Оракул
Шрифт:
— Люси… Я чувствую, как каждый день во мне что-то умирает. Если быть точным, то это эмоции. Что со мной происходит? Несомненно, теперь я более логичный и правильный, но мне от этого не становится легче. Вместо гнева и раздражения мною овладевают безразличие и пустота. Кажется, будто я теряю свою человеческую сторону.
— Так ты и не человек, — удивленно говорит девушка. — А что насчёт твоих эмоций: это побочный эффект от нашего слияния. Такое случается довольно редко, но всё-таки случается. Неужели тебя не устраивает подобный расклад? Судя по информации в твоём мозге, люди, которые
— Нет! Неужели ты не понимаешь, каково это: не ощущать больше привычных эмоций? То единственное, что удерживало мою человеческую сторону, исчезает прямо на глазах. Даже сейчас во время сражения я почти не паниковал! Лишь к самому концу ко мне начали возвращаться сильные чувства, и это, чёрт побери, было прекрасно. Когда адреналин выплеснулся мне в кровь, ощущение собственной крутости завладело мной и я поставил ногу противнику на грудь, вот тогда я был по-настоящему счастлив и доволен.
— Что ты хочешь сказать?
— Я перестаю чувствовать эту жизнь!
В небо взмыли чёрные птицы.
— Ты ведь говорила, что я просто стану чуть логичнее. Почему такое происходит?! — сжимаю кулак на земле. Внутри начинает бурлить забытая злость и раздражённость. За этот чёртов месяц из меня понемногу исчезали все эмоции, а я убеждал себя, будто так и надо. Ещё во время знакомства с Настей мне стало понятно, что дело зашло слишком далеко: симпатия и интерес сменились почти полным безразличием. Одна из причин, по которой я не стал сопротивляться жизни оракула — это то, что единственное важное для меня различие с людьми состояло в пище. Это был единственный минус. Мне так казалось… А теперь я теряю настоящего себя!
— Мне пришлось, — Люси опустила голову. — Мне пришлось соврать тебе, чтобы ты принял нового себя.
— Что?…
— Разве если бы я сразу сказала, что ты потеряешь большинство эмоций, то ты бы стал так усердно тренироваться и развивать иноку? Неужели ли бы ты не сопротивлялся и не пытался отрицать свою новую натуру оракула?
— И когда ты собиралась мне об этом рассказать?! — перехожу на повышенный тон.
— Давно. Ещё недели две назад, — голос Люси становится всё тише.
— И почему молчала?! — не сдерживаюсь и хватаю девушку за руку.
— Думала, что ты не заметишь, ведь так было бы легче и тебе, и мне… Артём, я правда хотела рассказать!
— Господи! Неужели не ты мне впрягала про то, что мы должны доверять друг другу и говорить только правду? Да как можно после такого верить тебе?!
Отпускаю руку Люси и бью по земле. Одновременно со злостью ощущаю и необычное наслаждение: словно получаю удовольствие от вырвавшейся в душе боли.
— То есть мне просто не повезло? — уже спокойнее спрашиваю сероволосую.
— Да, — зажато отвечает она. — За мою жизнь мне удалось встретить только одного ора, чей носитель потерял эмоции.
— И не существует никакого способа это исправить? — чувствую, как эмоции снова спадают на нет, и я возвращаюсь в привычное
Люси некоторое время молчит, а затем произносит:
— По крайней мере, мне он неизвестен.
— И через сколько я окончательно перестану чувствовать?
— Не знаю. Может, год — может, месяц.
Ухмыляюсь. Интересно, есть ли хоть какой-то смысл в такой жизни? Ты не будешь чувствовать ни радости победы, ни горечи поражения: зачем же мне тогда будет стараться? Просто чтобы выполнить свою намеченную цель и оставить после себя след? Ладно. Поживём — увидим, а пока надо продолжать двигаться согласно выбранному пути.
Отталкиваюсь руками от края обрыва и падаю в озеро.
Делаю глубокий вдох и открываю глаза. Яркий белый свет поначалу ослепляет меня, но затем окружение приобретает чёткие очертания. На побеленном потолке висят длинные люминесцентные лампы, которые и ударили мне в глаза. Я лежу на немного жестковатой кровати с прямоугольными арками из железа у торцов. Поворачиваю голову и пытаюсь осмотреться. Да это же медпункт! Слегка приподнимаюсь. На стоящих тут шести кроватях больше никого нет. За окном уже темно, и виднеются лишь звёзды на ночном небе. Если память не изменяет, то медпункт находится в административном здании лагеря.
Сколько же я проспал? Хотя меня больше волнует не это, а друзья. Где они? Всё ли с ними нормально? Будто в ответ мои вопросы, слева раздаётся звук открытия двери. Костя! Мужчина в своём спортивном костюме поначалу даже не замечает меня, уткнувшись в какие-то бумажки.
— Капитан, — кашлянув, говорю я.
— Очнулся-таки? — мужчина приветливо улыбается и откладывают свою кипу бумаг на стол у входа. — Дольше всех проспал.
— Что с моими друзьями? — первым делом спрашиваю я. Стоит мне это произнести, как внутри что-то закололо. Фразу «мои друзья» нельзя было от меня услышать уже на протяжении нескольких лет. Так вот, в чём дело. От таких слов мне стало просто немного неловко.
— С ними всё хорошо. Они уже в своих бараках, — Костя подходит ко мне, и я принимаю сидячее положение. Тело совсем не ноет, и нет даже намёка на физическую усталость. Единственная проблема — сильно болит голова. Услышав новость о друзьях, я слегка приободрился.
— Что вообще произошло?
Костя кивком просит разрешения присесть на край кровати у моих ног. Я утвердительно моргаю ему в ответ.
— Всё случившееся было частью вашей тренировки.
— О чём ты? — говорю я, и головная боль отходит на задний план.
Капитан кашляет в кулак:
— Нападение было инсценировкой. Все «враги» — это служащие «Чёрных масок», которые прибыли по моей просьбе. Я дал им задачу: изучить поведение каждого новичка и сформировать мне вашу характеристику. Грубо говоря, мне нужно было посмотреть, как вы будете действовать в сложившейся ситуации. Твоя компания, конечно, выделилась. Вы единственные, кто смог обнаружить преследователя и даже дать ему бой. Я рад, что ты научился использовать «сканирование», ведь именно для этого задания о нём и рассказал тебе.