Опричнина
Шрифт:
Можно еще высказать некоторые соображения о причинах гибели дьяка Ивана Висковатого и его товарищей. Резкая перемена внешнеполитического курса летом 1570 г. — решение пойти на перемирие с Сигизмундом II, конечно, должна была одновременно вызвать у царя недовольство Иваном Висковатым и теми, кто все время последовательно выступал за продолжение войны с Великим княжеством Литовским. Серьезные финансовые затруднения в обстановке начавшегося экономического упадка вызвали у Ивана чувство раздражения против тех, кто был ответствен за своевременный сбор податей и пошлин, т. е. против казначеев (И. Фуников) [2271] и руководства приказа Большого прихода (Иван Булгаков). В ходе опричных переселений вскрывалась также неупорядоченность поместных дел, находившихся в ведении Василия Степанова. Штаден пишет, что «Висковатый был не прочь, чтобы крымский царь забрал Русскую землю, потому что он был расположен ко всем татарам и помогал им. К христианам же он был очень враждебен» [2272] . Эти карикатурные сведения о внешнеполитических симпатиях и антипатиях главы Посольского приказа и о его предательских намерениях почерпнуты Штаденом, конечно, из официозного источника и не внушают доверия.
2271
По роду деятельности в казне Н. Фуников был тесно связан с печатником Висковатым. Они, например, вместе давали на откуп таможенные пошлины (см. грамоту от 23 декабря 1569 г. (РИБ. Т. XXXII. № 241. Стб. 497)). Женат был Фуников на сестре Афанасия Вяземского (Шлихтинг. С. 57–58). Теперь можно сказать, когда погиб другой казначей,
2272
Штаден. С. 84–85.
Было еще одно обстоятельство, содействовавшее падению Висковатого. В среде московского дьячества намечались две группировки, враждовавшие между собой. К противникам дьяка Ивана Михайлова (как обычно звали Висковатого) принадлежали братья Щелкаловы и, вероятно, Андрей Клобуков, сделавшийся к началу 1571 г. главой Разрядного приказа. В грамоте 15 марта 1571 г. рассказывается, что Василий Щелкалов в свое время предъявил иск Висковатому по делу о «бещестии». Судебный процесс Щелкалов выиграл и получил от посольского дьяка взамен штрафа (200 рублей) его вотчину [2273] . Позднее именно Василий Щелкалов «вычитывал» вины Висковатого в день его казни 25 июля 1570 г. Натянутыми были у И. М. Висковатого отношения и с верхушкой опричнины. Так, в свое время «за бесчестье» он вынужден был отдать свое село Хребтово князю В.И. Темкину-Ростовскому [2274] .
2273
АИ. Т. I. № 180/1. С. 341–342.
2274
Садиков П.А. Из истории опричнины XVI в. № 50. С. 255.
Учреждение опричнины одним из последствий имело укрепление централизованного аппарата власти. Однако процесс централизации протекал не прямолинейно. Разделение территории страны на две части, выделение царского удела неизбежно повлекло за собой обособление земщины, подчиненной Боярской думе и общегосударственным приказам. Это, конечно, был тревожный симптом, показывавший серьезные изъяны опричной реформы. Однако Грозный и в 1570 г. все еще продолжал упорно держаться за сохранение государева удела. Поэтому он не нашел никаких иных средств для полного подчинения земского правительственного аппарата, как физическое истребление его руководящего состава. То, что произошло во время столкновения с главой русской церкви, во время уничтожения удела Владимира Андреевича и разгрома Великого Новгорода, повторилось и в июле 1570 г. [2275]
2275
Р.Г. Скрынников фактически уклонился от объяснения причин казней 25 июля 1570 г. (Скрынников Р.Г. Террор. С. 82–83, 87–88). Он лишь говорит о недовольстве И.М. Висковатого опричным террором. Так, возможно, и было, но в источниках нет об этом прямых свидетельств.
Однако смена руководства московских приказов могла только на время отсрочить кардинальное решение вопроса. После выполнения основных задач по борьбе с пережитками политической раздробленности опричнина явно изжила себя.
Вторая половина 1570 — начало 1571 г. не внесли ничего существенно нового во внешнеполитическое положение России. Затянувшаяся осада Ревеля (с 21 августа 1570 до 16 марта 1571 г.) [2276] не дала успешной реализации плана расширения территории Ливонского королевства Магнуса. В осаде принимали участие как земские войска во главе с боярином И.П. Яковлевым, так и опричные отряды окольничего В.И. Умного-Колычева. Не оправдались также надежды на прочный союз с Данией: 13 декабря 1570 г. Фредерик II заключил в Штеттине мир со Швецией, предоставив Ивану IV воевать один на один с Юханом III. Зато успешно завершились русско-польские переговоры. К Сигизмунду Августу 10 января было направлено посольство во главе с князем Иваном Канбаровым (который по дороге в Польшу умер). 8 мая 1571 г. послы добились ратификации перемирия [2277] .
