Орлиное гнездо
Шрифт:
Господарь Валахии был облачен в доспех, прекрасный немецкий доспех, а в руке держал меч – искривленный турецкий меч. Голова его была непокрыта, и победители смогли удостовериться, что молва не зря называла Раду Дракулу прекрасным, – он и в самом деле был прекрасен: и пронес свою красоту невредимой через все битвы, сотрясшие его родину. Он был выше и стройнее старшего брата, намного уже его в плечах – но это только придавало сложению Раду соразмерность, какой недоставало Владу Дракуле; к тому же, Влад Цепеш выглядел значительно старше своих лет, а брат его – значительно моложе. Темные
Иоана улыбнулась бы этому зрелищу, если бы Раду Красавчик не открыл рот: и тогда прекрасные черты исказились, как у чудовищно избалованного ребенка, которому вдруг отказали в удовлетворении каприза. Голос его был высоким и молодым, но в нем звенела ненависть:
– Как смеете вы, венгерские собаки, вторгаться в мои владения?
Подъятый меч его указал в грудь Иоане. Ее свита схватилась за оружие; но Андраши крикнул:
– Не сметь! Он ничего не сделает!
Потом узурпатор сказал, обращаясь к Раду:
– Это более не твои владения, князь Дракула! Именем твоего сюзерена, пресветлого короля Матьяша Корвина, ты низложен!
Андраши говорил смягченным голосом, точно увещевая ребенка, - и это, должно быть, взбесило валашского князя окончательно. Раду чел Фрумош шагнул к венгру и пронзительно крикнул:
– Венгерский король мне не сюзерен! А ты – жалкий раб и подголосок своего Корвина, вместе с этой шлюхой!..
Он занес меч; но обрушил его не на Андраши. С проворством, какого от него не ждали, Раду Дракула повернулся и бросился на Иоану.
Воительница успела отпрянуть, конь встал на дыбы – и меч вонзился ему в грудь. Брызнула кровь, обагрившая лицо князя; а тот ухмылялся, как ни в чем не бывало.
– Жаль, не достал тебя!
Казалось, эта маленькая месть успокоила его; конь под Иоаной захрипел, споткнулся, и Иоана спрыгнула на землю прежде, чем издыхающее животное упало и увлекло ее за собой.
Андраши уже был на земле. Он смотрел на Раду с застывшим от ненависти лицом – отражением лица Красавчика.
– Я бы убил тебя за это, хоть ты и князь Валахии, - сказал венгр. – И пощажу тебя только из почтения к твоему славному роду!
– Еще бы ты меня тронул, - надменно, точно до сих пор не понимая своего положения, отвечал князь. Раду Дракула взглянул на Иоану и плюнул в ее сторону; несколько мечей мгновенно обратились на него, но тут уже Иоана крикнула своим воинам:
– Не троньте его!
Она печально улыбнулась, глядя, как вздрагивает в агонии тело ее коня.
– Это мелкая месть, - прошептала Иоана.
– Мы пришли за твоей короной. Отдай ее нам, - уже спокойнее сказал князю Андраши. Раду рассмеялся, точно в последний раз показывая свой нрав.
– Найди ее сам!
Андраши кивнул.
– Хорошо, - сказал он, точно только того и ждал. – Мы обыщем дворец, а если не найдем короны, спросим с тебя! Взять его! – с неожиданной свирепостью приказал он своим воинам; Раду Дракулу тотчас схватили за руки. Он не сопротивлялся.
–
Раду Дракулу увели; он временами спотыкался и подволакивал ноги, повисая на руках стражников, точно привычно доверяясь чужой опеке, но больше не бранился и не упирался.
Корона отыскалась в скором времени – в тронном зале, под самим троном, занавешенная его камчатным покровом. Что хотел показать этим Раду Дракула? Конечно, не спрятать венец, - это было бы глупо, чего не мог не понимать даже и такой правитель; должно быть, Раду хотел напоследок показать, что волен поступить с этим знаком высшей власти как угодно. Какой детски восточный жест!
Для Белы Андраши наступил миг высшей радости – высшего блаженства, сравнимого с любовным торжеством над избранницей. Валахия принадлежала ему!
– Валахия принадлежит мне, - прошептал он, страстно глядя на свою подругу.
– Будет принадлежать, государь мой, - если только тебя коронуют. Ведь ты еще даже не православный христианин! – заметила Иоана: теперь настал ее черед урезонивать разгорячившегося соратника.
Он повернулся к ней, грозный, исполненный величия, - и они посмотрели друг другу в глаза. Иоана сухо улыбнулась.
– Как - ты по-прежнему желаешь перекреститься в православную веру на глазах у всех людей Тырговиште? Или будешь угрожать архиепископу мечом?
Андраши долго молчал.
Потом он положил руки ей на плечи, и лицо его смягчилось; их лбы соприкоснулись.
– Нет, Иоана, - тихо сказал он. – Угрожать не потребуется. Я христианин, а это здесь теперь главное!
Венгр помедлил.
– Иоана, я сейчас соберу людей и пойду в Бисерика-Домняскэ. Говорить с Божьими слугами. Они услышат меня.
Андраши прервался, а потом улыбнулся ей и поцеловал в лоб.
– Дорогая, поручаю тебе столь же важное дело – подыщи для нас наряды, в которых мы можем обвенчаться. Думаю, в дворцовых кладовых еще достаточно платьев, которые подойдут для такого случая!
– Теперь платья не так важны, как важна суть, - страстно сказала Иоана, сжав руку в кулак. – Ныне как никогда важна суть!
Она стояла перед ним в своих черных доспехах, с мечом в руке – изумительное, небывалое видение языческого прошлого или знамение самых грозных для христианства времен.
Андраши улыбнулся – ласково, печально, само благородство и мудрость, сошедшие с небес.
– Платья всегда были - и остаются очень важны, любовь моя.
Платья отыскались без труда – та христианская челядь, которая еще уцелела в палатах господаря, охотно показывала победительной посланнице Венгрии, где найти все, что нужно. Одежды, принадлежавшие братьям, отцам и дедам князей из рода Басарабов, не уступали, а то и превосходили богатством и тонкостью отделки наряды венгерских королей. Валахия славилась восточной любовью к яркости и пышности одежд, заставляющих тех, кто низок и черен, склоняться перед тем, что им недоступно, и лежать во прахе.