Опрокинутый тыл
Шрифт:
Не исключено, что чехословаки решительно выступили бы в защиту эсеровской Директории, т. е. против переворота 18 ноября, появись Жанен в Сибири позднее, не будь он указом чехословацкого правительства назначен их главкомом и не имей он за собой мандата Парижской конференции союзников.
Прямые и ясные следы ведут к англичанам. Нокс был первым на месте в Сибири почти за месяц до прибытия Жанена. На первой же встрече с Ивановым-Рино-вым, официальным представителем омской власти, Нокс от лица Англии «проявил горячую готовность помочь» и тут же обещал снабдить, вооружить стотысячную армию контрреволюции, затребовать канадцев и даже гвардию из Лондона. Ошарашенный такими неожиданными предложениями (когда не приходится выпрашивать помощь, а ее навязывают, притом в широких масштабах), Иванов-'Ринов тут же в восторженных выражениях донес об этом главковерху
Но радость Иванова-Ринова и Болдырева оказалась преждевременной. В крупной игре мирового значения, которая шла между державами Антанты по «русскому вопросу», оба названных контрреволюционера оказались слишком мелкими, незначительными пешками. С вопросами мировой политики переплетались вопросы личной карьеры 175.
На политическом и военном горизонте контрреволюционной Сибири в этот момент самой крупной фигурой оказался Колчак — царский вице-адмирал, уже летом И) 17 г. имевший конфиденциальные переговоры в Лондоне с главнокомандующим английским военным флотом адмиралом Джеллико и принятый на службу в этот флот после возвращения из Америки, где он также имел встречи с высокими военными и политическими деятелями.
Спекуляцию на известности своего имени и на важных своих связях с заграницей поддерживал Колчак сам. «Колчак долго не соглашался принять пост военного министра и принял только по настойчивой просьбе Директории, адмсовета и блока. Есть уверенность, что при первой возможности он передаст эту должность другому лицу» — эти слова из шифровки Портнова от 25 октября 1918 г. служат косвенным подтверждением сказанного.
Ниже своего достоинства считал метящий в диктаторы адмирал заседать за одним столом на равных правах с такими министрами, как преподаватель провинциального барнаульского реального училища министр труда меньшевик Шумиловский, спекулянт министр снабжения и продовольствия Зефаров и т. д.
Мы привели, конечно, далеко не все имеющиеся по этому поводу архивные документы, но и сказанного более чем достаточно, чтобы получить общее представление о том, что происходило за кулисами официальной истории в то время в Сибири и на Дальнем Востоке. «Обстановка мексиканская» — эти слова лидера сибирских кадетов Жордецкого, сказанные на сибирском съезде кадетов в Омске, дают меткую, исчерпывающую характеристику обстановке. Разница была только в одном: дрались за свои интересы не грубые мексиканские ковбои в сомбреро и с кольтами на боку, открыто и прямо стреляя друг в друга. Вышколенные и благовоспитанные джентльмены в дипломатических фраках и генералы в мундирах армий всех стран Антанты шли путями подкупа, обмана, интриг и предательства к одной цели — восстановить власть капиталистов, не забывая при этом и себя. Закон классовых интересов, на который указывал Ленин, подкреплялся здесь другим таким же законом капиталистического общества — человек человеку — волк.
177
ГЛАВА 3
КРУШЕНИЕ ПЛАНОВ КОЛЧАКА ПРОРВАТЬСЯ ИЗ СИБИРИ И ПЕРЕНЕСТИ ВОЙНУ В ЦЕНТРАЛЬНЫЕ РАЙОНЫ СОВЕТСКОЙ РЕСПУБЛИКИ
I. ВЕРХОВНЫЙ И ЕГО САТЕЛЛИТЫ
В дни омского переворота начальником штаба верховного временно стал прибывший от Деникина подполковник Лебедев. Сообщая об этом радостном для него событии своему бывшему шефу, Лебедев особо отметил, что Колчак заявил о своем решении работать с Деникиным рука об руку и поэтому он может считать себя единственным начальником дел Запада и Юга России 176. Прошло немного времени, и Колчак лично послал Деникину пространную телеграмму с сообщением, что в Омске во главе с ним сформировано правительство и что он принял на себя также верховное главнокомандование всеми вооруженными силами Сибири, казачьих областей Оренбурга и Уральска и всей территории Урала. Он высказал пожелание сноситься с Деникиным по делам военным и государственным для согласования действий 177. Ни слова не сказано в телеграмме о том, ч го верховный — все равно правитель ли, главнокомандующий ли — требует
появления в Сибири военного диктатора с такими громкими титулами не мог не заставить главарей южной контрреволюции высказать свое отношение к нему.
