Орда
Шрифт:
В Англии же почти всё считают в длинных центнерах.
Ну, пусть изгаляются. Про урожайность профессор тогда вычитал следующее. Норма по севу пшеницы на один гектар составляет от ста шестидесяти до двухсот пятидесяти килограмм. Пусть будет двести для ровного счета. Итак: сам — три считаем: шестьсот килограмм делим на сто. Получим шесть центнеров с гектара. Сам — пять. Это десять центнеров с га. В Голландии и прочих успешных странах урожай достигает ста центнеров. Итого урожай — сам — пятьдесят. В России около двадцати центнеров с га и соответственно сам — десять. И только в Ставрополье и Краснодарском крае иногда доходит до сам — тридцать, или шестьдесят центнеров гектара.
Норма на рожь почти та же. Пусть будет тоже двести
Кстати, про удобрения. Это только у плохих писателей начинает барышня-попаданка сразу команду давать хроноаборигенам: «Возите весь навоз на поля и будет вам счастье». Нет, не будет счастья, люди просто умрут.
Основными удобрениями для озимой ржи на самом деле являются навоз и торфонавозные компосты, нормы для которых составляют 30 — 40 тонн на гектар для районов с достаточным увлажнением Гектар — это сто на сто на сто метров. А сорок тонн — это 400 подвод навоза. Навоз, который нужно загрузить на телегу, потом довезти до поля, потом сгрузить и раскидать. И ладно бы, но нужно иметь плуг с отвалом, чтобы навоз заделать в почву. Одна лошадь это вряд ли потянет. Нужно пару лошадей иметь. И он даст в этом же году огромное количество сорняков. Которые погубят весь урожай. Итого: всю зиму возить навоз, угробить себя и лошадь, и получить траву и урожай сам — восемь в самом лучшем случае. И ещё чуть математики. Сто на сто метров это десять тысяч квадратных метров. А сорок тонн — огромная цифра — это четыре кг на метр, треть ведра. Тонюсенький слой, да и тот с разрывами. Дачники, дорвавшись, машину в пять тонн заделывают в пять соток. По десять кг на метр.
Не возили на Руси навоз на поля и не будут никогда возить. Это разве дачники на картофельные поля, потому что их по радио обманули, пообещав огромный урожай. Картошка же будет гнить и станет водянистая и невкусная.
Неждан походил, посчитал и выдал результаты в кадях, верстах, золотниках, пядях и локтях. Таблицу переводов мер и весов к тому времени профессор составил и получалось, что хреновенько всё в королевстве Датском, да и в его не лучше. Урожай сам — три, сам — четыре — это норма. И только у хороших хозяев в хороший год и только озимые дают сам — пять. Больше не бывает. А вот в плохой год бывает и сам — два. То есть четыре центнера с гектара. Где блин взять картошку? ведь там урожай в четыреста центнеров не редкость. В сто раз больше.
Пока же ситуация выглядела так. Всё это со слов Неждана, ну, а раз он был тиуном, то есть, во всё это человеком погружённым, то доверять его цифрам можно было. Человеку с излихом нужен кило зерна в день. На семью в шесть человек нужно две тонны зерна. Это с учётом каш, хлеба и кормления кур оставленных зимовать. Оставляют по несколько штук всего. Чтобы получить две тонны зерна нужно две — три десятины земли, и она у пахарей есть. И даже хватает отдать десятину церкви и продав заплатить налог боярину или князю.
Увеличение урожая крестьянину на пользу не пойдёт. Цена на зерно упадёт и больше наработавшись он получит те же деньги. Пусть даже чуть больше, но промышленных товаров больше не станет, и значит начнется промышленная инфляция. Товары станут дороже. В результате вообще то на то получится. И плюсом, риги, овины и прочие сусеки рассчитаны на известный урожай. Ещё и строить нужно, опять нужны деньги и силы, которых не лишку.
