Ориентализм vs. ориенталистика
Шрифт:
Рисаль определяет лень как отсутствие любви к труду или избегание всякого труда. И она была следствием социальной адаптации филиппинцев, находящихся под испанским колониальным гнетом. Рассмотрение доколониальной истории, к примеру, в изложении Де Морга, выявило, что филиппинцы контролировали все торговые пути и в экономическом отношении были активными и развитыми. Рисаль отмечает, что лень скорее социально обусловлена, нежели культурно или биологически. Социальные причины ее укоренены в колониальном правлении [172] .
172
Rizal, Jose. The Indolence of the Filipino // Idem. Political and Historical Writings. Manila, 1963. P. 111–139.
Тема лени в колониальном дискурсе о коренном населении имеет важное значение в азиатских, африканских и латиноамериканских научных изысканиях. Возможно, Рисаль был первым, кто впервые систематически стал рассматривать этот вопрос, предвосхитив социологическое рассмотрение данной проблемы, представленное в работе Сейеда Хусейна Алатаса «Миф о ленивом туземце». Данная работа содержит главу «Леность
173
Ibid.
По сути исламская иранская традиция представляет собой источник концептов и идей, которые могут стать основой социологических теорий и исследовательских программ. Труды таких мыслителей, как ‘Али Шари‘ати и Муртаза Мутаххари, «предлагают возможный исследовательский сценарий для развития социальных наук в исламском обществе» [174] . Примером может быть внимание Шари‘ати к феномену мученичества, рассматриваемое им в социологическом и психологическом измерениях. Основываясь на событиях в Кербеле, он рассматривает природу, значение и функции мученичества. [175] Сюда же относится различие, проводимое Шари‘ати между красным шиизмом и черным шиизмом, соответственно религией мученичества и религией оплакивания. Данное различие является результатом творческого прочтения исламской истории, в которой Шари‘ати видит условия, под давлением которых шиизм из «источника бунта и борьбы угнетенных масс» превращается в государственную религию оплакивания, индифферентную к существующим несправедливости и эксплуатации [176] .
174
Alatas, Syed Hussein. Social Sciences // The Oxford Encyclopedia of the Modern Islamic World. Vol. 4. N. Y., 1995. P. 87.
175
Ibid.
176
Shari'ati, . Red Shi‘ism, Houston, 1986.
Другим вопросом, который возникает в связи с нашим прочтением ‘Али Шари‘ати, является определение революции. Как только революционеры получают власть, они становятся консерваторами. Только имам Али ибн Аби Талиб, вне зависимости от того, был ли он в бою, у власти или лишен оной, оставался революционером [177] . В социологическом отношении значимо здесь определение революции и значение революционных изменений. Исторические исследования таких личностей, как имам Али, могут привести к возникновению типологии революций и революционных вождей, в которой имам Али будет представлять отдельный тип.
177
Jordaq G. Al-Imam A1C: Sawt al-Idalah al-Insaniyyah. Цит. по kh.: Shari'ati, (Ali. Islamshenasi (2). Majmu‘eh Athar 17. Entesharat Oalam. 1365h. P. 186.
Произведения Мутаххари дают нам образец того, как творчески подходить к важным социологическим вопросам. Это касается таких социальных феноменов, как притяжение и отталкивание. Среди ключевых социологических концептов можно отметить социальный контакт, социальную дистанцию, изоляцию и интеграцию [178] . Появление подобных концептов в такой науке, как социология, может быть объяснено в терминах социальных последствий модернизации и индустриализации в социальной жизни Европы XIX столетия, что стало причиной более ясного осознания базовых социальных процессов в жизни общества. Именно благодаря Мутаххари шиитское преклонение перед имамом Али позволило поднять некоторые концептуальные вопросы. Данные вопросы возникли в результате творческого прочтения жизни имама Али и тех типов социальных связей, в которые он вступал [179] . Внимание Мутаххари к понятиям притяжения и отталкивания было обусловлено его прочтением происходящих в доиндустриальном арабском обществе событий. Тем не менее эти понятия актуальны и для современного мира, более того, они должны быть встроены в систему социальных наук. Согласно Мутаххари, имам Али обладал как силой притяжения, так и силой отталкивания. В течение своей жизни он привлекал людей, хотя были и такие, кто не имел близких с ним отношений, как и те, кого временами раздражал сам факт его существования. Мутаххари полагал, что притяжение и отталкивание являются социальным законом и базовой характеристикой человеческого общества. Он классифицировал четыре типа индивидуальностей, которые отталкивают, но не привлекают, и индивидуальностей, которые как привлекают, так и отталкивают одновременно [180] . Безусловно, Али принадлежал к последнему типу. Одной из задач современной социологии является разработка типологии индивидуальностей, представленной Мутаххари, а также развитие исследовательской программы, основанной на данной типологии. К примеру, данная типология может быть задействована в историческом исследовании правителей, классифицируемых в соответствии с ней.
178
См.: Mannheim К. Systematic Sociology: An Introduction to the Study of Society. L., 1957.
179
Motahhari, Morteza. Jazebeh wa-Dafe‘eh-ye ‘Ali ‘alaihi al-salam. Jahad-e Sazendegi.
