Осень и Ветер
Шрифт:
Мои губы на твердых вершинах ее сосков извлекают из Евы новые звуки, от которых тело предательски дрожит. Она тянет меня за волосы, давая понять, что хочет, чтобы я стоял на коленях. Открытая, откровенная, бесстыжая. Моя.
Я опускаюсь между ее разведенными ногами, запрокидывая дну так, чтобы пятка упиралась мне в плечо. Аромат ее желания и попытки свести колени — гремучая смесь для моего терпения. Языком касаюсь комочка плоти, и Ева громко стонет, запрокидывая голову, едва не падая на спину. Она дышит так громко и часто, что плоский живот под моей ладонью пульсирует, словно заведенный странным часовым механизмом.
Я
Она такая отзывчивая, такая настоящая, когда я, словно голодный, отчаянно посасываю ее, прикусываю в звериной жажде выудить из своей женщины еще немного звуков. Она кричит, бьется в судорогах ровно в так движениям моего языка и в это мгновение я чувствую, что готов взорваться следом.
Я встаю, чтобы полюбоваться на ее покорность и мурашки по всему телу, а в голове волнующе грохочет только одна мысль — хочу быть в ней. Без всяких компромиссов хочу владеть ее безоговорочно.
Одного глубокого толчка внутрь ее достаточно, чтобы все предохранители вышли из строя. Я должен быть нежнее, осторожнее и мягче, но это совсем не то, чего я хочу. Потому что каждый удар бедрами приносит крышесносное удовольствие, которого в моей жизни не было давным-давно, и которое отныне будет только с этой женщиной. Я растворяюсь в ней весь, позволяю проникнуть себе под кожу, в кровь, в мысли, душу и сердце. Осень наполняет меня, цепляясь к клеткам крови, которые переносят кислород. Она и есть мой кислород, мой воздух. Без нее теперь никак.
Наши теля соединяются в сумасшедшем ритме, под россыпь бессвязных всхлипов клавиш. Горячо и влажно, бесконечно целомудренно и похотливо.
И когда ночь начинает ронять на землю звезды, я понимаю, что, наконец, стал самим собой. Без компромиссов и договоров.
— Привет, Ветер, — расслабленно шепчет моя Осень, когда мы немного успокаиваемся, жадно глотая отголоски удовольствия друг друга короткими сладкими поцелуями.
— Давно не виделись, детка, — отвечаю я.
[1] Здесь играет A Time For Us композитора Nino Rota, из фильма «Ромео и Джульетта».
Глава сорок третья: Осень
День по-настоящему теплый. Ноябрь, а солнце словно раздумало сдаваться весне и сделало контрнаступление. По такому случаю я даже разрешила вынести кресла из ротанга и пледы на летнюю площадку кафе и теперь там забито все до отказа. Прохожу мимо столика, за которым сидит компания женщин средних лет: они у меня частые гости. Собираются просто чтобы посплетничать за чашкой лавандового чая и кексами. Мои официанты уже знают, что для этих красоток у нас действует негласная скидка, просто потому, что мне хочется, чтобы болтушки и дальше скрашивали своим присутствием «Шепот Ветра».
Не все в этой жизни измеряется деньгами, тем более — радость от того, что созданное тобой место, становится родным и для других людей тоже.
Какая самая лучшая вещь на свете? Самая идеальная, остро-сладкая и безупречная? Просыпаться в объятиях мужчины, который поднял к звездам, а потом мягко, на руках, снес обратно на грешную землю. Просыпаться от того, что тепло его тела согревает сильнее одеяла, а дыхание щекочет висок.
Я невольно вздрагиваю, когда одна из женщин
Можно ли быть счастливее, чем я сейчас? Наверняка я еще множество раз задам себе этот вопрос, искренне веря, что можно, а мой Сумасшедший Ветер сделает все, чтобы новый день подарил новую порцию тепла.
Я присаживаюсь за стол, накрываю ноги пледом и заглядываю в телефон. «Ты же реальная, Осень? Встретишь меня вечером?» — пишет мой Ветер. И я пишу в ответ: «Я реальнее всего, что было в твоей жизни».
Вы даже не будем пытаться перестать писать друг другу такие сообщения, потому что они — часть нас самих, безусловная величина наших отношений. И ни один и нас не хочет ее менять или подводить под банальный знаменатель. Уверена, что Ветер придумает тысячу способов, как спросить, что привезти к ужину, а я найду столько же нетривиальных слов, чтобы ему ответить.
Но, каким бы мечтательным ни было мое настроение, вид новой посетительницы вырывает меня из приятной расслабленности и заставляет вспомнить, что на сегодняшний день я запланировала одну важную встречу, оттягивать которую больше уже просто нельзя. Я теперь достаточно собрана и спокойна, чтобы сделать то, что давно пора было сделать. И почти жаль Нику, которая, увидев меня, широко улыбается и идет к столу: она еще не знает, что Ева Шустова и Ева Садирова (мне нравится так себя называть несмотря на то, что Наиль пока не озвучил официальное предложение) — это две совершенно разные женщины. И со второй связываться — себе дороже. Потому что мужчина научил ее не только тому, что иногда нужно просто сесть и поговорить, но и тому, что никакие проступки нельзя оставлять безнаказанными. В особенности если их совершают люди, которым ты доверял.
Ника садится за стол и хватает меню, быстро делая заказ. Я делаю знак официантам, чтобы сегодня с нее не брали денег. В конце концов, это я ее пригласила.
— Сверкаешь вся, как новая монета, — окидывая меня долгим взглядом, говорит сестра.
— Рада, что ты это заметила, — отвечаю с улыбкой, согревая ладони о чашку с моккачино.
Специально для меня его сразу готовят двойную порцию и наливают в чашку, расписанную вручную изнутри и снаружи. Кстати, работа мастера мне так понравилась, что я заказала специально для кафе еще тридцать штук таких же, но обязательно с разными рисунками. По-моему, это куда лучше, чем банальные белые сервизы.
— Что-то случилось? — спрашивает Ника, когда я не спешу начать разговор и подставляю лицо солнышку.
— Да, хотела кое-что прояснить, чтобы потом не было недоразумений.
Сестра всегда мало интересовалась моей жизнью, но даже она научилась неплохо разбираться во мне, поэтому не зря сейчас хмурится и начинает непроизвольно постукивать ногтем по столу.
— Я вывожу свой капитал их «Юлы», — говорю я, глядя прямо Нике в глаза.
Ей требуется несколько минут, чтобы понять, о чем речь. Не тороплю, потому что, собственно, спешить некуда. Час назад я встречалась с юристом и уточнила все интересующие меня детали.