Вывод: увеличение урожайности зерновых без налаживания рынков сбыта и увеличения промышленных товаров — это путь к революции. К бунту так уж точно. И выходит, те скупщики хлеба в царской России — клеймённые большевиками «хлебные спекулянты» были отдушиной и благом.
Но их нет сейчас. Везде сплошное натуральное хозяйство. Сначала надо увеличить количество промышленных товаров, даже устроив на них дефляцию, потом вырастить класс
Но семеноводческие станции нужны, чтобы, когда и товары, и спекулянты появятся, можно будет нарастить производство зерна. Чем Неждан всё лето и занимался, создавал первую в мире семеноводческую станцию.
Глава 3
Событие пятое
Пизюс — бог супружеской любви, плодовитости, секса и фаллического духа у литовцев.
Почитался юношами. Пизюс приводит жениху невесту.
Свадьба запомнилась Андрею Юрьевичу двумя вещами в основном. Первая — это само собой — невеста. Как понял Виноградов девочка с красивым именем Альдона родилась в феврале 1311 года. И сейчас в октябре 1323 года ей всего двенадцать с половиной лет. И это полный пипец. Ну, может, она из-за высокого роста родителя, и сама довольно высокая, где-то метр пятьдесят пять, но один чёрт — ребёнок. И её нужно тащить в постель?! Более того, это необходимо сделать. Нужно ту самую кровавую простыню показывать. Собралось же полно европейских родственников. Попробуй обычай нарушь.
Ну, все же книжки читают, фильмы смотрят, и про простыню с кровью невесты слышали. При этом данный обычай, как у мусульман в ходу, так и христиан, сейчас, в четырнадцатом веке, ортодоксальные схизматики русские православными священниками уже к этому всерьёз приучены. И, наверное, это хорошо. Вот только девочке худенькой, у которой даже груди ещё нет, от этого будет не легче.
Андрей Юрьевич про обычай кровавый по дороге исподволь расспросил рясофора Егория. Полученная информация не порадовала.
— Кто же это всё делает? Как происходит в лицах? Ты, Егорий знаешь же, что я обеспамятовал, не вводи в грех, рассказывай подробно.
— Я же схимник будущий…
— Не гневи бога! Рассказывай, а то «азм» глупостей наделаю, а там всякие короли и князья «Великие».
И это правда, на свадьбу приглашён король Польши Владислав I Локетек (пол. Wladyslaw I Lokietek) с тринадцатилетним сыном Казимиром (надо полагать, будущим королём Польши Казимиром Великим) и племянник Юрий II Болеслав Мазовецкий — сын Тройдена I Пяста, князя мазовецкого и Марии Юрьевны, дочери Юрия Львовича, старшей сестре Андрея Юрьевича. Мазовия сейчас — отдельное независимое княжество, не сильно зависимое от Польши и поделенное между тремя братьями: Земовитом II — князем равским, Тройденом І — князем черским и Вацлавом — плоцким.
Сам Тройден не приедет, у него замятня с крестоносцами, там приехали папские легаты и пытаются их помирить, но зная крестоносцев в это слабо верится. Сетра Мария, понятно, без мужа тоже не приедет, невместно. И это хорошо. А то пойдёт потом по Польше слух, что «царь де не настоящий», и без того проблем хватает. Племянник же его не видел и сравнивать ему не с чем. А вот повлиять на племянника можно, немного усилий, немного яда или стрел калёных и дядья по отцовской линии у Болеслава могут кончиться. Мазовия станет единой и чего бы ей вместо Польши не присоединиться к Королевству Русскому. Это так даже не план, мечтанулось вдруг. Сейчас же можно уговорить племянника с несколькими десятками рыцарей весной прокатиться поганых побить. Парню шестнадцать только исполнилось, самое время рыцарские подвиги совершать. А ещё нужно ему русскую жену найти. У князей, что приведут дружины с ними биться вместе с Ольговичами всяко разно дочери есть, поставить одному из них условием мира женитьбой на его дочери племяша.