180
Motahhari, Morteza. Jazebeh wa-Dafe‘eh. P. 1022.
Другим
В отношении местных традиций или определенных цивилизаций мы должны остерегаться нативистского отношения, которое препятствует появлению интереса к идеям вне этой традиции или цивилизации. Именно в связи с этим Мири обращается к ‘аллама Джа‘фари, обращая внимание на то, что, хотя последний был укоренен в традиции religio perennis [182] , он сумел весьма конструктивно использовать идеи европейской, русской, китайской, индийской и иных традиций [183] . В этом смысле наибольший интерес представляют параллели между учением ‘аллама Джа‘фари и мыслителями русской традиции [184] .
181
Miri, Seyed Javad. Alternative Sociology: Probing into the Thought of ‘Allama M.T. Ja‘fari. L., 2012.
182
«Вечная философия» (лат.). Прим, перев.
183
Miri, Seyed Javad. Alternative Sociology. P. 8, 16.
184
Ibid. P. 64.
Для того, чтобы продемонстрировать эту мысль, обратимся к работе Шари‘ати, содержащей ряд замечаний относительно экзистенциализма Ж-П. Сартра. Шари‘ати не мог согласиться с точкой зрения, согласно которой индивидуальное действие не обладает никакой этической основой [185] . Отсутствие подобной основы (малак) является тем, что наполняет смыслом ориентализм нигилизма. Для того, чтобы глубже и лучше оценить взгляды Шари‘ати, необходимо обратиться к другим традициям, тексты которых напрямую рассматривают те же самые проблемы.
185
Shari'ati, . Egzistansyalism // Idem. Insan. MajimTeh Athar 24. Intisharat Ilham. 1361H. P. 322–332.
Можно взять другой пример уже из классической беллетристики. В романе «Братья Карамазовы» Достоевский рассказывает нам об экзистенциалистском, нигилистическом бунте. На примере Ивана Карамазова и старца Зосимы он показывает, как влияние идей Просвещения парадоксальным образом приводит к авторитаризму, индивидуализму, отчаянию и утрате всех ценностей, обнаруживаемых в ориентации на римско-католическую реформу, поддерживаемую прозападнической элитой русского общества, и реакции со стороны славянофилов. Россия девятнадцатого столетия, распад феодальной системы и сильное влияние идей западного Просвещения – таков контекст. Обещания науки освободить человека, как выразился старец Зосима, ложные. Отрицание наукой духовности и провозглашение царства свободы может привести только к умножению похоти, зависти, одиночества и даже самоубийств. И эту проблему создает элита, которая стремится положить в основание справедливости только разум и полностью обойтись без Христа. Рационалисты типа Ивана Карамазова потеряли веру в Бога, потому что Бог не исполнил своего обещания спасти человечество. Вместо этого Он позволил развиваться страданию и нищете на земле. Если бы Бог был действительно справедлив, Он сделал бы это мир более совершенным, полностью уничтожив страдание и дав каждому счастье и комфорт. Более того, поскольку Бог несправедлив, не существует морали, так как мораль может исходить только от благого Бога. Вследствие этого Иван отстаивает аморальный образ жизни, основанный на эгоизме, стремлении к мирским желаниям и отрицании Бога. Таково его нигилистическое мировоззрение. С точки зрения Шари‘ати, эгоизм, стремление к мирским благам, абсолютная вера в силу разума и своекорыстие являются отличительными чертами общества, в котором индивидуальное действие не имеет этического основания.
Ближневосточные и южно-азиатские ученые вынуждены ближе знакомиться с работами друг друга, в частности, в области критики ориентализма и развития альтернативного дискурса. Сегодня подобные контакты – это необходимое условие. Подобные научные контакты основываются на идее того, что локальная наука обладает универсальной значимостью. К примеру, труды Рисаля и Сейеда Хусейна Алатаса о лености могут быть теоретически релевантны работам, исследующим рецепцию персами арабов [186] . Подобные исследования могут извлечь пользу из социологических исследований, проводимых в других частях мира и посвященных мифам об «аборигенах».
186
См., например: Saad, Joy a Blondel. The Image of Arabs in Modern Persian Literature. Lanham, 1996.
Предшествующее исследование относительно возможностей альтернативного дискурса в социальных науках нельзя считать исчерпывающим. В этом исследовании не был учтен ряд возможностей. Примеры же могут быть обнаружены в разнообразных не-западных традициях.
Важно понять, что поиск альтернативных дискурсов в социальных науках должен быть основан на историческом опыте и культурной практике общества или общины. Именно они должны рассматриваться как источники концептов и идей для социальных наук. Сообщество ученых, занимающихся социальными науками, должно быть космополитным и активно использовать иные традиции. Критика того, что социальные науки носят ориенталистский, европоцентристский и неоригинальный характер, предполагает, что социальные науки и реальность не связаны, но это требует объяснения. Подобное отсутствие связи может принимать различные нерелевантные формы. Призыв к альтернативным социальным наукам, следовательно, актуален для более релевантных социальных наук. Пример Давидяна ярко иллюстрирует необходимость восстановления связи между теорией и реальностью.