Ошейник для целителя
Шрифт:
Номера, снятые для Джокера и Къяры, были двухъярусными – хотя не все в команде могли похвастаться подобной роскошью. Джокеру размах нужен был, потому что все члены команды любили таскаться в его жилище по самым разным причинам. Къяра же просто… Ну, Къяра просто сказала, что её номер будет двухэтажным.
Итак, Лоуренс попробовал подняться наверх, но тут же вернулся к Къяре и выглядел при этом несколько потрясённым.
– Я не могу быть далеко от тебя. Чем дольше тебя нет рядом, тем теснее становится ошейник. Должно быть, это защита от того, чтобы уши не пытались просто сбежать…
Лоуренс выругался и тяжело опустился на соседний подлокотник с Къярой.
– Мы найдём способ разорвать эти оковы, Лоуренс. Я не хочу, чтобы кто-то был моим рабом,
Къяра явно волновалась, и это просачивалось через связь, установившуюся между ними, очевидно, благодаря ошейнику. Лоуренсу потребовалось мгновение, чтобы это осознать.
– Къяра, не сердись, - быстро сказал он. – Но я думаю, этот ошейник каким-то образом заставляет меня ощущать твои чувства. Твоё волнение накатывает на меня волнами, - Лоуренс собрался с духом, приготовившись, что импланты Къяры засияют ярко-синим и ему в голову полетит ещё какая-нибудь ваза, но тут же заставил себя успокоиться.
Прежде, чем он успел во всей красе ощутить волнение Къяры, дверь провалилась внутрь от попытки в неё постучать и на пороге оказался ещё один член их команды – вольный искатель неприятностей Эрик Тайлер.
– Къяра, пять баллов. Ты знаешь, что это была МЕТАЛЛИЧЕСКАЯ дверь?
– Тайлер ухмыльнулся, вернул дверь на место и поманил обоих к себе. – Кайли и Роберт вернулись, если вдруг ты хочешь посмотреть, сможет ли кто-то из них что-нибудь сделать с этими прекрасными украшениями с Унн-Ран.
Къяра и Лоуренс без слов последовали за ним, ни у кого из них не было настроения для юмора. Они могли только надеяться, что кто-нибудь в команде сможет разобраться в проклятых изделиях с проклятого Унн-Ран.
4
Къяра и Лоуренс последовали за Эриком обратно в номер Джокера в гробовом молчании. Къяра просто хотела покончить с этим принудительным рабством для Лоуренса, а Лоуренс хотел снять проклятые оковы со своей шеи и запястий. Он был зол на себя за то, что был настолько глуп, чтобы попасться в ловушку местной шпаны, которая в итоге привязала его к психической оперативнице, ненавидящей псиоников и его в частности. Он внутренне поморщился, вспомнив смех Адрианы, когда его заковывали в ошейник и наручники, ослабившие его способности и сделавшие его покорным прихотям надсмотрщицы. Лоуренс не был уверен в том, что чувствует по поводу того факта, что его дух-спутник, спасавший его в самых печальных обстоятельствах, тоже теперь перестал к нему обращаться. Светлячок – как он называл сущность, которую подцепил во время одного из переходов через варп – обычно был довольно сварлив, особенно когда дело доходило до прав и свобод. Лоуренс вообще-то действительно с молодости любил свободу, он никак не мог прижиться в Корпусе, сбегая при каждой удобной возможности, пока в конце концов ему не удалось перебраться вообще в другую Вселенную. Но по большому счёту Лоуренс был нарцисом и эгоистом, причём это его в собственной жизни вполне устраивало. Он даже исцелял в основном из желания полюбоваться своими способностями и тем, какие благодарные взгляды они вызывают у людей. Это было важно! Потому что у большинства обитателей Вселенной Ликов псионика вызывала только страх и отторжение. Но способности к исцелению были довольно редкими, по крайней мере, было не так уж много псиоников, которые хотели изучать эту ветвь и применять её в общении с обычными людьми. И когда Лоуренс видел, как меняются их лица, как смущённо смотрят на него те, кто минуту назад был готов повесить его на первом столбе… Это стоило того, чтобы потратить на незнакомых людей немного своих сил.
Но до того злосчастного перехода, когда он пытался скрыться от Корпуса в эльфийской вселенной, ему вообще в голову не приходило пытаться что-то поменять. Он был уверен, что власть Корпуса крепка и нерушима.
