Осенняя молния
Шрифт:
— Слушай, я даже не сомневался, что у тебя что-то подобное должно быть! Это, я так понимаю, все на тот случай, если ты вдруг оказалась вечером одна?
«Догадливый! — про себя усмехнулась Ольга. — Может, не стоило вываливать перед ним свои интимные секреты?»
— Иногда, — веско сказала она, — мужчине можно отдохнуть. А мне бывает мало…
— О, а вот это уже для двоих! — перебил ее Кнехт, увидев угол упаковки, прикрытый какой-то тканью. — Ты практикуешь «тему»?
— Вообще-то
— «Тему». Это ведь первейший СМ-атрибут. Покажи, а?
Ольга вынула из шкафа нераспакованную плетку.
— Классная вещь… — произнес Сергей, вертя флоггер в руках. — Ты ее купила просто так, да? Как бы на всякий неожиданный случай?
Поскольку Ольга ничего не стала говорить (у нее перехватило дыхание), то Сергей продолжил:
— Ты знаешь, я ведь и сам не такой уж опытный в «теме». Первый и последний раз занимался ей еще на втором курсе… Давай, попробуем при следующей встрече? Может быть, нам это понравится?..
…Чем отличается роман со взрослым мужчиной от романа со школьником, так это тем, что мужчину можно оставить у себя до утра, а школьника приходится выпроваживать, дабы не свести с ума его родителей. Преимущества первого варианта очевидны. Потому что это так сладко — делить постель даже просто для сна в обнимку с человеком, в которого влюблена… Так здорово просыпаться вместе, обмениваться шутками, беззаботно смеяться… А до выхода на работу очень даже славно успеть разок перепихнуться. Для вящего тонуса.
— Ольга Викторовна, задержитесь на минуту, — вдруг произнесла Музгалова.
— Да, я слушаю вас, — сказала Точилова, оставшись в учительской наедине с Валентиной Васильевной.
Завуч несколько секунд молчала, и Ольга как-то сразу поняла, что это молчание ничего хорошего не предвещает.
— Ольга Викторовна, до меня стала доходить не очень хорошая информация… О вашем поведении. Которое, если можно так выразиться, хоть и не нарушает общественную мораль явно, но уже подошло к той черте, за которой может возникнуть вопрос о совместимости ваших поступков с вашей должностью. Даже не столько должностью, сколько «званием», социальным статусом современного педагога. Особенно в дни, когда укреплению духовной чистоты в стране уделяется так много внимания на всех уровнях…
«Забавно, — подумала Ольга. — Мне родители рассказывали о том, какой бред творился у нас в прошлом веке до конца восьмидесятых. Наверное, определенная категория начальников испытывает ностальгию по тем временам, и потому использует бредовую риторику того периода… Елки-палки, но неужели о подвигах Снежкова стало известно этой мегере?»
— Я не понимаю, о чем речь, — коротко и четко высказалась Ольга.
— Ну что ж, придется сказать подробно… На глазах у школьной общественности вы подсаживаетесь в машину к неизвестному мужчине. Потом этот или какой-то другой мужчина приходит к вам с большим букетом роз. Ходят слухи о странных визитах к вам в квартиру ваших учеников поздними вечерами. Наконец, есть вопросы к вещам, которые вы
— Валентина Васильевна, — сделав каменное лицо, произнесла Точилова. — То, что вы сейчас перечислили, никакого отношения к «общественной морали», как вы изволили выразиться, не имеет.
— Тогда как вы все это можете объяснить?
— Элементарно. Я иногда езжу на такси, вызывая машину по телефону или через мобильное приложение. За последнюю неделю я заказывала такси по меньшей мере дважды… Но куда и с какой целью я езжу, об этом, уж извините, я не намерена отчитываться ни перед кем…
Завуч открыла было рот, но Точилова продолжала чеканным тоном:
— Скоро я вполне могу выйти замуж, о чем, к слову, известно, моим ближайшим родственникам… Надеюсь, вы не считаете, что человек, который меня любит, не имеет права утром подарить мне букет цветов? Что касается визитов учеников, то у меня в классе, к сожалению, не все так хорошо с успеваемостью, а я хочу, чтобы она была близка к отличной. Неужели кто-то запретит мне дополнительно заниматься с учениками, у которых имеются небольшие проблемы в учебе? Неужели кто-то увидит в этом что-то предосудительное?.. Валентина Васильевна, я, знаете ли, безмерно удивлена и даже возмущена вашими обвинениями.
… В голове что-то запульсировало. До Ольги донеслись пока еще нечеткие, но уже понятные по смыслу злобные, недовольные мысли завуча. «Меня же током не било сейчас! — подумала Ольга. — А происходит как в прошлый раз… Что за аномалия у нас здесь в учительской?!»
— Ну хорошо, — сквозь зубы процедила Музгалова. — А как насчет ваших покупок? Зачем обязательно было приобретать товары интимного свойства на виду у посторонних?
«Неужели кто-то из знакомых видел меня в секс-шопе у вокзала?»
— Каких именно, Валентина Васильевна?
— Я говорю про ваши кружевные чулки.
— Простите, но это смешно! Кому какое дело до того, что я ношу под верхней одеждой!
— Ольга Викторовна, вы прекрасно понимаете, чем отличаются колготки от чулок!
— Уж не хотите ли вы сказать, что ношение колготок более нравственно, чем ношение чулок?
— Вы сами это сказали. И — повторюсь — вы отлично понимаете, почему. А если разыгрываете непонимание, скажу открытым текстом: колготки асексуальны. А чулки подчеркивают легкомысленность и ветреность их обладательницы… В лучшем случае.
…Мысли завуча вдруг оформились в отчетливые слова, которые весьма удивили Ольгу. Но зато неожиданно дали ей возможность для обоснованного контрудара, буде такой представится случай нанести.
— Я ношу именно асексуальные колготки, Валентина Васильевна, — произнесла Ольга.
И в качестве вещественного доказательства высоко подняла подол длинного платья, продемонстрировав завучу свои ноги, действительно обтянутые серыми колготками. В этот момент в учительскую неожиданно вошла директриса.