2276
О ней см.: Hansen G.V. Johann Taubes und Eilart Krauses Machinationen und die darauf durch «Konig Magnus» erfolgte Belagerung Revals 1570–1571 //Beitrage zur Kunde Ehst-, Liv- und Kurlands. Reval, 1886. Bd III, Hf. 3. S. 204–229; Чумиков A. Осада Ревеля (1570–1571) герцогом Магнусом, королем Ливонским… //ЧОИДР. 1891. Кн. II, отд. IV. С. 1–59; Прибалтийский сборник. Т. III. С. 195–204; Копенгагенские акты, относящиеся к русской истории. Вып. 2//ЧОИДР. 1916. Кн. II. № 177,178,182 и др.; Форстен Г.В. Балтийский вопрос в XVI–XVII столетиях (1544–1648). Т. 1. СПб., 1893. С. 573–588.
2277
Сб. РИО. Т. 71. С. 763 и след.; КПМВКЛ. Т. I. № 191–192; Новодворский В. Указ. соч. С. 6 и след.
Подготовка и заключение перемирия России с Речью Посполитой и поход турок на Астрахань в 1569 г. породили в некоторых европейских странах надежду на то, что им удастся втянуть Ивана IV в антитурецкую лигу.
Еще в ноябре 1569 г. (а позднее и весной 1570 г.) в беседах с габсбургским агентом в Польше аббатом Циром Курбский развивал мысль о том, что русский царь «охотно заключит союз и дружбу с цесарским величеством». А этот союз должен был повлечь за собой совместные военные действия против турок [2278] . В мае 1570 г. с призывом выступить против «неверных» к Ивану IV обратился венецианский дож [2279] . Изменившуюся внешнеполитическую обстановку попытался использовать и римский папа, который в своем бреве от 9 августа сообщает царю о решении послать в Москву своего нунция Портико для того, чтобы убедить его в необходимости совместной борьбы с турецкой опасностью. Портико, впрочем, в Москву не попал, ибо из-за сообщения Шлихтинга о положении в России поездка нунция признана была несвоевременной [2280] .
2278
Лурье Я.С. Донесение агента… С. 463–465.
2279
Lamansky V. Secrets d'Etat de Venise. SPb., 1884. P. 79–80.
2280
Шмурло Е.Ф. Россия и Италия. Т. II, вып. 2. С. 227–235.
Если на западе России удалось добиться неустойчивого равновесия сил, то гораздо более сложная обстановка складывалась на южных рубежах страны. Посольство Ивана Новосильцева в Турцию (январь — сентябрь 1570 г.) должно было восстановить дружеские русско-турецкие отношения. В качестве компенсации за отказ от претензий на Астрахань турецкий султан потребовал уничтожить русскую крепость на Тереке и открыть волжский путь для турецких купцов.
8 апреля 1571 г. в Стамбул из Москвы отправлен был новый посол Андрей Кузминский с царской грамотой, в которой
2281
Смирнов H.A. Россия и Турция в XVI–XVII вв. Т. I. М., 1946. С. 121–122.
Уже в начале сентября 1570 г. в Москву пришли сведения о появлении под Новосилем (в районе Данкова) крымских татар численностью в шесть-семь тысяч человек. Небольшие отряды (человек в 500) замечены были у Рыльска [2282] . 14 сентября пришло известие из Соловы, что Девлет-Гирей с царевичем идет на Тулу и Дедилов. Поэтому 16 сентября царь с опричным войском выехал из Слободы в Серпухов. Поскольку эти сведения оказались недостоверными, то царь решил осенью «на берег» самому не ездить. 22 сентября Иван IV из Серпухова направился в Каширу, затем в монастырь Николы Зарайского в Коломну и, наконец, в излюбленную им Слободу [2283] .
2282
Э. Л. 360 об., 358 об. [РК 1475–1605 гг. Т. 1. С. 260, 264]. Войска царевичей пересекли южные рубежи страны в июле 1570 г., направляясь на Данков, Дедилов, Тулу, Новосиль и Одоев. В тот же год царевичи с 7300 татарами приходили на Рязань и Каширу и на р. Плаве «побили… наших» (Тихомиров М.Н. Краткие заметки о летописных произведениях в рукописных собраниях Москвы. М., 1962. С. 73).
2283
Э. Л. 361 об., 363 об. — 364 [РК 1475–1605 гг. Т. II. С. 271].
Непосредственная угроза миновала, но опасность новых татаро-турецких вторжений оставалась совершенно реальной. Для ее предотвращения решено было реорганизовать систему обороны на южных окраинах Русского государства. 1 января 1571 г. царь назначил виднейшего русского полководца М.И. Воротынского «ведать станицы и сторожи и всякие свои служба государева польские службы» [2284] . Выбор на Воротынского пал не только потому, что он обладал незаурядным опытом военных действий и сторожевой службы на юге России, но и потому, что он, как удельный владетель Одоева, Новосиля и других порубежных земель, непосредственно был заинтересован в укреплении южного пограничья. 16 февраля Воротынский подписывает новый устав сторожевой и станичной службы. В приговоре основное внимание уделялось наблюдению за степью в целях своевременного обнаружения татарских «воинских людей». Оборонительная система на южных окраинах сочетала в себе подвижные (сторожи и станицы) и неподвижные (засечная черта) элементы при их глубинном построении [2285] .
