Орджоникидзе
Шрифт:
— Где же место бога во всем мироздании?
Александр Феликсович чуть помедлил — у него уже было немало неприятностей с начальством и полицией, окинул взглядом учеников и ответил вполне исчерпывающе:
— Наука не нуждается в боге! [7]
…Новички всегда нетерпеливы и категоричны в решениях. Они рвутся на штурм вершин, а их подолгу тренируют в долинах и в легкодоступных горах.
Примерно так обстояло и с Серго после вступления в нелегальный ученический кружок. Тайные сходки, запрещенные книги, подпольная большевистская газета «Брдзола» («Борьба»). Распространение прокламаций и листовок. Новые поручения — новые испытания. Еще и еще! И, как высшее признание, доступ в круг наиболее видных грузинских революционеров. Его, шестнадцатилетнего, знакомят и с русскими социал-демократами, сосланными на Кавказ.
7
В
Я до сих пор помню, это было во время урока. На мой вопрос Вы ответили, что наука не нуждается в боге. Я тогда еще колебался — существует ли бог. Ваши разъяснения того времени мне сильно помогли…"
Еще был на свободе друг Ленина, вместе с ним отбывавший ссылку в Шушенском, Виктор Константинович Курнатовский. Осенью 1900 года, сразу после окончания ссылки, Курнатовский по совету Ильича поселился в Тифлисе. Сердечный, разносторонне образованный человек, великолепный организатор, он пользовался огромным влиянием и очень много сделал для распространения в Закавказье революционных ленинских Идей.
Для Серго знакомство с Курнатовский было редкой удачей. О лучшем наставнике он и мечтать не мог. Тогда, в Тифлисе, они виделись не так уж часто — Курнатовского вскоре арестовали и с группой грузинских социал-демократов выслали в Якутию. Но уважение и признательность Виктору Константиновичу Серго сохранил навсегда.
Жизнь их снова свела в Париже в 1910 году. От Ленина Орджоникидзе узнал, что Курнатовский тяжело болен, лежит в госпитале. Каторга в Нерчинске, скитания в Японии и в Австралии вконец подорвали его силы. Он тяжело мучился из-за страшных головных болей, наполовину оглох. Серго часто навещал его. Иногда вместе с Владимиром Ильичей. Оба горько переживали болезнь друга, старались как-то облегчить его участь. Жить Курнатовскому оставалось совсем недолго…
Еще трагичнее оборвалось короткое знакомство Серго с Ладо Кецховели, одним из самых подготовленных и деятельных грузинских марксистов. [8] Ленин в письмах к Ладо величал его «отцом Нины». А кто такая «Нина», большевики Закавказья, всего Юга России, отлично знали. Это была крупная подпольная типография, где с матриц, доставляемых из-за границы в Баку, печаталась ленинская «Искра». Там же большими тиражами печатались брошюры и прокламации на русском, грузинском, армянском языках. Кецховели был и издателем и автором…
8
Если все привести в соответствие с датами событий и возрастом участников, то окажется, что Ладо Кецховели и Александр Цулукидзе, долгие годы ходившие в "соратниках Сталина", были и теоретиками и организаторами более крупными.
Теорию "общей почвы", роднившую все националистические партии и группы, начал беспощадно громить Александр Цулукидзе. Его превосходная книга "Мечта и действительность" (критические заметки по поводу программы Ар. Джорджадзе) написана в 1902 году. А работа Сталина "Как понимает социал-демократия национальный вопрос" появилась лишь в конце 1904 года.
Не зря в одном «совершенно секретном» донесении руководители тифлисского губернского жандармского управления зондировали почву, как отнесется департамент полиции к убийству Кецховели. «Хорошо было бы избавиться от Кецховели, — сообщали тифлисские жандармы. — Следствием установлено серьезное значение его революционной деятельности. В случае ссылки он постарается скрыться за границей и своими крайними взглядами в будущем причинит нам немало вреда».
