Орлиное гнездо
Шрифт:
И тут все увидели, что врата города отворяются. А потом оттуда повалило черное полчище – пехота и конники султана, сипахи. Это были рыцари Аллаха, как воины Андраши были Господними рыцарями: закованные в латы, с мечами, щитами и увенчанные шлемами. Да только шлемы эти – железные шапки в виде тюрбана с кольчужной сеткой, спускавшейся на плечи, - разнились от шлемов христиан так же, как разнится купол мечети от купола церкви.
На стенах Тырговиште появились лучники. Лучники изготавливались к бою и среди вражеской пехоты.
Албу, сидевший на коне позади Иоаны, с ненавистью различил между турками и валахов,
– К победе! – прокричал Андраши, высоко воздев меч. – К победе или в рай!..
– К победе или в рай! – мощно откликнулись конники.
И Бела Андраши помчался на врага, и все войско двинулось за ним. Иоана скакала среди своих валахов, и в руке у нее был меч, потому что копьем она не владела; но дочь Валахии слышала неистовый крик, несущийся отовсюду, крик, ржание, горячившее коней и всадников, и безумие битвы захватило ее, как ее далеких языческих предков. Она уже не осознала, когда лучники Раду Красавчика начали выпускать стрелы, не видела, как падают по сторонам ее кони и люди. Иоана кричала и ярила своего скакуна, торопя его в бой. И лавина просто смыла передние ряды неприятеля: с такою яростью даже турки встречались нечасто. Иоана рубила и колола с седла, как это делали ее товарищи, - и поражала врага не хуже их. Как будто вместе с нею меч поднимала и опускала рука героического предка, некогда владевшего им, – и вдвое, втрое умножалась ее сила…
Сколько рубились валахи, венгры и турки – никто уже не сознавал. Но Бела Андраши вдруг понял, что его сила одолевает: наконец одолевает, и город будет его. Но тут врата отворились опять, и оттуда высыпало черное подкрепление.
Ворота Тырговиште захлопнулись снова, и битва вновь закипела, вспенилась кровавыми бурунами. Самые лучшие, самые яростные бойцы Андраши во главе с Албу прорвались к стенам; но сипахи окружили бы их там и смяли. Однако тут случилось то, чего не ожидали ни защитники, ни захватчики.
Ворота открылись в третий раз – и теперь уже не для своих, а для воинов Андраши!
Албу Белые Волосы первым ворвался в город; и только тут осознал, что произошло: Раду Красавчика предали изнутри!
– Победа! Победа наша! Валахия и орел!.. – прокричал Албу, с ног до головы покрытый кровью, как ужаснейший из благородных язычников. Конник перехватил копье, сунутое в руку не то своим, не то перебежчиком из людей Тырговиште, и вновь ринулся в бой. Он уже не видел, что рядом с ним бьется и одолевает врага его князь, что рядом бьется и одолевает врага его княгиня – воин торжествовал, торжествовал каждым ударом меча, каждым ударом сердца. А потом вдруг конь Албу упал на колени; потом конь завалился на бок, и воин грянулся оземь, понимая, что умирает, и перед смертью торжествуя. Наступила темнота.
Потом перед глазами прояснело, туман разошелся, и Албу увидел…
– Мы победили! – улыбаясь, прошептала чернокосая княгиня, тормоша своего охранителя и роняя счастливые слезы ему на грудь. – Албу! Не смей падать в обморок, ты жив, слышишь?..
– Он легко ранен, но ударился головой и потерял много крови. Мы выходим его, - откликнулся голос златокудрого князя.
Албу закрыл глаза и позволил себе провалиться в блаженное беспамятство.
==========
Они въезжали в город торжественно – строем гордых, победительных латников: никто из тех, кто мог держаться в седле, уже не помнил о своих ранах. Полоскались на ветру сбереженные стяги, и выше всех – два ярчайших, алых знамени: стяг Белы Андраши, золотой коршун, и стяг Иоаны, серебряный орел на католическом кресте. Албу был все еще слишком слаб, и знамя Иоаны вез Мареа, второй охранитель некоронованной государыни.
Пока еще некоронованной – но те, кто опускался на колени на улицах Тырговиште при виде победителей, уже видели на ней венец. Сопротивления почти не оказывали – те, кто мог его оказывать, были или безжалостно перебиты, или ранены: остальные же, будь то турки или валахи, уже представляли за спинами завоевателей несметные полчища венгерского короля. То, что Корвин вступил в дело всерьез, не оставляло сомнений.
Иоана выступала обнажив голову: не то из презрения к опасности, не то по странному капризу – чтобы никто не усомнился, что она женщина: и вид воительницы в черных латах, на черном боевом коне вызывал именно тот благоговейный ужас, которого она ждала. Даже вид Белы Андраши, венгерского рыцаря, который должен был вознестись князем Валахии, вид собственной крови на его светлых латах не так поражал зрителя. Бок о бок будущие князь и княгиня проехали по главной улице – они направлялись к господаревым палатам: навстречу Раду Дракуле. За его короной.
– А Раду Красавчик все так же сидит в своей норе и трясется, - процедила Иоана, краем глаза увидев, как справа зашумели люди и всплеснулись руки – не то приветственно, не то с угрозой. – Ничего удивительного, что мой народ, побыв под этим турецким наложником всего несколько месяцев, предал его в наши руки! Какой прок моим храбрым сородичам в таком князе!
– Погоди, Иоана, не горячись! – тихо воскликнул Андраши. – Ты еще не видела его! Будь осторожна!
Иоана только рассмеялась. Потом обернулась к своему знаменосцу.
– Мареа! Выше стяг! – приказала она. – Пусть Красавчик увидит, кто жалует к нему!
И высоко взлетел распятый орел – распятый торжествовал над своею смертью: как воин, преодолевший себя во имя любви к тем, кого он отстоял.
Победители въехали в ворота дворца: те уже были открыты – с турецкою готовностью подольститься, чтобы потом воспользоваться минутой и восторжествовать. Но покамест торжествовали христиане – над своим же собратом, православным князем.
– Ну-ка, где же ты, Красавчик? – пробормотал Андраши сквозь зубы, приподнимаясь в стременах. – Покажи-ка нам свое личико! И в самом деле любопытно посмотреть, каков ты есть!
Узурпаторы остановились перед дверями, в которые Иоана когда-то входила, направляясь на расправу к Владу Цепешу.
Раду Дракула по-прежнему не показывался.
– Мареа, - приказала Иоана прежде, чем ее повелитель снова открыл рот. – Передай кому-нибудь другому мое знамя, а сам иди и позови князя Валахии! Если он до сих пор не изволит выйти к нам!
Мареа поклонился и передал стяг одному из валахов. Он только спрыгнул на землю, как в палатах господаря раздались гулкие быстрые шаги – а следом появился и тот, кого им так не терпелось увидеть.