Опричнина
Шрифт:
Годы опричнины явились новым этапом в истории антифеодальной борьбы крестьянства. В отличие от предшествующего времени классовыми битвами были уже широко охвачены не отдельные села и деревни, а вся страна. Голос стихийного протеста слышался в каждом русском селении. В условиях опричного террора, роста государевых и владыческих податей и других совсем уже нежданных бедствий (мор, голод) основной формой борьбы сделалось массовое бегство крестьян и горожан, приводившее к запустению центральных районов страны [2174] . Конечно, эта форма крестьянского сопротивления феодалам еще носила пассивный характер, свидетельствовала о незрелости крестьянства, задавленного нуждой и невежеством. Но крестьянские побеги сыграли огромную и еще не вполне оцененную роль в дальнейшей истории России. Оседая на севере и за «Камнем», в далекой Сибири, в Поволжье и на юге, беглые крестьяне, ремесленники и холопы своим героическим трудовым подвигом осваивали эти территории. Именно они, эти безвестные русские люди, обеспечили экономический подъем российских окраин и подготовили дальнейшее расширение территории Русского государства. Вместе с тем беглые крестьяне и холопы составляли основной контингент складывающегося донского, яицкого и запорожского казачества, которое сделалось в начале XVII в. наиболее организованной активной силой крестьянской войны [2175] .
2174
В
2175
По мнению Р.Г. Скрынникова «едва ли можно считать побеги формой «классовых битв», но вместе с тем они были «формой стихийного протеста» (Скрынников Р.Г. Террор. С. 221). Игра в слова ничего не прибавляет к выяснению сущности явления.
Бегство было важнейшим, но не единственным ответом крестьян на усиление феодального гнета. В опричнине участились случаи уклонения от уплаты государственных налогов. Это вызывало жестокие опричные правежи (например, в 1570/71 г. в Ладоге Л.К. Понточина [2176] , Басарги Леонтьева в Поморье [2177] и др.). Неповиновение крестьян распространялось и на монастырские владения. Так, в 1567 г. крестьяне сельца Тимонова опричной Вологды «не слушали» властей Кириллова монастыря [2178] .
2176
Самоквасов Д.Я. Указ. соч. Т. II, ч. 2. С. 305–306.
2177
Подробнее см.: Садиков П.А. Очерки… С. 199 и след.
2178
Назаров В.Д. Из истории аграрной политики царизма в XVI в. // Советские архивы. 1968. № 3. С. 110.
Но это, конечно, не помогало. Маркс в черновике письма к Вере Засулич писал: «Попробуйте сверх определенной меры отбирать у крестьян продукт их сельскохозяйственного труда — и, несмотря на вашу жандармерию и вашу армию, вам не удастся приковать их к их полям» [2179]
В годы опричнины, как мы уже говорили, чрезвычайно расширились функции губных старост, основной задачей которых оставались борьба «с разбоем» и «татьбой», т. е. в первую очередь с антифеодальными выступлениями. До нас дошел от этого времени только один губной наказ 12 марта 1571 г., адресованный на Белоозеро [2180] . Наказ в целом по формуляру близок к типичному Медынскому губному наказу 1555 г. [2181] Были в нем и некоторые особенности, объяснявшиеся тем, что часть Белозерского уезда была взята в 1569/70 г. в опричнину [2182] . В обеих частях были свои губные старосты. Сам наказ адресован был в земщину. Поэтому в нем говорилось, что если опричника «изымут» в земщине по подозрению в татьбе или разбое, то следствие и суд по этим делам должны производить лишь опричники («ехати в опришнину к губным старостам да судити в опришнине»). В свою очередь обвиняемого земского человека судили в земщине.
2179
Маркс К., Энгельс Ф. Полн. собр. соч. Т. 19. С. 408–409.
2180
ААЭ. Т. I. № 281. С. 316–320.
2181
ПРП. Вып. IV. С. 179–185.
2182
Садиков П. А. Очерки… С. 174–175, 190.
Несмотря на развитие губной реформы, случаи открытого неповиновения крестьян, кончавшиеся убийством феодалов, хорошо известны для опричных лет. В 1561/62 г. рославльские крестьяне Петр и Кузьма Харлановы «убили до смерти» своего помещика Юрия Архимандрича. Когда же до них дошло сведение о посылке к ним нового землевладельца, то они «ис того поместья выбежали» [2183] . Еще более драматические столкновения происходили позднее, в годы опричнины.
Штаден рассказывает, как он с отрядом опричников грабил население страны. Неподалеку от одного княжеского двора собралось около 300 вооруженных человек. Они «гнались за (какими-то) шестью всадниками… те шестеро были опричники, которых гнали земские. Они просили меня о помощи, и я пустился на земских» [2184] . В другой раз Штаден «получил известие, что в одном месте земские побили отряд в 500 стрелков-опричников» [2185] . Конечно, в этих случаях антиопричные выступления крестьян переплетались с внутриклассовой борьбой в среде господствующего класса. Но вооруженное нападение «простого люда» на царских приближенных показывает остроту недовольства опричной политикой в самой толще народных масс.
