Орлиное гнездо
Шрифт:
– Пусти!.. – взвизгнула валашка; но турок, смеясь, уже перетащил свою возлюбленную к себе в седло. Он поцеловал ее, потом опять прижал к груди.
– Великое чудо. Вот что делает вера, - прошептал он.
Беззастенчиво обернулся к своему златокудрому пленнику; и Василика наконец тоже нашла в себе силы поглядеть в лицо Белы Андраши.
Тот сидел совершенно белый – как будто его все то время, что Василика не видала своего врага, протомили в темницах. Однако Андраши был спокоен, и даже не брался за меч. Очевидно, он догадался о таком исходе уже
А Штефан как ни в чем не бывало спрашивал, счастливо заглядывая Василике в глаза:
– Здорова ли ты? Не оголодала? Она у тебя похудела, - тут он сдвинул брови и посмотрел на Корнела.
– Не прогневайся. Я берег ее как мог, Абдулмунсиф-паша, - ровно ответил валах.
Василика увидела, как переменяются краски на лице витязя; Штефан тоже увидел это и улыбнулся. А Василика думала: неужели они с Корнелом догадались про Штефана верно? И что тогда будет?
“Василика – царственное имя”, - вдруг вспомнились ей слова возлюбленного.
– Я простыла, кажется, - жалобно сказала Василика, видя, как волнуются вокруг кони, ощущая, как ей сообщается пугающая страсть мужчин, прежде всего и всегда жаждущих битвы. Штефан тихо рассмеялся.
– Скоро мы приедем в мое приграничное поместье. Там хорошо располагать наших людей, - объяснил он подруге. – Они прежде всех видят, чего ждать империи великого султана с венгерской стороны.
Штефан наградил Андраши долгим взглядом; тот ответил ему взглядом равной силы и значения.
К вечеру они прибыли в поместье – целительно пахнущее кедром и сосной, уютно озаренное фонарями. “Вот бы зажить здесь”, - подумала Василика.
И вдруг ей стало страшно, что Штефан именно здесь надумает поймать ее на слове, взять то, что она ему предложила в гареме.
Однако Штефан был далек от этого… и словно бы даже думал не о своей подруге, говоря с нею; и неудивительно – под боком у него были такие важные и беспокойные люди. Когда Василика устроилась на ночь, возлюбленный расцеловал ее и оставил в обществе Анастасии.
Они пересидели в поместье два дня, собираясь с силами. Василика почти не видела мужчин. Штефан иногда заглядывал к ней; однажды заглянул и Корнел, но оба едва ли сказали с нею несколько слов.
Василика не находила себе места.
Под вечер второго дня Штефан пришел к ней сказал, что они продолжат путь. Василика заключила, что он не намеревался оставлять ее здесь; и не решался спускать с нее глаз. Что ж, очень разумно.
Василика оделась тщательно, как можно более тепло и удобно: Штефан привез ей еще одежду. А когда Василика увидела Корнела, была ошеломлена – в черных доспехах, при мече в черных ножнах, с мощным турецким луком за плечами, витязь казался несокрушимым. Вороной конь под ним был ему под стать: Василика только сейчас заметила, как хорош этот рыцарский конь, с которым Корнел сливался подобно кентавру, как все витязи Дракулы – прирожденные наездники.
Василике было очень страшно – и тоскливо, и весело. Как будто ее выдавали замуж за
Штефан и Андраши предстали ей в похожих посеребренных доспехах, белых плащах. Как будто уже и между собою договорились о подмене. Анастасию они тоже взяли с собой: гречанка очень хотела. Она уверяла, что может и сама усидеть на лошади, если понадобится. Ей, как и Корнелу, и другим православным христианам, невмоготу было оставаться у турок!
Василика сама попросила еще одну лошадь у Штефана: ее покровителю не очень это понравилось, однако он уступил. Посоветовал валахам привязать свою подопечную к седлу – и не выпускать из рук повода.
Когда они покинули усадьбу, некоторое время ехали молча – быстро, как люди, хорошо сознающие общее стремление и согласные в нем. Василика не могла думать, что ждет их впереди, совсем немного погодя…
И наконец это произошло.
Штефан остановился; и следом стали все остальные. Валахи сбились вместе, турки – друг с другом; Анастасия осталась среди валахов, а Василика на своей Годже сидела между обоими противниками, думая о Елене Троянской.
Корнел выехал немного вперед и протянул руку к Штефану.
– Что же, пора, Абдулмунсиф-паша?
– Да, - ответил Штефан. Он посмотрел на венгерского пленника, сидевшего на своем белом коне рядом. – Бела, брат мой…
Андраши взглянул исподлобья на Корнела – и вдруг отъехал в сторону. Спокойно обнажил и воздел меч, указывая Корнелу в грудь.
– Пусть он убьет меня здесь.
Белый рыцарь и черный рыцарь впивались друг в друга взглядами – как когда-то давно, на турнире перед лицом короля Венгрии. Но Корнел не доставал меча из ножен. Андраши дышал с присвистом сквозь зубы, но напасть первым не мог.
Наконец Штефан подъехал к Андраши и сказал – он боялся его тронуть:
– Бела, не нужно… Хватит.
Венгр обратил на него сумасшедшие синие глаза, отвел меч от Корнела – и всем на миг показалось, что Андраши пронзит грудь турка. Василика вскрикнула. И тут началось все разом.
Корнел схватил за повод лошадь Василики; она закричала от неожиданности и испуга, а Михня выбил меч из руки отвлекшегося Андраши. Валахи окружили белого рыцаря.
– Вперед! – закричал Корнел.
И он устремился вперед; и валахи увлекли за собой Василику.
– Штефан! Штефан! – закричала она, вцепившись в гриву Годже, чтобы не сорваться.
– Куда! – закричал обезумевший и осатаневший Штефан. – Ах вы, собаки! За ними!..
Однако кони валахов были быстрее коней турок; они вынеслись вперед, но отряд Штефана нагонял их. И когда валахи отделились от турок, Корнел прянул в сторону и, развернувшись назад, стал стрелять с седла. Этим искусством он уступал одному только своему господарю.
Вот пал один, второй преследователь по сторонам Штефана; и тогда турки заколебались, стали отставать. Кони валахов уносили седоков все дальше и дальше.