Оранж
Шрифт:
споры о Боге, морали и падре.
В думах гирлянды и ёлка в тиши,
брызги шампанского, вылеты пробок,
темы о прошлом, про власть и гроши,
голые плоти, фужеры и тропы.
В памяти пенная ванна и страсть,
сотни стихов и историй в деталях,
чайно-кофейно-конфетная сласть
и
Наталии Воронцовой
Секреты, унесённые в могилу
Умру, не сказав всем любимым о важном
не дописав неготовых стихов,
не нарядившись в костюм эпатажный,
не объяснив всех поступков и снов,
не отомстив злополучным вражинам,
спор не закрыв или сдачи не дав,
и не забрав пуд долгов у скотины,
не вбив разумности в баночки глав,
не завершив книги, начатой плавно,
не дав наглеющим метких острот,
не став богатым, известным и славным,
не указав, что я крал в дни суббот,
не взяв от жизни и счастья не встретив,
и не возвысив рабочую честь
не научившись играть на кларнете
и не признавшись про давний инцест…
Очищение Земли
Как усмирялся ковчег-звероферма?
Хищничий голод сильнее ж плетей.
Вой и жужжание, выплески спермы -
адские сцены средь мрака и дней.
Смрад, бесконечность потоков навоза.
Топоты, крылья и шум обезьян.
Шерсть от животного, общего чёса.
Ад коммунальный средь мёртвых землян!
Не уследить за съеденьями слабых.
Орды жующих и воющих ртов.
Как выживали киты или крабы?
Что ели хищники, твари лугов?
Лодка внутри, как вертеп и инферно.
А за бортом трупы, тонны воды.
Общий пейзаж – чумовой, атмосферный.
Живность в накале, разгаре беды.
Игры, удары копыт и погони,
гвалт, стрекотанье, концертный разлад,
дичь под ещё неизвестной иконой.
Оргия, жор никого не щадят!
Пары
делали вид, что природа права.
Люди-смотрители – просто герои,
что не сошли от такого с ума!
Жуть разношёрстного, дикого сброда.
Совокупления всяческих жил.
Месть от убийцы, Творца-сумасброда.
Ужас, что Ной за потоп пережил!
Низменность высокотехнологичного века
Обабились жёны в ролях свиноматок.
Мужья поспились, ожирели в тоске.
Детишки тупы от макушки до пяток.
У девок колечки на каждом соске.
А в выборных урнах похожие бланки.
В квадратиках галочки – стайная тьма.
Понижены властью моральные планки.
На месте ДК вавилоны-дома.
Автобусы, как скотовозы на бойни.
Машины, квартиры, киоски – гробы.
Новейшее время дурно, непристойно.
"Батона и зрелищ!" – мечта голытьбы.
Шалавы, лентяйщицы, хамы и злыдни
в ограде границы, как будто стада.
Ах, как же мне всё это, сука, обрыдло!
В каком-то Тартаре проходят года!
Заградительные отряды
Стрельба размыкает сомкнутость рядов,
легко сокращает число патриотов,
скривляет, срезает открытости ртов
и сквозь камуфляжи впивается в плоти.
Зенитный огонь авиацию бьёт,
сбивает пилотов, как ангелов с неба,
у Господа Бога адептов крадёт
порою прицельно, порою нелепо.
Горящие факелы падают вниз.
Стрекочут все дула больших пулемётов.
Горит поднебесье и плавится высь,
и гибнут по парам, по целым расчётам.
Кровавые лица темны, горячи,
как будто бы жуткою лепрой болеют.
В окопах и дзотах враги-палачи,
что щедро палят и свинца не жалеют.
Чугун покорёжен и танки горят.
Враги упиваются лёгкой победой