Осенняя молния
Шрифт:
— То есть, совсем ничего? — спросила Третьякова расстроено.
— Не скажу, что уж совсем… Встречный вопрос: тебе известны такие клички, как Вакула и Ботаник?
— Господи, но ты-то где все это слышала?
— Ты же сама как-то сказала: птички напели.
— Ну, не хочешь говорить, не надо… — Света, похоже, обиделась чисто по-женски.
— Да не то что бы «не хочу». Не могу — так будет точнее. Я, Свет, сама не понимаю, откуда ко мне это все приходит…
— Ботаник —
— Боюсь, изнасилование. И с угрозами. Угрозы в стиле нашего потрошителя. Но я почти уверена, что это не он.
— Даже так? — Света сощурилась. — А почему бы не предположить, что он немного знает или слышал хотя бы краем уха?
— Вот и я о том же, — сказала Ольга.
— Может быть, ты и про потерпевшую что-то знаешь?
— Про нее — нет… — Почему-то Ольге не хотелось высказывать свои догадки насчет Мелиссы Котовой. А если это и не она совсем? Точилова представила себе состояние девушки, которая ни сном ни духом, что называется, как вдруг появляется в поле зрения полицейских, убеждающих ее в том, что она была изнасилована, и притом одновременно двумя гражданами мужского пола… Ольгу даже слегка передернуло.
— Хорошо, как мы теперь поступим?
— Я думаю, продолжать надо. Но как именно?
— Есть ли смысл устроить провокацию?
— Светочка, я тебя умоляю… Что может быть провокационнее моего вчерашнего дефиле по улицам?.. Где, кроме всего прочего, меня могут увидеть и узнать мои ученики, или — того хуже — их родители, а то и мои коллеги?
— Значит, придется действовать иначе. Простое хождение по улицам, наверное, не скоро даст результаты. А времени у нас мало. Надо понять, где живет или работает потрошитель, и спровоцировать его на вылазку именно вблизи своего обиталища… А ты же сможешь выяснить — он это или он, верно?
— Если успею, — мрачно сказала Ольга.
— Успеешь. Я буду рядом и в обиду тебя не дам, — довольно жестко произнесла Света.
— Хорошо. Осталось самое главное: понять, где находится «логово зверя»? Так ведь?
— А может, этот Ботаник действительно что-то знает.
— Будете его брать?
— Конечно.
— Ясно. Но тогда с походами по улицам в провокационном виде надо заканчивать. Света, мне это не понравилось. Честно тебе говорю.
— Эх, Оль, видела бы ты себя со стороны… Ты выглядишь фантастически. Такое ощущение, что ты сама освещаешь улицу.
— Я отлично знаю, как выгляжу, — улыбнулась Точилова. — Ладно, отдать тебе твою кожанку? И очки, кстати, тоже забери. Хорошо, хоть там символические диоптрии — еще не хватало мне зрение посадить.
— Очки заберу… А курточку можешь поносить. Она тебе идет больше, чем мне. Такое ощущение, что вы просто созданы друг для друга. По твоей фигуре как влитая. Прямо обтекает.
— Куда я в ней пойду?
Света засмеялась.
— А почему бы нет? — спросила она.
— А почему бы нет? — повторила Ольга предательски дрогнувшим голосом.
Света перестала смеяться.
— С тобой что-то случилось? — спросила она.
— Нет, ничего… — пробормотала Ольга, придерживая рукой вдруг задрожавший подбородок.
— Не-а… Я же вижу, что с тобой неладное. Это же не из-за вчерашнего вечера?
— Ты о чем?
— Ну… О прогулке.
— Конечно, нет. Никакого отношения…
— Кто-то обидел?.. Оля, ты меня прости, пожалуйста, что лезу в душу, но у тебя же на лице все написано…
— Света… Не надо ничего говорить. — Ольга собралась с силами, заставила себя проглотить комок в горле и удержать слезы под замком. — Это мое личное дело и я с ним буду сама справляться. Поверь, это нетрудно.
— Тогда обязательно возьми куртку. И ходи в ней сколько хочешь… Слышишь? Я хочу, чтобы ты ее себе оставила… Нет, я ее не заберу, даже не упрашивай! Когда-нибудь позже, может быть, но не сейчас. Носи ее и думай о том приятном, чего тебе Света Третьякова желает… Вот так, я вижу, тебе уже лучше!
…Эту куртку Ольга надела перед следующим выходом из дома. Почему-то она восприняла этот «временный подарок» как своего рода доспехи, могущие защитить ее от тяжелого душевного расстройства, в которое продолжала сползать. Ольга долго крутилась перед зеркалом, убеждаясь, насколько Света права — уж очень кожанка здорово сидела на ней. Следовало, конечно, подобрать другую юбку — ведь шла Точилова не на «задание» и устраивать маскировку не собиралась. Но чтобы наряд выглядел гармонично, требовалась мини, а Ольге сейчас на них даже смотреть не хотелось. Другие юбки, достаточно длинные, дабы соблюсти приличия, сочетались с этой курткой неважно. Поверх платья даже средней длины куртка выглядела просто нелепо. С джинсами, которые Ольга с момента покупки не надевала практически ни разу, тоже было как-то «не очень». Плюнув на все, Ольга надела одну из длинных юбок и покинула квартиру. Но, прежде чем идти куда намеревалась, снова зашла в торговый центр, где совсем недавно беседовала со Светой. Пройдя по нескольким точкам, торгующим одеждой и перемерив с полдесятка предметов, Ольга наконец рассталась с довольно приличной для учительницы суммой (в последнее время деньги стали разлетаться гораздо быстрее обычного), зато вышла довольной. А что — если она учительница, то разве не имеет права вне работы одеваться как ей вздумается? Тем более что ничего «неприличного» в ее одежде нет.
Так ли это, но в холле городской клинической больнице мало оказалось тех, кто не обратил внимания на вошедшую через стеклянную дверь высокую, статную женщину, длину и красоту ног которой подчеркивали узкие черные брюки из тончайшей экокожи. Обтягивающая короткая куртка была, что называется, «в тему» и прекрасно завершала картину. Или, наоборот, открывала — это зависело от того, откуда на Ольгу начинали смотреть — сверху или снизу. Точилова, держащая в руках небольшой продолговатый сверток, прошагала к столу, за которым сидел пожилой лысоватый охранник с обвисшими сивыми усами, изящным жестом раскрыла перед ним паспорт.