Орден неудачников
Шрифт:
Лист покорно лёг ему в руку — даже чересчур послушно, будто создатель был ему знаком.
У Тянь Жэня болезненно дёрнулось лицо.
— Не трогайте!
До того, как лист стремительно намок и вдруг растёкся бесформенной жижей прямо в руке, Сун Юньхао успел прочитать только: «Мой старший брат страдает от…»
Почерк он знал — хоть и только по талисманам. Он яростно дёрнул рукой, будто на ней сидела ядовитая сколопендра, сбросил на пол остатки письма. «Мой старший брат».
И когда только успел?
— Письмо предназначалось не вам, —
Сун Юньхао плюхнулся на табурет, уперев лоб в сцепленные замком руки.
— Вэйдэ умеет мастерить Журавлиные записки?
— Вам должно быть виднее, что именно умеет ваш брат.
— Не верьте тому, что он там понаписал.
— Я и так знаю, — тон Тянь Жэня смягчился. — Это правда очевидно, а я даже не щупал ваш пульс.
Сун Юньхао глядел из-под сложенных рук, как он смешивает и добавляет новые ингредиенты, беззвучно шевелит губами, что-то высчитывая, — размеренность этих действий под шум дождя почти убаюкивала.
Чуть уменьшив пламя, Тянь Жэнь протяжно вздохнул, проговорил едва слышно:
— О, орден Болинь, вне сомнения, праведен.
— Не вам судить, — сказал Сун Юньхао сквозь зубы.
— Верно… Ваш брат просил хотя бы болеутоляющее, а для этого мне нет нужды проверять пульс. Я не знаю долгосрочных средств, но я могу отменить ваш следующий приступ.
— Это невозможно. Даже смесь мака с дурманом меня не берёт.
— Я не про такие средства.
— На «не такие» у нас нет денег.
Тянь Жэнь почти что рассмеялся.
— Я не стану просить денег. Для этого нужна лишь толика моей ци — это даже не будет стоить мне никаких усилий.
— Чушь.
— Проверьте. Хотите, поспорим? Если я окажусь прав, вы вслух, громко признаете, что народ Южного моря по-прежнему существует и даже не лишён талантов.
— Может, мы тогда уже уйдём из города.
— Ничего страшного. Просто громко скажите это в небо. Я верю, что молодой господин Сун мне не солжёт.
— Вы бы лучше на деньги спорили, а не на гордость.
— Признаться, — проговорил Тянь Жэнь с той же туманной улыбкой, с какой улыбкой, что была у него нынче в саду, — ни деньги, ни гордость мне уже не пригодятся. Но гордости уж совсем мало осталось — даже и пары фэней не наберётся… — Тут вода выплеснулась за край ведра, и он растерянно заморгал.
— Я вынесу, не трудитесь, — сказал Сун Юньхао, поднимаясь, заглянул нечаянно в ведро и замер: к дождевой воде было подмешано алое. Очередная тяжёлая капля упала на подставленную ладонь.
— Мастер Тянь, — сказал он медленно, и Тянь Жэнь обречённо вскинул глаза к потолку.
Охота третья. В виде отвара и местно (прикладывать к ранам) (2)
Тянь Жэнь ещё немного убавил пламя и прислушался: молодой господин Сун ходил по крыше, ступая тихо, но уверенно. Кроме его шагов и стука дождя — ни единого чуждого звука.
Очень осторожно, чтобы не задеть ненароком рабочий стол, Тянь Жэнь поднялся, зачерпнул горстью воды из ведра. Кровь принадлежала
— Скворец, — позвал Тянь Жэнь испуганно. Он быстро заглянул в спальню, но Скворец сопел на своей подстилке, убаюканный сытным — в глазах дворового щенка — ужином и вечерним лекарством, и никаких новых ран у него не появилось. Он ткнулся носом в протянутую ладонь, но не проснулся. Нет, кровь не его, конечно, и вообще не собачья.
Человек погиб совсем недавно. Впрочем, отчего же сразу погиб? Здесь, в ведре, крови не так много…
Отвар теперь можно было ненадолго оставить, и, уцепившись за дверь, Тянь Жэнь выглянул наружу. Он вспомнил заодно, что перед дождём забыл снять с верёвки выстиранные бинты, а теперь их на месте не было — наверно, сдуло ветром. Или он просто плохо видел.
Молодой господин Сун спрыгнул с крыши, стряхивая с плеч капли.
— Это кровь, — сказал он хмуро.
— Я знаю. Человека и какого-то мелкого зверька. Белки, может. А больше там, — Тянь Жэнь осторожно указал рукою на крышу, — ничего?
— Ни раненого, ни трупа. Только пара пятен крови.
— Человек… пострадал недавно. Белка раньшеМолодой господин Сун окончательно потемнел лицом.
— Здесь кто-то есть, кроме вас?
Хозяин Цзинь никогда не ночевал в усадьбе. Не боялся, как некоторые из слуг, и даже не то чтобы брезговал — он был человек расчётливый и хладнокровный, верил только в силу денег, а не в проклятья, просто в городском доме спать было куда теплее и удобнее. Пока что хозяин Цзинь не успел ещё решить, что делать с усадьбой после смерти старшего брата. Как-то он сказал Тянь Жэню, что подумывает вовсе продать землю; сейчас он, верно, ждал, пока дурные слухи улягутся, а заодно иногда приводил сюда гостей, которым лучше было не появляться лишний раз в городской лавке.
— Хозяин и заклинатели уехали, — сказал Тянь Жэнь тихо.
— Это я уж и сам вижу, — пробормотал молодой господин Сун.
— Они здесь пробыли недолго.
— А слуг нет?
— Они иногда привозят что-нибудь из города: мои травы, еду, прибираются в доме. Но живу здесь только я.
Из слуг только лао Вэй, случалось, оставался на ночь, если задерживался и не хотел добираться до города впотьмах, но лао Вэй всегда предупреждал его — он и ночевал обычно у Тянь Жэня во флигеле, а не в пустеющем главном доме.
— Что ж, проверю. — Молодой господин Сун глянул цепким взглядом охотника на беседку, на пруд, израненный частыми ударами дождя, и Тянь Жэню стало на миг больно от того, что единственный тихий уголок мира, который так долго служил ему убежищем, человеку пришлому показался коварным, может, даже опасным, а теперь и ему самому сделалось страшно и больно всматриваться в темноту.
— Не знаю, — проговорил он, волнуясь, — не могу толком понять, что я чувствую. Демон…
Слово прозвучало. Молодой господин Сун услышал — перевёл взгляд на Тянь Жэня, чуть приподнял густую бровь, рассечённую посередине белесым шрамом.