16 января 1919 г. в белогвардейских газетах Юга был опубликован текст двух телеграмм Деникина. Первая из них адресована просто «адмиралу Колчаку». В ней говорится, что генерал Деникин принимает на себя высшее командование всеми вооруженными силами Юга России, рассматривая это как «драгоценный залог успеха патриотической идеи, проводимой на Востоке адмиралом Колчаком, а на Юге генералом Деникиным» 178. Вторая телеграмма адресована находящемуся в Париже бывшему царскому министру иностранных дел Сазонову, подвизавшемуся в столицах капиталистических государств Европы в качестве некоего представителя контрреволюционных группировок России. В этой телеграмме, которую Деникин просил официально вручить правительствам союзных держав, говорилось, что он — генерал Деникин, как главнокомандующий вооруженными силами на Юге, «вполне согласен с адмиралом Колчаком в признании чрезвычайного значения сочетания действий армий Востока и Юга России в их усилиях достижения общей цели» 179.
Прошло два месяца со дня провозглашения диктатуры верховного, а ни на йоту не продвинулось решение вопроса о взаимоотношениях между названными двумя главными претендентами на всероссийскую власть. Такая игра в прятки по важнейшему для контрреволюции вопросу объединения сил не могла, конечно, продолжаться без конца. Поэтому было вполне естественно появление в тех же южнорусских белогвардейских газетах заявления за подписью начальника политической канцелярии Деникина генерала Чайковского. После довольно пространных рассуждений общего характера заявление это заканчивалось следующими словами: «...из всего приведенного следует, что подчиненной зависимости между генералом Деникиным и адмиралом Колчаком не существует. Между высшим командованием армий Юга России и правительством адмирала Колчака расхождений быть не может. В самом тесном содружестве Юга и Востока России залог воскрешения общей Родины» 180.
И чтобы окончательно поставить, как говорится, все точки над «и», на следующий же день в тех же газетах было опубликовано еще одно «извещение во избежание различных толков». В нем тот же Чайковский писал, что, по имеющимся сведениям, адмирал Колчак разделяет необходимость объединения с южным русским правительством и его армией. Ввиду этого, а также исходя из общего стремления к борьбе с большевиками за восстановление единой неделимой России, «главнокомандующий генерал Деникин признал адмирала Колчака носителем верховной власти в Сибири и на Дальневосточной окраине».
Нет надобности комментировать приведенные документы. Деникин и стоявшие за его спиной контрреволюционные силы совершенно недвусмысленно, четко и ясно заявили: «Вы, адмирал Колчак, признаете генерала Деникина главнокомандующим и носителем высшей власти на Юге России... Мы — носители этой самой признаваемой вами в нашем лице высшей власти на Юге — признаем и вас носителем высшей власти, но только там у вас — в Сибири и на Дальневосточной окраине». Если так можно выразиться, первый раунд соперников закончился вничью.
Второй период отношений между ними характеризуется все возрастающим обменом разного рода информацией, посланиями, письмами и т. д. Связь по радио поддерживается через Иркутск, Шанхай, Константинополь с регулярной передачей информационных сводок Омска. Раз в месяц Омск направляет Деникину своих офицеров для связи. Они везут с собою всевозможные материалы о политическом и военном положении на Востоке, копии приказов и распоряжений колчаковского военного ведомства, газеты и пр. Деникин проявляет меньшую активность. Прибытие в феврале 1919 г. в Омск брата Деникина с личным письмом на имя Колчака следует прежде всего расценивать как продолжение главкомом Юга своей старой дипломатической линии: признавая «важность сочетания действий армий Востока и Юга России в их усилиях достижения общей цели», в то же время сохранить полностью за собою свободу действий.