Ориентализм vs. ориенталистика
Шрифт:
Проект по изданию восточных источников по истории туркмен предполагал бюджет в размере 11.200 рублей, в том числе расходы на исследование и научные командировки в Ташкенте и Ашхабаде, для копирования и перевода текстов и для их итогового издания [237] . В соответствии с решением Президиума Академии наук СССР все эти расходы покрывались Туркменской ССР.
Молодая республика столкнулась с финансовыми проблемами, денег не хватало, но два тома источников были действительно опубликованы в срок, хотя ряд интересных переводов остался неопубликованным в Архиве востоковедов [238] . Интересно, что даже после публикации первого тома, полностью посвященного средневековой истории конкретной республики, один из авторов А. А. Ромаскевич счел необходимым защитить региональный подход к истории, основанный на убеждении, что среднеазиатские народы жили в тесном взаимодействии [239] .
237
Там
238
АВ ИВР. Разряд 2, опись 6, дело 79, Волин С.Л. Материалы (переводы рукописей), подготовленные для сборника «Материалы по истории туркмен и Туркмении». 1939. Т. 1.48 лл.
239
Материалы по истории туркмен и Туркмении. Т. 1. VII–XV вв. Арабские и персидские источники. М.; Л., 1939. С. 4.
Аналогичный проект по сбору материалов по истории каракалпаков был проведен в 1935 г. [240] Методы, разработанные в Институте востоковедения, оказались успешными: исследовательская группа выявила необходимые источники в очень короткий период времени, а Каракалпакская национальная автономия в Узбекистане заплатила за всю работу [241] . К сожалению, у меня нет дополнительной информации о выпуске этой книги, но ясно, что этот проект был частью серии.
240
Материалы по истории каракалпаков. Сборник. М.; Л., 1935.
241
АВ ИВР, ф. 152, опись 1а, № 448, дело 632.1. Протоколы заседания бригады по изучению истории Каракалпакии: договор и переписка. 22 дек. 1936 г.
Первые результаты этих публикаций были использованы для составления общих историй народов СССР, а также для написания школьных учебников по мировой истории: ряд документов в Архиве востоковедов указывает, что работы Института должны были быть использованы для этих учебников в конце 1930-х годов. Учебники были предназначены для использования в системе высшего образования и отличались от республиканских исторических повествований, которые начали появляться позже. Для этого в январе 1938 г. был создан специальный Исторический сектор в Институте востоковедения, он объединил всех историков Института и был разделен на две группы: группа Советского Востока (под руководством А.Н. Бернштам) и зарубежного Востока (под руководством М.С. Иванова). Сотрудники сектора не одобряли план работы, спешку, которая влияла на качество работы. Некто Аджан на одном из заседаний так и заявил: «В плане чувствуется несогласованность, сроки повлияют на качество, авторам ничего не ясно. Дело важное, нельзя его комкать. Нужен план, программа и единый стержень для всей работы, обсуждения более деловые. Нет хозяина над всем предприятием. Надо серьезнее провести подготовку» [242] . Другим недостатком была неоднородность научных кадров. Семен Волин отметил плохой подбор сотрудников: «Климович, Толстов, Тардов не внушают доверия. Работа П.П. Иванова о Шейбанидах откладывается из-за спешных очередных работ. Это жаль» [243] .
242
Протокол № 1. Заседания Исторического Сектора Института Востоковедения АН от 29-го января 1938 г. Л. 6. // Архив востоковедов ИВ РАН. Ф. 152. On. 1а. № 590. Д. 632.14. Исторический сектор. Отчет о работе Сектора за 1938 г., протоколы заседаний и стенограмма по обсуждению книги А. Якубовского и Б. Грекова «Золотая Орда». 29 января – 17 декабря 1938 г.
243
Протокол № 1. Заседания Исторического Сектора Института Востоковедения АН от 29-го января 1938 г. Л. 6. // Архив востоковедов ИВ РАН. Ф. 152. On. 1а. № 590. Д. 632.14. Исторический сектор. Отчет о работе Сектора за 1938 г., протоколы заседаний и стенограмма по обсуждению книги А. Якубовского и Б. Грекова «Золотая Орда». 29 января – 17 декабря 1938 г.
Удивительно, что вспыльчивый Семен Волин поместил Климовича и Толстова на один уровень, но, видимо, по разным причинам: Климович не был способен делать филологическую работу, в то время как Толстов был слишком занят и имел четкую политическую позицию. Кроме того, их объединяло активное участие в различных идеологических кампаниях против ислама и против классического востоковедения (Климович) и краеведения (Толстов) в 1920-е годы. Другой сотрудник по по фамилии Мочанов выразил сомнения в еще более открытой форме: «Климович – неполноценный кандидат, имеющий несколько антирелигиозных статеек и даже не знающий арабского языка» [244] . Обеспокоенность ученых показывает, что политика по расширению штата научных сотрудников привела к приему на работу сотрудников с низкой квалификацией, от которых никто не мог ожидать значимых работ. Это расширение кругов интеллигенции вызвало серьезную критику профессионалов. В то же время высокая скорость политических запросов заставляла специалистов пренебрегать своими научными планами: например, упомянутая выше работа Иванова действительно так и осталась неопубликованной.