Серго познакомился с Ладо Кецховели в 1902 году в один из его приездов в Тифлис — Ладо большей частью жил в Баку, изредка появлялся в Грузии и на Северном Кавказе. Кто мог предполагать, что через год с небольшим часовой застрелит Кецховели в Метехском замке?! Серго, незадолго до того принятый в Российскую социал-демократическую партию, был одним из главных ораторов на траурном митинге. Никогда раньше гора Давида не видала такого множества потрясенных, разгневанных тифлисцев. Серго прочел им строки из «Новой Марсельезы», написанной Кецховели в тюремной камере и переданной на волю за несколько дней до
Кавказские революционеры всегда напоминали своим новым товарищам, что «…грузинское рабочее движение не представляет собой обособленного, только лишь грузинского с собственной программой, оно идет рука об руку со всем российским движением и подчиняется Российской социал-демократической партии». Еще в самый первый социал-демократический кружок, созданный в Тифлисе рабочим-механиком Федором Афанасьевым, — 1893 год — входили грузины, русские, поляки, евреи, армяне, литовцы. Деятельным участником кружка Афанасьева позднее стал и Максим Горький.
Живое общение с марксистскими группами Кутаи-са, где тогда работали М. Цхакая и А. Цулукидзе, поддерживали русские революционеры Г. Франчески, И. Лузин, Н. Козеренко. Все они принимали активное участие в переводе на грузинский язык «Коммунистического манифеста» и многих изданий «Союза борьбы за освобождение рабочего класса», основанного Лениным в Петербурге.
Над упрочением связей русских и грузинских социал-демократов с самого начала энергично работал Ленин. Со многими революционными деятелями Тифлиса и Кутаиса Владимир Ильич переписывался, встречался. На страницах «Искры» Ильич воспроизводил наиболее интересные прокламации и нелегальные листовки Тифлисского комитета РСДРП В 1902 году Ленин настоял, чтобы редакция «Искры» издала специальную брошюру «Из тифлисского рабочего движения», В предисловии Ильич подчерки вал изумительную энергию и революционность грузинских искровцев.
Интернациональный принцип построения партии был одобрен и собравшимся в Тифлисе в середине марта 1903 года первым съездом социал-демократических организаций Закавказья. Четырнадцатью голосами против одного был создан Кавказский союз РСДРП, одобрены программа и тактика Ленина.
Орджоникидзе не был участником съезда. Но свою искреннюю приверженность его решениям Серго пришлось отстаивать довольно часто. Ради торжества светлого интернационализма Серго скрещивал оружие и в подполье, и на каторге, и после победы революции; с давнишними противниками и со вчерашними единомышленниками-друзьями. Случалось, Серго очертя голову бросался на приступ или в лобовую атаку там, где необходимо было хладнокровие и искусный маневр.
А пока что Серго участвовал в ученическом нелегальном центре, где он заменил Виктора Шарашенидзе, закончившего фельдшерское училище и уехавшего из Тифлиса. На выборах Серго получил все голоса.
У него много и вполне взрослых обязанностей. Он пропагандист в Главных железнодорожных мастерских и работник партийной типографии, что не год и не два, много лет благополучно существовала по соседству с монастырем Мтацминда.
Первое знакомство с типографией не обошлось без курьеза. Подпольщики, впервые посылая Серго в типографию, учили его:
— От монастыря спустишься немного вниз. Там увидишь серый, без окон дом — запасное городское водохранилище. Войдешь, тут же лесенка в подвал, в нем от пола до потолка трубы всех размеров. В углу за большой трубой кирпичи легко поддаются. Вынешь — откроется узкий лаз. Ложись на живот и втискивайся в этот лаз. Через несколько метров он расширится…
— Что будет — будет! — говорят в таких случаях грузины. Серго засунул голову в лаз, зажмуривать глаза было не к чему — и так ни зги не видать, — просунул плечи. В это мгновение его кто-то схватил за ноги, с силой рванул назад!
Сторож негодовал безмерно:
— Куда ты, окаянный, забрался?.. И не проси, откуда я знаю, может ты хотел полгорода (водохранилище снабжало правобережную часть Тифлиса) оставить без воды? Пошли в участок, там тебе хорошенько накостыляют по шее, так во всем сознаешься!
Осуществить угрозу сторож почему-то медлил. Заслонил спиной узкую дверь — и ни с места.
— Ну, что ты можешь сказать?
До Серго, наконец, дошло. Какой же он растяпа! Перетрусил от неожиданности и забыл, что должен был назвать пароль и получить от сторожа отзыв. Сторож-то — свой! Тифлисский комитет РСДРП устроил его на водохранилище, как только задумал оборудовать подпольную типографию и при ней склад нелегальной литературы. Сюда доставляли и транспорты из-за границы. Кому-то пришла счастливая мысль — самую ценную литературу хранить в маленьких лодочках, тихонько покачивающихся на тихой глади центрального бассейна водохранилища.