Ориентализм vs. ориенталистика
Шрифт:
Перевод с английского Рузаны Псху
ЖИВ ЛИ ОРИЕНТАЛИЗМ? ЕГО НАСЛЕДИЕ В СОВРЕМЕННЫХ СОЦИАЛЬНЫХ НАУКАХ
Сейед Фарид Алатас
Большинство дискуссий с критикой ориентализма и европоцентризма сосредоточено на их специфических чертах, традиционно выражаемых в терминах дихотомического характера: «цивилизованный – варварский», «просвещенный – отсталый», «рациональный – иррациональный», «истинный – ложный». Понимаемый таким образом ориентализм выглядит проблемой, относящейся к относительно давнему прошлому, XIX – началу XX в., а не проблемой современных социальных наук. В частности, это относится к исследованию Юго-Восточной Азии, в котором данная проблема практически не затрагивается ни на эпистемологическом, ни на эмпирическом уровнях изучения истории, антропологии, социологии и психологии. В этой связи необходимо обратить внимание на следующее.
1. Различие между европоцентризмом и ориентализмом. Ориентализм – это проявление специфически европоцентрической версии этноцентризма в различных областях исследования, связанных с Востоком. Европоцентризм представляет собой гораздо более широкое понятие и может присутствовать как в научной среде, так и в ненаучных кругах. Переведенный в «научные» теории и прикладные работы европоцентризм принимает форму ориенталистских направлений, образующих содержание академических трудов.
2. Критика ориентализма обычно ассоциируется
С.Г. Алатасом, Фаноном, Сезэром, Панникаром, Ромилой Фапар. Все они пострадали от разрушительных последствий империализма и колониализма. Все они также ставили под сомнение непререкаемый авторитет власти, социального происхождения и науки, осознавая себя как нечто большее, чем то, о чем было принято писать о них в науке» [143] . При этом Саид не знал, что критика европоцентризма в действительности началась намного раньше в Юго-Восточной Азии, в частности, в работах филиппинского мыслителя и реформатора Хосе Рисаля-Маркадо-и Алонсо-Реалондо (1861–1896).
143
Said Е. Orientalism Reconsidered // Cultural Critique. 1985. № 1. P. 93.
3. Европоцентризм, присутствующий в социальных и гуманитарных науках в форме ориентализма, больше не основывается на вышеупомянутых дихотомиях. Если мы ограничим наше определение ориентализма господством дихотомий в различных дисциплинах и областях исследования, то мы сможем сказать, что ориентализм преодолен. Однако ориентализм все еще доминирует. И это связано с маргинализацией неевропейских теорий и концептов в развитии социальных и гуманитарных наук.
И в этом, последнем, смысле ориентализм все еще жив. Рассмотрим заявление бывшего президента Международной социологической ассоциации Петра Штомпки:
«Тщетные попытки создать «альтернативную» социологию «туземных народов» губительны для этой дисциплины. Наука, к которой относится и социальная наука, не знает границ. Она развивается как общий резервуар знания, в который вносят вклад все национальные, континентальные, региональные и даже локальные социологические знания. Каждое из этих направлений может обладать уникальными исследовательскими возможностями, уникальными исследовательскими программами, частными вопросами и направлениями, но ни одна из них не нуждается в какой-либо альтернативной методологии или аборигенной теории. Вместо того, чтобы обосновывать необходимость аборигенной социологии, я советую – просто занимайтесь ею. В неевропейской части нашего мира была проделана важная социологическая работа, и в достаточно больших количествах. Но, как правило, она основана на стандартных методологических подходах и внесла вклад в общую кладовую теорий. Нет никакой альтернативной или аборигенной социологии, есть просто хорошая социология» [144] .
144
Sztompka Р. Ten Theses on the Status of Sociology in an Unequal World // Global Dialogue: Newsletter for the International Sociological Association 2(2), 2011.
Очевидно, что Штомпка не осознал того факта, что хорошая социология должна обращать внимание на формирование понятий и теорий, которые тесно связаны со своим предметом и культурным контекстом. Общее непонимание этого факта, свойственное социологическим наукам, стало причиной доминирования ориентализма в социальных науках в форме маргинализации неевропейского элемента.