Светлячок облюбовал его тело, оставив собственническую татуировку у Лоуренса на груди, но он к тому же основательно забрался ему в душу. Насколько Лоуренсу было известно, большинство «меченых» вообще не могли общаться со своими духами. Но с Лоуренсом
Но кроме того Светлячок давал ему способности, которых у самого Лоуренса никогда не было. Он с самого начала владел крионикой и пиромнатией, и мог бы изучить некоторые другие ветви псионики, такие как энтропия, но его действительно в первую очередь интересовали исцеление и возможность отпугнуть врага зрелищными стихийными эффектами.
Светлячок дал ему доступ к исцелению совсем другого уровня, с его помощью Лоуренс мог не просто лечить наложением рук, само его тело (а вернее скорее всего присутствие в нём Светлячка) испускало волны целительной силы, весьма помогая соратникам в рукопашной и не только. Но было и что-то другое. Светлячок давал его не совсем понятные Лоуренсу способности, проявлявшиеся, когда он впадал в ярость. И хотя Лоуренс от природы был незлобив, были явления, которые действительно вызывали эту самую ярость, в основном это происходило рядом с людьми, которые мечтали загнать всех псиоников в клетку. Такими, как Къяра.
Пожалуй, в отношении этой части Адриана даже была немного права – независимо от пола, они действительно были опасны, и он не мог этого контролировать.
Но теперь, когда на нём был ошейник, Светлячок просто… погас. Лоуренс больше не видел его на краю сознания и не слышал его навязчивых разглагольствований. И Лоуренс вдруг ощутил себя необыкновенно одиноко в собственном разуме.
Къяра вывела Лоуренса из задумчивости, слегка толкнув его под рёбра, чтобы он вышел вперёд и показал Кайли свои оковы.
– Кайли, ты можешь что-нибудь с этим сделать? – спросила Къяра у другой девушки, вопреки всему надеясь, что всё может быть просто. Кайли коснулась наручников, приковывавших руки Лоуренса к ошейнику, а затем поманила его немного наклониться, чтобы она могла рассмотреть сам ошейник – массивный, металлический, и просто ужасный даже на вид.
– Плохая штука, - пробормотала Къяра, проводя руками по цепям, и видимо, концентрируясь на чём-то невидимом глазу. Девушка слегка потянула за них и нахмурилась. Она отступила назад, посмотрела на Къяру и Лоуренса и печально покачала головой. – Не могу разрушить чары.
Кайли казалась очень смущённой этой новостью. Къяра и Лоуренс выглядели просто поражёнными.
Джокер выругался, в то время как все остальные просто переглянулись и в итоге снова посмотрели на героев дня.
– Ну вот и всё. Я думаю, ты всё-таки получишь домашнего псионика, Къяра, - сказал Лоуренс ровным тоном, побеждённым и подозрительно хриплым. Он не обернулся, чтобы посмотреть на Къяру или остальных членов команды, которые всё это время наблюдали за ними, а затем снова повернулся к Къяре и замер с непроницаемым выражением лица. Къяра сжала кулаки и зарычала.
– Должен быть способ разрушить их! Должен быть! Я не хочу, чтобы ты был ко мне привязан! Это слишком похоже на всё, что делали со мной в «Прогрессе»! Я знаю, как стыдно носить знаки чужой собственности. Я не могу смириться с тем, что делаю это с кем-то ещё, даже с тобой. На станции чего только нет. Наверняка здесь найдутся мастера по таким штуковинам или вообще специалисты по технологиям Унн-Ран!
Луренс пожал плечами, а подняв голову, увидел, что Къяра также несчастна, как и он. Это принесло ему небольшое удовлетворение, но не слишком. Он не мог применять псионику или просто делать что-то, что не прикажет ему хозяйка. Лоуренс закрыл глаза, глубоко вздохнул и посмотрел на Къяру в надежде, что она поймёт намёк на то, что ему нужно уйти, пока их друзья не увидели, насколько он сломлен. Он ненавидел быть пленником и быть связанным с Къярой было слишком для него, чтобы просто смириться, особенно после того унижения, которое устроили ему утром, когда его выставили напоказ как праздничный торт. К глазам подозрительно подступала влага, но слёз не было. К счастью, Къяра поняла намёк и направилась к двери, мягко ведя Лоуренса перед собой.