Орк-полукровка 1. Тени прошлого
Шрифт:
Подтянув к себе лестницу, Эрик стремительно скатился вниз, и Эль бесшумной тенью последовал за ним, едва не наступая побратиму на голову.
Но, стоило только ногам Изгоя коснуться пола, как тяжёлая дубовая дверь вылетела от мощнейшего удара, и в комнату ворвалась стража.
«Хвала Всемогущему, мы невидимы!..»
Увы, радость юноши была недолгой. Раздался негромкий хлопок, и они во всей красе явили себя солдатам короля.
Выругавшись под нос, Изгой бросился к окну, но у него на пути выросли два дюжих стражника.
– Взять их! – раздался короткий властный приказ, и на них с Элем
Изгой размахнулся и мощным ударом свалил одного из нападающих, но их было слишком много. Пол качнулся навстречу и со всей силы врезал ему по лицу. Мир погрузился в непроглядную черноту…
…Лица Эрика коснулось что-то мокрое и божественно холодное. Он слабо застонал. Голова и тело нещадно болели, будто на нём танцевал кландай весь анклав эльфов. Эрик снова застонал и попробовал открыть глаза, но тщетно – они опухли и заплыли, и на какое-то мгновение Изгою показалось, что он ослеп.
– Тебе крепко досталось, – услышал Эрик сочувственный голос побратима, и его лица снова коснулась восхитительная прохлада.
– Что… что случилось? – собственный голос был непривычно хриплым и каким-то надтреснутым, так что Изгой даже не сразу его узнал.
Застонав, он попытался сесть. Крепкая рука подхватила его под мышку и помогла Эрику принять сидячее положения. Его ушей достиг тихий вздох эльфа.
Изгой разлепил глаза и огляделся. Решётки, тусклые светильники, серая каменная стена, покрытая мхом и сочащейся сквозь трещины влагой, охапка прелой полусгнившей соломы, небольшая дыра в полу углу камеры, источающая невыразимый смрад выгребной ямы. Эрик посмотрел на покрытый плесенью потолок.
«Интересно, как глубоко под землёй мы сейчас находимся?»
В Приграничном районе среди нищих и бродяг ходили слухи, что нижние уровни Подземелья Ужасов – самой охраняемой тюрьмы Лагарика – то и дело затапливались грунтовыми водами, и все находившиеся там узники тонули.
Задняя стенка камеры была каменной, а передняя и боковые были сделаны из толстых, склизких от влаги прутьев. Напротив, через неширокий коридор, тянулся ряд таких же точно камер. Насколько Эрик видел в тусклом свете висящей по центру прохода лампы, все они были пусты.
– Я не знаю, – немного помолчав, негромко, ответил эльф. – Я думаю, нас подставили.
– Как это? – от обилия полученных ударов многострадальная голова Эрика стала плохо соображать, и лишь ценой огромного усилия воли он принудил себя сосредоточиться на словах побратима.
– Убийство князя Альвильона. Как ты думаешь, кого в нём теперь обвинят?
Эрик угрюмо усмехнулся, на что голова тут же отозвалась вспышкой немилосердной боли. Изгой поморщился и застонал, но всё же нашел в себе силы задать глупый вопрос:
– Нас?
Эль слегка дёрнул плечами.
– Возможно, не только, – последовал неожиданный ответ. – Вспомни, где произошло убийство – в одном из домов архижреца. Всем известно, что Варток – ярый противник Договора, и что он ненавидит нелюдей. Мотив есть, заказчик есть, исполнители тоже схвачены, – устало-равнодушным голосом, словно речь шла не об их судьбе, а о погоде, проговорил Эль. – Что ещё надо до полного счастья? Ах да, нужно дружно повесить их всех на городской площади. Показательная казнь,
– Так себе перспективка, мне не нравится… – уныло заметил Изгой и неожиданно воскликнул в сердцах: – Ну почему именно мы?! Почему Орикс выбрал именно нас?!
– У него могли быть сотни причин или вообще ни одной… - печально отозвался его побратим.
Время в этой сырой вонючей дыре тянулось оксовски медленно, но за друзьями всё не приходили. В конце концов Эрику захотелось пить, но о них словно забыли. Но надолго ли?..
Чтобы отвлечься, побратимы вновь обсудили случившееся, пытаясь понять, что НА САМОМ деле там произошло. Кто-то убил Альвильона. Но зачем? И по чьему приказу? Архижреца? Вряд ли. Даже при всей его нелюбви к инорасцам, зачем так подставляться? Увы, друзья слишком мало знали для того, чтобы ответить на все эти вопросы. Ясно было одно: в убийстве князя Альвильона была замешана политика. И Эрик с Элем оказались в самом центре этой интриги, разменные фигуры, которыми жертвуют на первом же ходу.
В конце концов жажда и усталость сморили Эрика, и он погрузился в некрепкий, тревожный сон.
Разбудил его лязг раскрываемой в дальнем конце коридора двери, и раздавшееся следом гулкое эхо шагов. Принесли еду – два куска чёрствого, заплесневелого хлеба и видавший виды бурдюк с отдающей тухлятиной водой.
– Жрите, свиньи! – швырнув «щедрое» угощение через решётку, процедил стражник. – Ваш последний ужин.
По спине скользнули мурашки, и Эрик сглотнул вставший вдруг в горле ком. Одно дело – обсуждать с побратимом свои мрачные догадки, и совсем другое – слышать их подтверждение. Но погрузиться в пучину тяжких размышлений Эрик не успел. Едва шаги принёсшего им еду стражника стихли в отдалении, как дверь в конце коридора снова распахнулась, а следом раздался гневный женский вопль:
– Пусти, оксово отродье!!!
– Шагай резче, курва! – тут же последовал грубый посыл.
Эрик увидел двух стражников. Один из них тащил за локоть упирающуюся девушку, а второй шагал впереди, освещая им путь масляным фонарем.
Они приблизились к соседней камере. Первый стражник зазвенел тяжёлым кольцом ключей, подбирая нужный. Решётка со скрипом отворилась, и второй стражник затолкал свою жертву внутрь.
Потеряв равновесие, девушка с руганью, совершенно не вязавшейся с её хрупким обликом, полетела на колени, но почти тут же вскочила на ноги и бросилась к захлопнувшейся перед её носом решетке.
– Чтоб ты сдох, выродок проклятый! Я тебе глотку перережу, клянусь своими потрохами, дай только выбраться!..
Но стражники лишь рассмеялись.
– Давай-давай, посмотрим, как ты запоёшь через пару деньков!
Девушка вновь с досадой выругалась и плюхнулась на прелую солому у стены камеры.
Эрик подтянулся поближе к разделяющей казематы решётке и, щурясь в сумраке, с любопытством оглядел новую соседку.
От природы белоснежные, точно первый снег, кучерявые волосы грязными космами ниспадали на её спину, обрамляя хорошенькое бледное личико с полными тёмными губами и огромными, глядящими на мир с нахальной дерзостью зелёными глазами. Если бы не эти глаза, Изгой бы подумал, что перед ним эльфийка.