславского в районе Епифани и Венева были отписаны на государя [2349] . Обвинял царь и Шереметевых, которые якобы посылали людей в Крым «бесерменьство на христианьство наводити» [2350] .

2348

СГГД. Ч. 1. № 196. С. 562. Грамоты датированы 7079 г., т. е. составлены не позднее конца августа 1571 г. и не ранее 24 мая (сожжение Москвы Девлет-Гиреем).

2349

ПКМГ. Ч. 1, отд. II.

2350

ПИГ. С. 191.

О том, что никакой боярской измены в 1571 г. не было, говорит и допрос царем Иваном Грозным в январе 1575 г. русских пленников, вышедших из Крыма [2351] . Некоего Ермолку — человека князя Ивана Мстиславского — на допросе спросили, не был ли он послан в Крым его господином с каким-либо тайным поручением к хану. Тот ответил: «Князь Иван, государь, Мстиславской в Крым меня не посыливал и приказу от князя Ивана в Крым ни х кому не бывало… а того в Крыму не слыхал же, от кого с Москвы в Крым ко царю и к мурзам живет ссылка». Конечно, когда Ермолку «к огню придвинули и учали пытати, огнем жечи», он во всем повинился и сказал, что бояре изменяют. В частности, «как приходил царь к Москве и Москву зжег, и Иван да Федор Шереметевы на Москве пушки заливали, норовя Крымскому царю, чтоб против царя стояти было нечем» [2352] .

2351

ЦГАДА. Ф. 159. № 933; Допрос царем Иоанном Грозным русских пленников, вышедших из Крыма /Опубл. С.К. Богоявленским //ЧОИДР. 1912. Кн. II. С. 1–7. Датируется упоминанием В.И. Умного-Колычева как боярина: в апреле 1574 г. он еще просто дворовый воевода (Э. Л. 491 [РК 1475–1605 гг. Т. II. С. 362]), а в 1575 г. — уже казнен.

2352

Допрос… С. 4.

Другой боярский человек, Костя, под угрозой пыток заявил, что даже «многие бояре государю… изменяют и неправду великую делати и зсылаются бояре с Москвы в Крым со царем». Среди этих бояр были И.Ф. Мстиславский, М.И. Воротынский и Шереметевы. Мстиславский и Федор Салтыков отпустили какого-то барымского царевича, «как царь приходил к Москве и Москву зжег», наказали ему просить хана, чтобы тот снова вернулся к русской столице: «А толко придет к Москве, и Москва будет его» [2353] .

2353

Допрос… С. 5–6; см. также: Скрынников Р.Г. Террор. С. 130–132.

Бессмысленность всех этих вымученных показаний ясна уже хотя бы из того, что в результате наветов Ермолки и Кости не пострадали ни Мстиславский, ни Шереметевы.

* * *

Сожжение Москвы Девлет-Гиреем заставило русское правительство внести существенные коррективы в свои внешнеполитические планы. Принимая крымских послов 15 июня 1571 г. в селе Братошине, царь готов был согласиться на создание в Астрахани полузависимого от России татарского княжества ради того, чтобы добиться мира с Девлет-Гиреем [2354] . Был ли это сложный дипломатический ход, с тем чтобы выиграть время, или Иван IV действительно хотел ценой временной потери Астрахани обеспечить безопасность южных окраин страны, сказать трудное. Ясно, что нападение крымского хана заставило Ивана IV быть куда уступчивее в его переговорах с иностранными дипломатическими представителями. Когда Елизавета направила в Россию нового гонца Роберта Беста возобновить торговые привилегии английских купцов, то царь в своем послании от 24 января 1571 г. выразил ей свое согласие на это [2355] . Путешествие в Россию Дженкинсона, который еще раньше сумел завоевать доверие царя, содействовало новому русско-английскому сближению. 23 марта и 11 мая царь, давая аудиенции этому ловкому агенту английской королевы, заверил его в своем расположении к Елизавете и сообщил о решении восстановить привилегии Московской компании [2356] .

2354

ЦГАДА. Крымские дела. Кн. 13. Л. 402 об. — 403. Вероятно, именно в это время царь Иван IV поставил во главе Боярской думы Михаила Кайбулича, придав ему почетный титул «царевича Азтороханьского» (Э.Л. 372 [РК 1475–1605 гг. Т. II. С. 285]). Упоминается в октябре 1571, январе 1572 г. (Сб. РИО. Т. 129. С. 215, 219). Женат был на дочери И. В. Шереметева Большого (Кобеко Д. Михаил Арасланович Кайбулич, царевич астраханский // Записки Восточного отделения Рус. Археолог, общества. Т. VIII–X. Вып. IV. СПб., 1901. С. 77–80).

2355

Толстой Ю. Первые сорок лет сношений между Россиею и Англиею. 1553–1593. СПб., 1875. С. 32.

2356

Толстой Ю. Указ. соч. С. 34, 35; Середонин С.М. Известия англичан о России во второй половине XVI века //ЧОИДР. 1884. Кн. IV, отд. III. С. 73–95.