2183
Масловский архив / Сообщ. Ф.И. Маслов. Вып. 1 // ЧОИДР. 1916. Кн. II. № 16. С. 25–26.
2184
Штаден. С. 144.
2185
Штаден. С. 145. Земские для Штадена — это «бояре и простой люд» (Там же. С. 93). Подробнее см.: Смирнов И.И. Классовые противоречия в феодальной деревне в России в конце XVI в. С. 62–64.
В опричные годы не утих и пламень еретического вольномыслия. А. Шлихтинг сообщает о сожжении Грозным Федора Башкина [2186] . Возможно, в данном случае речь идет о казни известного «еретика» Матвея Башкина, долгое время находившегося в заключении в Волоколамском монастыре. Казнил Иван Грозный протестантов и еретиков (в том числе бежавших из Руси) и в Полоцке после его взятия в 1563 г. [2187] На северо-западе России получило широкое распространение радикальное «новое учение» Феодосия Косого, захватившее самые низы русского общества — крестьян и холопов. В 1565 и 1566 гг. один из ревнителей православия, Зиновий Отенский, вынужден был написать два специальных трактата (Слово о святом Никите и Истины показание), в которых обличал последователей Феодосия Косого и отстаивал основы православного вероучения. Зиновий с горечью признавался, что учение Феодосия «мноземи похваляемо и приемлемо и любимо от многих, и познаваемо, яко истинно есть новое учение; и глаголит: никто же от прежних учителей тако истину позна» [2188] .
2186
«Знатный муж Федор Башкин был брошен в тюрьму за евангелие… его велено было вывести из Кремля, посадить в деревянную клетку и сжечь» (Шлихтинг. С. 76).
2187
ЧОИДР. 1847.
2188
Истины показание к вопросившим о новом учении. Сочинение инока Зиновия. Казань, 1863. С. 15. Подробнее см.: Корецкий В.И. К вопросу о социальной сущности «нового учения» Феодосия Косого // Вестн. Моск. ун-та. Ист. филол. серия. 1956. № 2. С. 105–124; Зимин A.A. И.С. Пересветов и его современники. М., 1958. С. 182–214; Клибанов А.И. Реформационные движения в России XIV — первой половины XVI в. М., 1960. С. 265–302.
Таковы те скупые, но выразительные сведения, которые приподнимают завесу, скрывающую от нас разнообразные формы социального протеста народных масс в опричное время.
Направленная своим непосредственным острием против последних оплотов удельной раздробленности, опричнина в первую очередь мучительно отозвалась на русском крестьянине, которому пришлось на себе выносить и новый дорогостоящий военно-административный аппарат, и тягость бесконечных войн, и неожиданные повороты суровых репрессий Ивана IV, и непомерные аппетиты новых господ из царского окружения. Ответом на все это был новый подъем классовой борьбы, явившейся прологом первой крестьянской войны в России.
Глава X
Закат опричнины
Новгородская трагедия нагляднее, чем любая другая страница русской истории 1565–1572 гг., показала противоречивую сущность, заложенную в опричнине еще при ее создании. Задачу завершения централизации государственного аппарата правительство Ивана Грозного хотело осуществить старыми методами, возвращаясь к формам дворцово-вотчинного управления. Ликвидировав удел князя Владимира Старицкого, покончив с остатками новгородских вольностей и добившись полного подчинения церкви государству, опричнина Ивана Грозного выполнила свои основные задачи. Дальнейшее ее существование теряло уже всякий исторический смысл. К тому же в ходе новгородского погрома особенно ярко вскрылось опасное явление — опричное войско все более и более перерождалось в разнузданную гвардию янычар, живших грабежом и убийствами мирного населения. Казалось бы, сбылась мечта Ивана Семеновича Пересветова, видевшего в «янычарах» Магмета-Салтана, «гораздых стрелцов огненыя стрелбы», тот образец нового войска, которое будет верной опорой царя в борьбе с внешними и внутренними врагами [2189] . Пересветов мечтал, чтобы «воиников» отбирали лишь на основании их личных качеств, в первую очередь храбрости и мудрости.
2189
Сочинения И. Пересветова / Подг. текст A.A. Зимин. М., 1956. С. 157.
На практике получилось совсем иное. В опричном войске ценились не столько храбрость и мудрость, сколько жестокость и угодничество. Строгая дисциплина постепенно заменялась своеволием каждого опричника. Вместо «правого суда» воцарилось полное беззаконие. Истребление действительных врагов московского государя сочеталось с преследованием в своекорыстных целях множества людей, не причастных ни к каким заговорам и мятежам. Последний час опричнины пробил. Ее ликвидация оставалась только делом времени.
