Ошеломленный
Шрифт:
– Я скучал по тебе, Фрея.
Она отворачивается и смотрит вперед, не решаясь посмотреть мне в глаза.
– Последние месяцы были для тебя тяжелыми.
Я приподнимаю бровь.
– Да, это правда.
Я протягиваю руку и заправляю прядь ее рыжих волос за ухо, касаясь ее мочки. Ее уши горят.
Она вздрагивает от этого прикосновения и вырывается из моих объятий.
– Мак, не надо.
– Почему? – хрипло спрашиваю я. – Мне теперь нельзя тебя трогать?
Она смотрит на меня своими зелеными глазами, и вместо сомнения я вижу в их глубине
– Да, нельзя. – Она встает и отходит от кровати. – Ты не можешь меня трогать! – снова восклицает она и начинает ходить туда-сюда передо мной. – На самом деле, ты много чего больше не можешь со мной делать после нашей последней встречи. Честно говоря, находиться со мной в комнате наедине тоже должно быть в списке запрещенных тебе вещей.
Она направляется к двери, и я вскакиваю, опираясь рукой о дерево. Мое лицо оказывается в нескольких десятках сантиметров от ее.
– Фрея, я люблю тебя, – выпаливаю я.
Она замирает на пороге, поворачивается и смотрит на меня в растерянности.
– Ты… что?
Я облизываю губы. Эти слова кажутся чужими на моем языке, потому что я не говорил их ни одной девушке в своей жизни. Но говорю сейчас.
– Я люблю тебя.
Она озадаченно морщится и мотает головой.
– Нет, Мак. Ты меня не любишь.
Она пытается открыть дверь, и я закрываю ее обратно.
– Да, Куки. Я люблю тебя.
Она смеется и снова хватается за ручку.
– Нет.
– Да люблю я тебя!
– Да нет же!
– Женщина, хватит говорить мне, что я тебя не люблю! – кричу я, всем телом напрягаясь от раздражения. – Что с тобой не так?
Она бледнеет. Всем своим видом она выражает разочарование по поводу происходящей перед ней сцены.
– Что со мной не так? А то, что я наконец-то снова чувствую себя человеком после того, как ты меня прожевал и выплюнул на той парковке у отеля в Глазго. Ты вел себя так, словно я была тебя достойна, только если бы я тем вечером поехала к тебе домой, чтобы с тобой переспать. И как только я тебе отказала, я стала пустой тратой твоего времени. Тогда ты подтвердил тот факт, что все, что ты говорил мне до этого, было ложью.
– Все это было правдой, – заявляю я, сжимая руки в кулаки. – Господи, Фрея, я не хотел заставить тебя думать, что я хотел с тобой только переспать. Я просто хотел, чтобы ты снова была рядом со мной. Ничего из того, что я тебе говорил, пока мы были вместе, не было ложью.
Она поджимает губы и кивает. Ее глаза покраснели от подступающих слез.
– То есть ты просто врешь, когда с кем-то ссоришься. Ух ты, мне сразу так полегчало.
Она отстраняется и берется за ручку. Я захлопываю дверь и встаю перед ней, загораживая своим телом проход.
– Фрея, когда ты тогда в машине сказала, что любишь меня, я был не готов это услышать.
– А я не готова услышать это сейчас от тебя, Мак! – Она беспомощно всплескивает руками. – Ты только что потерял твоего дедушку. Тебе нужно сосредоточиться на своем горе, а не использовать меня в качестве костыля, чтобы справиться со своей болью. Ты потерял это
Ее слова пронзают меня насквозь, но сильнее всего меня убивает категоричность ее тона. Убежденность в языке ее тела. Меня бесит то, как она изменилась. Она больше не похожа на мою Фрею. Женщина, стоящая сейчас передо мной, не имеет с ней ничего общего.
– Я ухожу.
Она тянется мимо моего бедра и прижимается ко мне грудью, пытаясь добраться до дверной ручки. Ее запах меня опьяняет. Ее волосы касаются моего подбородка, и каждая частичка моего тела нуждается в том, чтобы схватить ее и не отпускать. Это не может быть нашим концом. Я отказываюсь в это верить. Фрея – моя.
В отчаянии я наклоняюсь, беру ее лицо в ладони и притягиваю ее к своим губам. Ее вкус, ее запах, долгожданное ощущение близости к ней – единственное, что имеет значение в этом мире. Я целую ее, умоляя ее принять меня обратно. Вспомнить меня. Простить меня.
Но она не двигается.
Ее губы остаются сжатыми.
Она не касается меня.
Ее сердце – закрытая клетка, в которую мне не попасть.
Я слегка отстраняюсь. Наше дыхание смешивается. Я смотрю в ее холодные, наполненные слезами глаза.
– Фрея, пожалуйста, прости меня. Ты должна знать, как мне жаль, – отчаянно умоляю я.
Она медленно моргает, и слезы предательски начинают катиться по ее щекам.
– Это уже неважно, Мак. Пути назад нет. Ты уничтожил нас.
– Неправда! – кричу я хриплым от боли голосом.
Я заключаю ее в объятия и крепко прижимаю к себе. Нет ничего совершеннее, чем ее мягкость в моих руках. Это судьба. Это трагедия. Это любовь.
– Я не уничтожил нас, Фрея. Не говори так.
– Я отпустила тебя, Мак, – холодно говорит она лишенным всяких эмоций голосом.
– Это бред, – с отвращением рычу я. – Ты не могла меня отпустить. То, что было между нами, было слишком особенным. Ты моя, а я – твой. Я никогда не откажусь от нас.
С трясущимся подбородком она произносит слова, которые я никогда не ожидал услышать.
– Я переспала с другим человеком.
После этого сокрушительного удара она выбирается из моих объятий и уходит прочь, оставляя меня с разбитым вдребезги сердцем.
– Мне вообще не надо было уезжать в Шотландию, – стону я, опустив голову на руки и опираясь локтями на липкую барную стойку в пабе. Я пристально смотрю в стакан с виски перед собой и добавляю: – Я совершил ошибку, когда решил перевестись в другой клуб. Даже мой дедушка это понимал. Если бы у меня была машина времени, я бы прямо сейчас вернулся обратно и никогда не переступал порог офиса слизняка Сантино. – Я поднимаю свой стакан, делаю маленький глоток и ненадолго оставляю обжигающую жидкость на языке, прежде чем проглотить ее. – И теперь Фрея трахается с кем-то другим.