2284
АМГ.Т. 1.М., 1890. № 1.
2285
Марголин С.Л. Оборона Русского государства от татарских набегов в конце XVI века // Военно-исторический сборник. М., 1948. С. 16 (Тр. ГИМ. Вып. XX).
Стремясь не допустить создания на юге России прочной оборонительной системы, Девлет-Гирей собрал громадные силы и поспешил с новым походом на Русь. Одновременно с ним ногайцы нападают на низовые города и доходят до Алатыря и Тетюшей (построенных в 1570 г.). Вероятно, в том же 1571 г. в Казанской земле восстали горные и луговые мари (черемиса) [2286] .
5 апреля, как сообщал русский посол в Крыму Афанасий Нагой, Девлет-Гирей пришел к Перекопу, «а с Перекопи-де идет на государя нашего украину» [2287] . Перебежчики («галичанин» Ашуй Юрьев сын Сумароков и др.) доносили крымскому хану, что в Москве уже два года голод, казни, что Иван Грозный в Слободе, а войско «в Ливонии, и советовали хану идти «прямо к Москве» [2288] . То же самое повторили и другие изменники — «дети боярские белевцы Кудеяр Тишенков да Окул Семенов да калужане Ждан да Иван Васильевы дети Юдинковы, да коширяне Сидор Лихарев, а прозвище Сотник, да серпуховитин Русин, а с ним десять человек их людей» [2289] . Кудеяр Тишенков сообщил также, что «государя-де чают в Серпухове с опришною, а людей-де с ним мало и стати-де ему против тебе некем. И ты-де, государь, поди прямо к Москве, а вождь-де, государь, тебе через Оку и до Москвы яз» [2290] . Предложенный хану проект похода на Москву вызвал возражения со стороны крымских военачальников. Но Кудеяр Тишенков настойчиво повторял: «Толко-де ти приход к Москве не учинишь, и ты-де меня на кол посади у Москвы. Стоять ден противу тебя некому». Потому-то, говорится в сообщении, хан и приходил к Москве [2291] .
2286
Новосельский A.A. Указ. соч. С. 29, 430.
2287
ЦГАДА. Крымские дела. Кн. 14. Л. 24. Среди тысячников в третьей статье мы находим галичанина Алексея Иванова сына Суморокова.
2288
ЦГАДА. Крымские дела. Кн. 14. Л. 12.
2289
ЦГАДА. Крымские дела. Кн. 14. Л. 25–25 об. Семеро Лихаревых в середине XVI в. служили в государевом дворе по Кашире. Один из них бежал в Литву (см. главу II). Русин Истомин и Русин Никитин сын Шишкины служили по Серпухову. Как уже говорилось, Шишкины подверглись репрессиям еще на заре опричнины.
2290
ЦГАДА. Крымские дела. Кн. 14. Л. 26.
2291
ЦГАДА. Крымские дела. Кн. 14. Л. 28 об.
Крымский хан появился под Тулой, сжег ее посады, затем разгромил под Серпуховом опричный отряд Я.Ф. Волынского и переправился через Оку [2292] . Флетчер, Горсей и анонимный автор-англичанин считают, что татарское войско насчитывало 200 тысяч человек. Эта цифра завышена. Рюссов, Таубе и Крузе говорят всего о 40 тысячах татар [2293] .
Прослышав о быстром движении Девлет-Гирея, Иван Грозный 16 мая направился с войском из Слободы «на берег» к Серпухову [2294] . Однако многие опричники в критический момент не вышли на государеву службу, и царь «тогды воротился из Серпухова, потому что с людми собратца не поспел» [2295] . По другому сведению, Иван Грозный вернулся из Серпухова из-за известий о том, «что крымский царь поворотил назад» [2296] .
2292
Пискаревский летописец. С. 79 [ПСРЛ. Т. 34. С. 291]; ЦГАДА. Крымские дела. Кн. 14. Л. 28. Р.Г. Скрынников полагает, что татары перешли Оку не под Серпуховом, а в районе Кром и оттуда через Жиздру вышли в тыл Серпухову (Скрынников Р.Г. Террор. С. 125).
2293
Прибалтийский сборник. Т. III. 1880. С. 204; Таубе и Крузе. С. 52. Ту же цифру называет и Иван Грозный (Трачевский А. Польское бескоролевье по прекращении династии Ягеллонов. М., 1869. С. 254). По Штадену, у хана было 30 тысяч ногайской конницы (Штаден. С. 62; см. также: Kappeler. Op. cit. P. 121–132).
2294
Э. Л. 367 об. [РК 1475–1605 гг. Т. II. С. 277].
2295
Э. Л. 369. Исправлено по Щукинскому списку [РК 1475–1605 гг. Т. II. С. 280]; ср.: Кобрин В.Б. Укрепление Русского централизованного государства во второй половине XVI в. // Преподавание истории в школе. 1960. № 5. С. 43..
2296
ГПБ. F IV. № 726. Л. 796 об.