244
Там же.
Вскоре после публикации источников по истории туркменского народа начался процесс написания общих, «канонизированных» историй среднеазиатских республик. Уже в 1943 г. была опубликована официальная история
245
История Казахской ССР с древнейших времен до наших дней. Алма-Ата, 1943.
246
Очерки по истории туркменского народа и Туркменистана в VIII–XIX вв. / под редакцией А.Ю. Якубовского. Ашхабад, 1954. Следующая редакция появилась уже в 1957 г. См.: Агаджанов С.Г. Роль медиевистов Ленинграда и Москвы в изучении средневековой истории Туркменистана // Известия Академии наук Туркменской ССР. Серия общественных наук. 4 (1974). С. 35–36.
Подготовка источниковедческих изданий проводилась рядом востоковедов с мировым именем, но несколько менее известных сотрудников также приняло участие в проектах. Я хочу обратить особое внимание на судьбу одного из них, Семена Львовича Волина (1909–1943). Хотя Волин был очень талантлив и амбициозен, он не был признан выдающимся ученым. Отчасти это было связано с язвительностью его характера, а также коротким периодом времени, который заняла его активная научная работа (пять лет – с 1936 по 1941 гг.). Он был истинным членом ленинградской классической школы востоковедения, имевшим смелость отстаивать свои взгляды в спорах с идеологически подкованными учеными. В то же время Волин интенсивно работал в нескольких группах, занятых в «восточных проектах».
Ценный вклад Волина в науку сегодня почти забыт, и нет публикаций, посвященных его научной жизни. К счастью, его автобиография и сопутствующие документы сохранились в Архиве востоковедов в Санкт-Петербурге [247] . Как известно, подобного рода автобиографические рассказы, выполненные по месту работы, как правило, автографы, содержат очень короткие (от одной до трех страниц максимум) сведения об образовании, профессиональной карьере и семье. Нередко представленные данные намеренно искажались или сглаживались, поскольку автор повествования не хотел оглашать определенные аспекты своей личной жизни, даже если такие документы не были предназначены для широкой публики [248] . Согласно его автобиографии, Семен Львович Волин родился в Карлсруэ (Германия) в 1909 г. Год спустя его семья переехала в Санкт-Петербург. В 1917 г. его мать развелась с отцом, который был сотрудником золотодобывающей компании. В 1926 г. отец Волина был арестован и обвинен в участии в «экономический контрреволюции». Таким образом, будущий востоковед стал сыном врага народа. В документе Волин пытался дистанцироваться от своего отца, подчеркнув, что его мать рано развелась, еще когда его отец не был задержан. В 1927 г. Семен Львович начал свое образование сначала на Восточном, а потом на Историческом факультетах Ленинградского университета. Он пишет об этом так: «В Университете я изучал языки – арабский под руководством акад. И.Ю. Крачковского, персидский у профессоров Фреймана, Ромаскевича и Бертельса, турецкий у проф. Дмитриева, узбекский у проф. Малова и Юдахина, занимался также историей Востока у акад. В.В. Бартольда, учеником которого я себя считаю, т. к. историей Востока вообще и его трудами в частности увлекался еще будучи в средней школе. Во время пребывания в Университете я принимал участие в работах, оставшихся незаконченными, по переизданию Радловского словаря турецких наречий» [249] . Столь серьезный образовательный фон, намеренно подчеркиваемый Волиным, обещал успешную карьеру в науке, но уже в 1929 г. Семен Львович был исключен из университета за то, что скрывал расстрел своего отца при заполнении вступительных документов в университет. После исключения он отправился в Ташкент, где проработал в качестве архивариуса с 1930 по 1933 гг. В автобиографии Волин пишет, что в Ташкенте он разочаровался в востоковедении. Затем он отправился в Донбасс, где работал в качестве металлурга до 1935 г. В 1936 г. он вернулся в Ленинград, где продолжил свою пролетарскую карьеру.
247
[Волин С.Л.] Автобиография. Лл. 12–13 //АВ ИВР. Ф. 152, опись 3, № 131.
248
Например, татарский филолог Джавад Алмаз (1916–1979) полностью сменил место своего рождения и сведения о семье, чтобы избежать репрессий. См.: ЭхметщановМ. “Мицатигэн зэйарж, иллэр…”Тел галиме Ждвад Алмазный, тормыш юлы, фанни мирасы // Безнен, мирас. № 2. Февраль 2015. 68–69 б.
249
Волин С.Л. Автобиография. Л. 12 // Ф. 152. оп. 3. № 131. Волин Семен Львович. Фев 1936 – 5 июля 1941 г.
Конец ознакомительного фрагмента.