Под маргинализацией неевропейских идей я понимаю пренебрежение неевропейскими традициями как источниками теоретических и концептуальных образований. Основная причина подобной маргинализации заключается в доминировании ориенталистского подхода в европейских науках. В данном случае я ссылаюсь на такой специфический аспект ориентализма, как непринятие всерьез голоса «Востока». Несмотря на то, что ориентализм и другие проявления европоцентризма критиковались в работах многих упомянутых выше ученых (включая Анвара Абдель-Малека, А.Л. Тибави, Сейеда Хусейна Алатаса, Эдварда Саида), тем не менее их критика не коснулась сферы социальных наук. И несмотря также на то, что вопрос ориентализма часто поднимается в социальных науках и гуманитарных работах, эта тема обычно ограничена определенными сферами исследованиями и вопросами постколониального развития. Основные, или фундаментальные, источники этих дисциплин редко затрагивают вопросы, поднятые критикой ориентализма или европоцентризма. Но даже если ориенталистский подход и признается, то никакие реальные попытки включить неевропейских мыслителей в образовательные программы различных социальных наук так и не предпринимаются.
Как было сказано выше, европоцентризм проявляется в социальных и гуманитарных науках в форме ориентализма. Европоцентризм в социальных науках может пониматься как оценка и определение западной [145] и других цивилизаций с западной точки зрения. Западная же точка зрения устанавливает и использует концепты, впервые появившиеся в европейской философской традиции, которые применяются при эмпирическом изучении европейской истории, экономики и общества. Эмпирическая область исследования избирается в соответствии с европейскими критериями значимости. И, как результат, любой частный аспект исторической или социальной реальности конструируется в европейских категориях и концептах, что, помимо прочего, сопровождается также неспособностью представить точку зрения «другого» [146] .
145
В понятие «западной» включается также и американская научная традиция социальных наук.
146
Tibawi A.L. English Speaking Orientalists // Muslim World. 1963. Vol. 53. P. 191, 196; Idem. Second Critique of English-Speaking Orientalists and Their Approach to the Islam and the Arabs // Islamic Quarterly. 1979. Vol. 23. No. 1. P. 5, 13, 16–17. См. также: Alatas, Syed Farid. Alternative Discourses in Asian Social Science: Responses to Eurocentrism. Delhi, 2006; Amin S. Eurocentrism. L., 1989; Wallerstein I. Eurocentrism and its Avatars: The Dillemmas of Social Science. Paper read at the KSA-ISA Joint East Asian Regional Colloquium on “The Future of Sociology in East Asia” organized by the Korea Sociological Association, November 22–23,1996.
В социально-исторических научных работах, посвященных различным глобальным вопросам (к примеру, возникновению современной цивилизации или возникновению современного капитализма), ориентализм узнаваем по таким своим чертам, как субъект-объектная дихотомия, выдвижение Европы на передний план, рассмотрение европейцев как первооткрывателей, использование европейских категорий и концептов. Каждую из этих характерных особенностей ориентализма я рассмотрю в отдельности.
Субъект-объектная
147
Abdel-Malek A. Orientalism in Crisis // Diogenes. 1963. No. 44. P. 107–108.
148
SaidE. Orientalism. N. Y., 1979. P. 6.
149
Fletcher R. The Making of Sociology: A Study of Sociological Theory. Vol. 1. Beginnings and Foundations. L., 1971. Ch. 2.
150
К примеру, Саркар отмечает чрезмерное внимание восточной науки к метафизике и религии в индийской культуре и подчеркивает их положительные и светские аспекты. См.: Sarkar В.К. The Positive Background of Hindu Sociology. Delhi, 1914 (имеется репринт 1985). P. 351.
