Орк-полукровка 1. Тени прошлого
Шрифт:
– А теперь представь, что стало бы, если бы я прикоснулся чуть сильнее? Можешь мне поверить, твои страдания были бы намного ярче! Кристалл глума был создан в незапамятные времена некромагами Балтикуса для управления чудовищами Бездны. Стек способен укрощать демонов, а что по сравнению с ними ты? Жалкая тварь… Итак, я ещё раз повторяю: назовите свои имена.
– Иди к… – прохрипел Эрик, мысленно содрогаясь в ожидании новой порции неминуемой, всепоглощающей боли.
– Эрик, не надо! – оборвал его умоляюще-обречённый голос побратима. – Он
Услышав последние слова эльфа, Изгой встрепенулся. Для любого постороннего они звучали как одна из заумных поговорок, так любимых эльфами, но Эрик хорошо знал побратима, чтобы отгадать её скрытый смысл.
Между признанием и казнью пройдёт как минимум несколько дней, и, если Алориэль всё-таки решится действовать, будет лучше, если они смогут уйти отсюда на своих двоих.
Ваалур негромко, с удовольствием рассмеялся, подходя к эльфу.
– Единственное, куда ты пойдёшь отсюда – это на эшафот. Назови своё имя, эльф!
В голосе Лысого звучало торжество – похоже, он решил, что сломил волю пленников.
Эрик до скрежета стиснул зубы, не желая сдаваться. Но Эль был прав. Ваалур выбьет из них признание или замучает до смерти. Они были лишь пешками, безмозглыми орудиями, необходимыми для того, чтобы придать этому наспех слепленному делу хоть какое-то подобие правдоподобности.
– Моё имя - Эль, – с достоинством ответил эльф, презрительно глядя на Ваалура.
– Полное имя, эльф!
– Я лишился права на имя, когда покинул свой дом.
– Эльф-отступник, чудесно. Так и запиши, – ткнув пальцем в сторону писца, Лысый снова подошёл к Эрику. – Назови своё имя, изгой!
– Эрик-Изгой, – с ненавистью процедил юноша, сверля Ваалура изничтожающим взглядом.
Дальше последовало ещё несколько общих вопросов, на которые Эрик ответил сквозь зубы.
– Очень хорошо. Кто нанял вас для убийства его светлости эльфийского князя Альвильона? – едва сдерживая торжество, задал решающий вопрос Ваалур.
Эрик скрипнул зубами от злости, не в силах заговорить из-за душившей его ярости. Ну не мог, не мог он так просто сдаться! Пускай пытают!..
– Нас нанял архижрец Варток! – с отчаянной твёрдостью заявил Эль.
Палач довольно улыбнулся и опустил стек.
– Всё записал?
Писец кивнул.
– Хорошо. Как вы убили младшего князя Альвильона?
– Зарубили мечом, - процедил Эрик, задыхаясь от ненависти. Он ненавидел проигрывать, а когда ставка в игре – жизнь, проигрыш становится ещё горше.
– Видите, как всё просто, стоило ли упираться?..
– довольно хмыкнул Ваалур. – Увести их!
После прикосновения глума Эрик едва мог стоять на ногах и, когда его отвязали, он обвис на руках стражников. Друзей протащили по грязному тёмному коридору и бросили обратно в камеру.
– Ну вот и всё, брат, – раздался в наступившей тишине усталый голос Эля. – Пешки сдвинуты, ладья упала, и королю
Потянулись долгие часы ожидания. Через некоторое время боль от прикосновения глумом прошла, и Эрик почувствовал себя вполне сносно, если не считать отвратительного привкуса крови во рту.
Сплюнув на пол, он осторожно принял сидячее положение, опасаясь, что боль в любую минуту может вернуться.
– Ты как, Эрик? – сочувственно спросил Эль из своего угла камеры.
– Жить буду, – мрачно буркнул Изгой, осторожно прикасаясь рукой к скуле. Зубы, вроде, были все на месте, и то хорошо. – Зачем ты признался?
– Нас бы пытали.
– Ну и что! Нас всё равно убьют, но так они хоть признание бы не получили! – с ненавистью воскликнул Эрик.
Эль мрачно усмехнулся.
– Поверь, в руках палачей поют даже мертвецы.
Изгой собирался ответить, но запнулся и промолчал.
«Эль прав. Ваалур всё равно записал бы это оксово признание, а наши искалеченные пытками тела были бы чудесной подписью под ним».
– Ты думаешь, Алориэль нас спасёт?
– Я не знаю…
Время шло – получив вожделенное признание, о друзьях как будто забыли. И Эрик уже начал впадать в отчаяние, решив, что им с Элем придётся провести в этой гниющей яме остаток своих дней, как о них всё-таки вспомнили.
Коридор осветился огнём факелов, вдалеке послышался топот тяжёлых шагов. Эрик сощурился и, прикрывая глаза от яркого света, отвернулся к стене.
Загрохотала решётка, и в камеру вошли четыре дюжих стражника. Двое из них держали пленников под прицелами арбалетов, как и ещё четверо их оставшихся в коридоре товарищей, а двое принялись проворно связывать им руки.
– И куда вы нас ведёте? – спросил Эрик самым любезным тоном, на который только был способен, следом за стражниками переступая порог камеры.
– На казнь, – коротко ответил один из солдат и весьма нелюбезно пихнул его в спину.
Сердце Изгоя упало. Едва удержав равновесие, юноша механически продолжал переставлять ноги, тогда как его мысли были далеки от этих серых, мрачных стен.
«Значит, вот и всё. Ещё несколько минут, и нас с Элем казнят, бросив наши жизни на доску чьей-то игры».
В эти последние минуты в душе Изгоя чистым пламенем горела ненависть. Ненависть и желание во что бы то ни стало отомстить тем, кто распорядился им с побратимом, как пешками, кто пожертвовал ими, чтобы выиграть в этой дурацкой игре, правил которой он даже не знал, и в которой никогда не желал участвовать. «Интриги королевского двора» – Эрик сотни раз слышал эту фразу, но у него никогда и в мыслях не было, что однажды он сам запутается в сетях одной из них.
Нацепив на головы друзей мешки, стражники грубо затолкали их в простую деревянную повозку, крытую небелёным холстом. На какое-то время их оставили в покое. Помотав головой, Эрик попытался скинуть мешок, но не тут-то было – грубая, отвратительно воняющая ткань лишь ещё плотнее прижалась к лицу.