Еще в то время как Грозный довершал свою кровавую расправу с новгородцами, к границам Московского государства приближалось польско-литовское посольство во главе с Яном Андреевичем Кротовским (из Кротошина). В Москву представители Сигизмунда Августа прибыли 3 марта [2190] . В течение двух месяцев они тщетно ожидали начала переговоров. Только 4 мая Иван IV приехал из Слободы в Москву и принял Кротовского и его товарищей [2191] .
2190
Сб. РИО. Т. 71. С. 630; КПМВКЛ. Т. I. № 188–190; донесения польского посольства в извлечении см.: Шмурло Е.Ф. Россия и Италия. Сборник исторических материалов и исследований, касяющихся сношений России с Италией. Т. II, вып. 2. СПб., 1913. С. 243 и след.; Новодворский В. Борьба за Ливонию между Москвою и Речью Посполитою (1570–1582): Историко-критическое исследование. СПб., 1904. С. 2–4.
2191
Сб. РИО. Т. 129. С. 183; Т. 71. С. 639. Иван Грозный был в Новгороде еще 15 февраля и после псковской экспедиции — 9 марта (Сб. РИО. Т. 71. С. 628–629; Савва В. О Посольском приказе в XVI веке. Вып. 1. Харьков, 1917. С. 104). 15 марта он находится «у Троицы в селцех», — 17 марта — в селе Богородицком, а 18 марта — в Слободе (Сб. РИО. Т. 71. С. 632; Савва B. Указ. соч. С. 106, 107).
Во время затянувшихся переговоров в столицу начали приходить вести о появлении на южнорусских окраинах «крымских людей». Первое такое известие сообщил 13 мая путивльский наместник. Поэтому уже 17 мая «на берег» были посланы воеводы как из земщины (М.И. Воротынский, Н.Р. Одоевский и др.), так и из опричнины (И.Д. Плещеев, А.И. Хворостинин и Ф.М. Трубецкой) [2192] . 22 мая пришло еще более тревожное сообщение о появлении татар на «Муравском шляху» и о том, что крымские люди (численностью чуть ли не в 50–60 тысяч человек) пришли на рязанские и каширские места [2193] . Дело не терпело промедления. В тот же день навстречу татарам с войсками выступил сам царь Иван IV. Страхи оказались напрасными. 24 мая Грозный получил от М.И. Воротынского грамоту, в которой сообщалось, что 21 мая воеводы Д. Хворостинин и Ф. Львов «крымских людей побили и языки многие поимали и полону много отполонили». Продолжение царского похода признано было нецелесообразным, и Иван IV в тот же день вернулся в Москву, где его ожидала сложная дипломатическая игра. «На берегу» на случай всевозможных неожиданностей было оставлено большое войско главе с И.Д. Бельским, И.Ф. Мстиславским и М.И. Воротынским [2194] .
2192
Э. Л. 356–356 об. [РК 1475–1605 гг. с Т. II. С. 255–256]; Синб. об. С. 25. [РК 1559–1605 гг. С. 62, 63. Бояре не названы].
2193
Э. Л. 356 об. [РК 1475–1605 гг. Т. II. С. 255]; Сб. РИО Т. 71. С. 660, 664, 665; Новосельский A.A. Борьба Московского государства с татарами в первой половине XVII века. М.; Л., 1948. С. 430. По донесению аббата Цира Максимилиану II, 26 июля татарское войско насчитывало 40 тысяч человек (Лурье Я.С. Донесения агента императора Максимилиана II аббата Цира о переговорах с А.М. Курбским в 1569 году (по материалам Венского архива) // АЕ за 1957 г. М., 1958. С. 466). 18 мая, по сообщению польских послов, какой-то русский военачальник, отступивший перед татарами, был отдан на растерзание медведю (Шмурло Е.Ф. Россия и Италия. Т. II, вып. 2. C. 245). Этот же эпизод есть у Шлихтинга и Гваньини (у последнего он прямо датирован 1570 г.), которые говорят, что медведя на своего брата выпустил царский шут (Шлихтинг. С. 43, 56). Речь только идет не о братьях Гвоздевых, как полагает В.Б. Кобрин (см.: Кобрин В.Б. Состав опричного двора // АЕ за 1959 год. М., 1960. С. 65–66), а о Прозоровских (шут, по словам Шлихтинга, «велел называть себя Прозоровским»). Это согласуется с рассказом Курбского, который пишет, что царь заставил Никиту Прозоровского убить своего брата Василия (РИБ. Т. XXXI. Стб. 284–285,349).
2194
Э. Л. 357 [РК 1475–1605 гг. Т. II. С. 263]; Синб. сб. С. 25. [РК 1559–1605 гг. С. 63–64]. По донесению из Польши, этих трех воевод с войском в 50 тысяч человек направили против татар только 4 июля 1570 г. (HRM. Т.П. Petropoli, 1841.NCLIV).