Вывод, который можно сделать относительно субъект-объ-ектной дихотомии, заключается в том, что существует тенденция рассматривать Европу как авансцену. Современность понимается как исключительно европейское образование, обусловленное превосходством Европы, и при этом неважно, рассматривается ли это превосходство в культурно-биологических или же социологических терминах. Встречи с неевропейцами часто упоминаются, но никогда не оцениваются как обладающие значимостью для европейской истории. Этот факт отражен в социальных науках исключительным вниманием к европейским и позднее североамериканским ученым [151] . Существуют также и другие исключения, как например, в случае с Ибн Халдуном [152] , когда в XIX – начале XX в. Ибн Халдун стал известен на Западе [153] .
151
Существуют и исключения. Беккер и Барнс посвятили разбору идей Ибн Халдуна значительную часть своей работы (Becker Н., Barnes Н.Е. Social Thought from Lore to Science. Vol. 1. N. Y., 1961. P. 266–279). Барнс считает, что Ибн Халдун скорее, чем Вико, «имеет честь называться основателем философии истории, его рассмотрение факторов, вовлеченных в исторических процесс, более глубоко и актуально, чем рассуждения итальянского мыслителя, выдвинутые три столетия спустя» (Barnes Н.Е. Sociology before Comte: A Summary of Doctrines and an Introduction to the Literature //American Journal of Sociology. 1917. Vol. 23. No. 2. P. 198.
152
Ibn Khaldun. Al-Muqaddimah. 5 Vols. Casablanca, 2005; Ibn Khaldun. Al-Muqaddimah. An Introduction to History / Trans, from the Arabic by Franz Rosenthal. 3 Vols. L., 1967.
153
См., например: Kremer, Alfred von. Ibn Chaldun und seine Kultur-geschichte der Islamischen Reiche // Sitzunsberichte der Kaiserlichen Aka-demie der Wissenschaften. Philosophisch-historische Klasse. Vienna. 1979. Bd. 93; Flint R. History of the Philosophy of History in France, Belgium, and Switzerland. Edinburgh, 1893. P. 158ff; Gumplowicz L. Soziologische Essays: Soziologie und Politik. Innsbruck, 1899; Marnier R. Les idees economiques d’un philosophe arabe au XlVe siecle // Revue d’histoire economique et so-ciale. 1913. No. 6; OppenheimerF. System der Soziologie. Jena, 1922–1935. Vol. II. P. 173ff; vol. IV. P. 251 ff; Ortega Y Gasset J. Abenjalun nos revela el secreto // Revista del Instituto Egicio de Estudios Islamicos en Madrid. 1934. Vol. 19. P. 95–114; Ritter H. Irrational Solidarity Groups: A Socio-Psychological Study in Connection with Ibn Khaldun//Oriens. 1948. No. l.P. 1-44; Schmidt N. Ibn Khaldun: Historian, Sociologist and Philosopher. N. Y., 1930.
Факт субъект-объектной дихотомии и выдвижение европейцев на первый план стали причиной того, что Европа постоянно рассматривается как источник теорий и концептов.
Данная точка зрения характерна как для прошлого, так и для современности. Младший брат Макса Вебера, автор истории философии Альфрид Вебер, отмечал, что арабы были «в науке способными учениками греков, персов и индусов. Их философия есть не что иное, как продолжение перипатетизма и неоплатонизма. Она более образована, чем оригинал, и состоит главным образом из экзегезы, в частности толкования Аристотелевской системы…» [154] . Фактически здесь он полностью отрицает вклад исламской философии в возрождение мысли простым заявлением об отсутствии у нее оригинальности, и это несмотря на наличие трудов мусульманских философов и ученых в период с IX по XIV вв., доказывающих обратное. Несмотря на более просвещенное мнение ряда западных специалистов в области исламской философии, подобная оценка является доминирующей чертой различных социологических и гуманитарных дисциплин. Существует множество мыслителей из Индии, Китая, Японии и Южной Азии XIX – начала XX в., которые могли бы характеризоваться как современные социальные мыслители, но которые всего лишь упоминаются в ранней истории социологии (к примеру, Маус, Беккер, Барнс) [155] или полностью игнорируются в более поздних работах.
154
Weber A. History of Philosophy. . Y., 1925. . 164. Note.
155
Mans . A Short History of Sociology. . Y., 1956.